Александра Лисина - Серые Пределы

— Слышу. Но я не о Каррашике говорил.

— А о ком?!! — окончательно переполошился Страж, лихорадочно оглядывая попутчиков. — Мне и Молоту придется нести щиты, рыжий с Арканом слишком давно ходят в одной связке, чтобы рискнуть их разделить… да и не позволю я тебе брать этого Лиса ненормального… Сова всегда сам по себе — хорошо, если в общих узах удержится… Ирбис… ну, не знаю, кажется, он больше меня боится это делать, да и не справятся люди с такой дрянью. Но Светлые будут слишком заняты, а… НЕТ! — у него внезапно сел голос, потому что тревожно рыщущий взгляд уткнулся в поднявшего голову Таррэна. — Малыш, нет! Ты же не станешь! Только не снова!! Не ЕГО!!!

На лице Темного проступила оторопь от внезапного понимания, а Белик неожиданно печально улыбнулся.

— У нас нет выбора, Дядько. Кроме него, никому не выдержать мой темп, я проверил за эти дни. И не раз. Прости, но Таррэн — просто идеальный кандидат, словно для этого и родился. Какая ирония, да? Я и он, вместе… к тому же, на него, как ни старайся, узы не накинуть, верно, Элиар? Таррэн слишком силен.

Элиар мрачно кивнул.

— Но он же Темный! — Урантар стал совсем несчастным. — Как же ты… с ним? В одной связке?! Малыш, это ведь…

— Я знаю, Дядько. Но другого выхода нет. Наверное, мне на роду написано всю жизнь сталкиваться именно с ними… Таррэн, ты пойдешь?

Темный эльф испытующе взглянул на печально поникшие плечи Белика и откровенно задумался. Накинуть узы — это огромное доверие для одного и огромная ответственность для другого. Доверие полное, безоговорочное, сродни подчинению. Если он согласится, то в этой паре ведущим станет, безусловно, Белик, ведь именно ему и Траш вести предстоит отряд за собой. А, значит, именно на его хрупкие плечи лягут все ошибки Темного, его нерешительность, его страхи (если таковые возникнут), его сомнения, злость и даже симпатии. Эльфу же достанется скромная роль ведомого, добровольно признающего превосходство старшего и более опытного партнера. Роль подчиненного, роль тыла и надежной основы для Белика. Некой точкой опоры, на которую малец сможет ступить, если что-то пойдет не так. Но для этого нужно верить им обоим, стать ближе, чем братья, полностью открыться, признаться, суметь удержаться от неприязни. То, что предлагал сейчас пацан — не поверхностные узы. Нет, отнюдь, и Танарис зря сейчас скалит зубы, полагая, что причина подобного поступка — всего лишь в желании держать проклятого Темного подле себя, под присмотром, так сказать. Может, в чем-то он и прав, конечно, но эти узы на время должны стать полноценными, литыми, прочными, как канаты. И должны выдержать любой удар, в том числе и такой, к которому Таррэн сейчас был совсем не готов.

Все еще сомневаясь, он пристально всмотрелся в зеленые глаза Гончей, в которых стояло такое же сомнение пополам с робкой надеждой, затем посмотрел на напряженное лицо Урантара, непонимающие физиономии смертных, вытянувшиеся морды Светлых (особенно, у Элиара), и вдруг прикусил губу. Что сулят ему эти узы? Нужны ли они? Важны ли? Что это будет значить для Белика, когда-то пострадавшего от рук такого же Темного эльфа, как я? Боль? Отчаяние? Вернувшиеся воспоминания? Может, новый страх? Не знаю. Не хочу проверять. И боли ему причинять тоже не хочу. Не могу просто. А ведь он рискует. Здорово рискует, навязывая себе вторую (помимо Траш!) крепкую связь. Половинная мера, как наивно полагают Светлые, его вряд ли устроит… точно, не устроит! Иначе не смотрел бы он так сейчас! Да и невозможно это, если ты держишь хоть одну подобную ниточку. Просто не получится иначе, но об этом никто из присутствующих (кроме отчаянно сомневающегося малыша!) даже не догадывается. Однако раз Белик рискнул пойти на подобную жертву, значит, действительно проверял меня все это время? Изучал? Выискивал недостатки, зная, что скоро этот вопрос непременно возникнет? Специально провоцировал, стараясь понять и, быть может, принять? Возможно, когда-то он планировал провернуть это с кем-то из Хранителей, с кем-то из тех, кому можно верить. А теперь вот передумал. Почему? Врагу ведь такого не предложишь, не попросишь о доверии. Кровному врагу — тем более. А кому тогда? Другу? Товарищу? Или тут что-то другое?

Таррэн тихо вздохнул.

Странно, что все так вышло. Странно, что Белик сам предлагает узы. Странно, что Траш не выказывает удивления, а Карраш только недовольно урчит и взволнованно грызет камни. Что здесь не так? Почему Белик все-таки решился? Что он во мне увидел? Решил ли простить? Надумал ли снова, как в прошлый раз, проверить?

Не знаю. Ничего уже не понимаю… гм, интересно, почему у Элиара такое странное лицо? Если бы не знал его раньше, то решил бы, что он собирается предложить себя, если я сейчас откажусь. Просто глаз с мальчишки не сводит! Ловит каждое его слово! Аж вперед подался, чтобы перехватить его взгляд, и, кажется, действительно готов… нет, это просто невероятно! Поверить не могу! Что с ним вообще случилось за эти пару минут?! Что со мной случилось за эти несколько дней?!!

Темный эльф вздрогнул, когда пристальный взгляд Гончей снова пронзил его душу до самого дна, внезапно ощутил, как в груди взволнованно шевельнулось его странное сердце, а затем увидел, как потеплели у Белика глаза, и со всей ясностью понял, что окончательно потерял рассудок.

Жаркое солнце нещадно припекало с недосягаемой высоты, заставляя нагретый воздух дрожать от жары и, одновременно, придавая безупречно черной гриве Темного эльфа заманчивую синеву. Оно блистало, играло, задорно переливалось в его длинных волосах, делая его похожим на объятую янтарным пламенем скульптуру, которая отличалась от настоящей статуи только взволнованно трепещущими ноздрями и этими шелковистыми волосами, до которых вдруг ужасно захотелось дотронуться, чтобы проверить, так ли они мягки на ощупь, как кажется.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Белик, лениво развалившись на плоском камне и с почтительного расстояния изучая медитирующего эльфа. Тот сидел поодаль, неудобно скрестив ноги и старательно шевеля губами, будто разговаривал с невидимым собеседником. Глаза плотно закрыл. Руки расслаблено уронил на колени, пальцы сложил совсем уж странным образом, обозначив какую-то незнакомую фигуру. Оба его меча лежали рядом — только дотянись, сброшенная наземь куртка валялась где-то в необозримой дали, штаны он закатал до колен, чтобы не мешали, а сапоги сбросил сразу, как только выставил защитный контур. — Эй, ты меня слышишь? Что делаешь, спрашиваю!

— Пытаюсь увидеть твою настоящую ауру, — наконец, отозвался Таррэн, не открывая глаз. — Раз уж мне придется держать узы, то надо создать их хотя бы за пару часов до Тропы, чтобы успеть привыкнуть.