Ева Никольская - Пять «разбитых» сердец

"Как спалось, маленькая Госпожа?" — гласила записка.

Отшвырнув кота в сторону, фея вскочила с постели и метнулась к двери. Задвинув для верности засов, она уселась на пол, прислонилась спиной к стене и, обхватив руками голову, задумалась. Может, и правда стоило сидеть дома и не высовываться в поисках приключений на свою блондинистую голову? А то эти самые приключения способны лишить ее не только репутации, но и друзей. Воспоминания снова закружились в голове. Услужливая память выхватывала то одну ужасную сцену недавних похождений, то другую. Адель застонала и с силой надавила на виски. Нет, так нельзя! Еще немного и она просто сойдет с ума. Нужно отвлечься. Взгляд девушки упал на книгу, что лежала на тумбочке, в одном из ящиков которой обнаружился и дневник Иты, который, если память не изменяет фее, она зачем-то требовала ночью у невозмутимой Лолы.

— Отлично! — Ада кивнула собственным мыслям. — Так… Умыться, переодеться, причесаться… — бормотала она, расхаживая по комнате. — А потом заняться делом.

Пол часа спустя в дверь тихонько поскреблась Жозефина и позвала пить утренний чай. Адель перестала листать книгу и затаилась, надеясь, что ее примут за спящую. Немного погодя к фее деликатно постучался Ирвин — молчание было ответом и ему. Илоланта, не особо рассчитывая на успех, поточила когти об косяк часом позже. А следом за ней явился Ритэр, чтобы продемонстрировать полное отсутствие такта, пнув дверь ногой и проорав "Хватит заниматься самоедством!" На что девушка не выдержала и ответила, имитируя сонный голос:

— Отстань, Тэри. Я сплю.

Поверил он или нет — она не знала. Но нужный эффект ее фраза возымела, так как алхимик, судя по звуку шагов, все-таки ушел.

Фея погрузилась в чтение взятого у отца фолианта о шифрах и кодах, мысленно уговаривая гостей ее дома прекратить попытки до нее достучаться. Не сейчас! Она еще не до конца сумела взять себя в руки и успокоиться, а, значит, пока не готова к встрече с ними. Многолетняя привычка отличницы полностью концентрироваться на изучаемом материале оказалась кстати. Все прочие проблемы отошли на задний план, надежно отгороженные от сознания поиском информации. Но дневник, ключ к которому девушка пыталась подобрать, упорно отказывался делиться своими тайнами.

Спустя час в дверь снова заколотили, а затем раздался отвратительно-жизнерадостный голос Тэри:

— Аделаида, я знаю, что ты не спишь!

"Знает он…" — мрачно подумала фея, одарив взглядом сотрясающееся под ударами дерево. В голове мелькнула мысль прорастить давно мертвый материал, чтобы треснуть рыжему веткой по лбу, но ни сил, ни времени на этот сложный эксперимент у нее не было.

— Открывай! Или я просто снесу эту демонову дверь! — перед глазами девушки непроизвольно всплыла картина не так давно раскуроченной спальни.

— Не надо! — поспешно возразила она. — Я только недавно тут ремонт сделала.

— Ладно, не буду, — покладисто ответил визитер и многозначительно добавил: — Если откроешь.

— Я еще в постели, Тэри, — со вздохом отозвалась Адель.

— Не ври!

— Я вру? — девушка посмотрела на свои скрещенные ноги, лежащие поверх застеленного покрывала, на подушку за спиной и на Мурзика, которого она уже успела поднять, отряхнуть, поцеловать в нос и посадить рядом с разложенными по постели книгами. — Ничего я не вру! — возмущенно воскликнула она.

— В любом случае, пора вставать, — не стал развивать глупый спор алхимик. — Уже обед скоро! Вылезай из своей норы, малышка! Чем ты там вообще занята?

— Думаю, — честно призналась фея, почесав кончик носа карандашом.

— Открывай, вместе подумаем!

— Мне плохо, Тэри! Я устала, — попыталась надавить на жалость она.

— Тебе пригласить лекаря? — не сдавался он.

— Проклятье! — выругалась себе под нос девушка. — Неужели ты не понимаешь? Мне неудобно!

— Неудобно спать на потолке — одеяло падает, — хохотнул рыжий и, тут же сменив тон, рявкнул: — А ты дурью маешься. Нет ничего тупее самокопания!

— С чего ты взял, что я этим занята?! — вспылила Ада. — Может, я план убийства разрабатываю?

— А вот это уже интересно! — невесть чему обрадовался собеседник. — Хотя и не обязательно, если ты о хозяине Черной реки. От него и так мало, что осталось. Но я могу предложить пару кандидатур для применения твоих планов. Пусти меня — список смертников обсудим!

— У меня уже есть список! — гробовым голосом сообщила фея. — И ты в нем на первом месте!

— Приятно быть первым у такой милой феечки! — рассмеялся мужчина.

— Хам!

— Заботливый хам, — поправил ее он. — Открывай уже, горе луковое! Твой дворецкий в город уехал за продуктами, а я его временно замещать вызвался. Так что у меня тут чай на подносе стынет! Ммм… ароматный, с пирожными. Зря, что ли, я его на второй этаж тащил?!

Упоминание о еде пробудило в Адель аппетит, мирно дремавший до этого момента. Сглотнув, она чуть закусила губу, покрутила в руках карандаш и, бросив его на раскрытый блокнот с кучей исписанных листов, пошла открывать.

Повернулся ключ, скрипнул железный засов — и дверь медленно подалась под тяжестью мужской руки, но, натолкнувшись на подставленную девушкой ногу, остановилась.

— Милый наряд, — окинув фею оценивающим взглядом через образовавшуюся щель, сказал рыжеволосый гость. — Не то, что вчерашний.

Адель вспыхнула, машинально стиснув белый воротник домашнего платья, но, опомнившись, опустила руку и сухо проговорила:

— Чай из ягодного сбора?

— Да, твой любимый.

— Откуда знаешь? — прищурилась девушка.

— Гном сказал, — не моргнув глазом, оправдался мужчина. На небритой физиономии его появилась хитрая улыбка. — И как же ты, Аделаида, собираешься забрать поднос через эту узкую щель?

— Вот так, — ответная улыбка феи была такой же холодной, как и ее тон. Она демонстративно взяла маленькую чашку и пирожное, оставив все остальное в руках Ритэра. — Спасибо и пока!

— До скорого, — он успел легонько дернуть девушку за локон прежде, чем она пинком захлопнула дверь. — Приятного аппетита, фея! — донеслось с той стороны деревянной преграды, но Ада не промолчала.

Говорить с набитым ртом она считала еще более невежливым, нежели оставлять без ответов пожелания.

Ритер, насвистывая себе под нос, неспешно спускался по лестнице в холл, где его ожидало трио переживающих. Хотя на самом деле переживал там только господин Ма-Магни. Он то терзался чувством вины из-за того, что не уследил, допустив все это безобразие, то злился на черствость "подруг" лунной леди, то приходил в ярость от одной мысли о мерзавце, осмелившемся на подобную низость. Но самой сильной эмоцией, как ни странно, было неимоверное раздражение, которое вызывал в нем рыжий нахал, бесцеремонно шастающий по чужому дому. И, как это ни печально, именно нахальство позволяло Тэри беспрепятственно общаться с феей, в то время как рыцарь со всей его деликатностью и тактом не решался смущать девушку своим присутствием.