Дэниел Абрахам - Война среди осени

— Идут, высочайший.

Ота вскочил. Спина и бок одеревенели от холода и немилосердно твердой земли. На востоке стеной поднимался дым. Угольный дым гальтских повозок. Дорога из Сетани была унизана ими, словно нитка — бусинами. Ота ждал врага чуть позже, и теперь, натягивая самодельный доспех из вареной кожи и металлических пластин, сосредоточенно раздумывал, что замышляли гальтские командиры, пускаясь в путь до рассвета.

Конечно, ничего. Они не знали, что Ота со своими людьми устроил засаду. И все равно он постарался понять, как будет падать на дорогу свет, насколько глубока тень деревьев, что станет заметным, а что спрячется. Мысли сыпались одна за другой, и он уже не мог их остановить, как не мог вернуть на небо звезды.

Солнце коснулось дымных столбов у самых верхушек, там, где они начинали таять в воздухе. Дым приближался. Дозорные вернулись и доложили, что гальты добрались до третьей преграды из бревен. Рядом с четвертой был Ота. Невинная рощица кишела людьми, но с вершины пологого склона он видел только первую дюжину воинов, спрятавшихся за валунами и деревьями. Ему послышался не то звон металла, не то крик.

Им же приказывали сидеть тихо! Ота до боли стиснул зубы от ужаса и злости, но снова услышал такой же звук и наконец понял, что это гальты.

К нему подошел охотник на медведей. Он принес три длинных, точно копья, стрелы и лук. Затем подбежал Сая еще с одним луком. Наконечники его стрел только что приладили на место. Ниже, на дороге появились люди.

— Рог! Куда он делся? — Оту пронзил страх. Неужели он зря научился у гальтов давать сигналы? Чтобы потерять рог в последний момент?.. Но медный раструб висел у него на поясе с тех самых пор, как они устроили засаду. Ота взял в руку холодный металл и отер его от грязи.

— Какие-то они потрепанные, — шепнул Сая, глядя на дорогу. — Похоже, в Амнат-Тане досталось.

Ота посмотрел на гальтских воинов. Отсюда ему было видно не больше сотни. Он попытался вспомнить, как выглядели те, с кем они встретились у селения дая-кво, как они держались, как двигались, однако на ум ничего не приходило. Он помнил только сражение и гибель своих людей. Сая изобразил позу прощания и стал осторожно спускаться ниже, к деревьям, за которыми скоро должна была начаться битва.

На дороге показалась первая самоходная повозка. Ота слышал, как она гремит, словно ткацкий станок. Металлический шар котла золотом сиял в свете восходящего солнца. Повозка была доверху наполнена мешками и ящиками. Вероятно, это были шатры или съестные припасы. Или уголь. Все, что воинам иначе пришлось бы тащить на себе. В селении поэтов Ота как следует рассмотрел необычную машину и все равно, увидев ее в действии, почувствовал, будто спит наяву: телега ехала со скоростью человека, бегущего трусцой, а лошади впереди не было. Ота восхитился разумом, создавшим такое чудо. Внизу первый воин увидел бревно, обернулся и крикнул что-то остальным — долгий и мелодичный звук мог оказаться словом или просто сигналом. Запыхтев, телега сбавила скорость, дернулась и замерла. Долгий крик прозвучал снова и снова дальше по дороге. Так придворные шептальники передают слова хая тем, кто стоит в дальних галереях. Гальты собрались в кучку и начали совещаться. Охотник на медведей сел, уперся подошвами в дугу лука и, зажав между кулаками стрелу, обеими руками начал натягивать тетиву. Лук заскрипел.

— Подождите, — сказал Ота.

Из-за самоходной телеги показался человек в серой рубахе с Гальтским Древом. Волосы у него были черные, как у самого Оты, кожа — обветренная, темная. Люди, собравшиеся возле поваленных деревьев, обернулись к нему и поклонились, выражая почтение. Ота почувствовал, как что-то зашевелилось в животе.

— Он.

— Высочайший? — Охотник насторожился.

— Попадете отсюда вон в того?

Охотник повернулся, держа наготове лук, и вытянул шею.

— Трудный выстрел, — процедил он.

— Сможете?

Охотник помолчал.

— Смогу.

— Тогда стреляйте. Сейчас.

Загудела тетива, и охотник быстро сдвинул лодыжки, чтобы лук не упал. Стрелок еще не разогнулся, а стрела уже попала в цель. Она вонзилась гальту в бок, прямо под ребрами, и тот повалился на землю, даже не вскрикнув. Ота поднес к губам рог. Звук оглушил его. Он видел, как гальты внизу выхватили секиры и мечи, как они раскрывают рты, что-то крича, но ничего не слышал.

Гальты расступились, и вторая стрела попала в брюхо котла. Глухо лязгнув по металлу, она отскочила и упала на землю. В ответ на сигнал Оты затрубил другой рог, однако его песня потонула в жутком хаосе звуков. Никогда в жизни Ота не слышал ничего подобного. Примерно в трех сотнях шагов от начала гальтской колонны в воздух взметнулось огромное облако, а затем охотник выпустил третью стрелу, и Оту снова оглушило.

Их заволокло густым горячим туманом. Ота закашлялся. Охотник сделал последний выстрел во мглу, достал два кинжала и побежал вниз, к дороге. Ота шагнул вперед. В ушах стоял звон, сквозь него доносились приглушенные крики, сигнал трубы и далекий рокот, сказавший, что еще одной самоходной телеге настал конец. Понемногу туман рассеялся, и взгляду Оты открылась дорога. Повозка лежала на боку, мешки и ящики рассыпались по земле вперемешку с телами. На мокрой земле лежало с десяток воинов, их кожа покраснела, как панцирь у вареных раков. Многие держались на ногах и даже пытались драться, но выходило у них не очень, и люди Оты добивали их с мстительным торжеством. Печь треснула, по булыжникам дороги разлетелись тлеющие угли. Цвет влажных от пара листьев стал ярче, сочнее. Вдалеке прогремели еще два взрыва. Ота издал клич, призывая сплотить ряды, и двинулся вниз, в гущу боя.

Битва, которая разгорелась в самом начале колонны, решала все. Гальтов нельзя было пропускать дальше. Если воинам Оты удастся оттеснить их назад, враги смешают ряды и в толчее будут сражаться куда хуже. По крайней мере, таков был план объединенного войска. И когда Ота спустился с холма, он понял, что его надежды сбываются. Гальты растерялись, поддались панике. Ота закричал и взмахнул топором, но грозить оказалось некому. Противник отступил.

В сопровождении телохранителей Ота двинулся вдоль по дороге. Все больше воинов собиралось вокруг. Они шли назад, к Сетани, а гальты падали и падали на землю под ударами их мечей. Вдали запел рог — сигнал конникам. Ошеломленные враги жалкими кучками по трое или четверо теснились на середине дороги. Их окружили со всех сторон, перекрыв пути к отступлению. Некоторые попытались укрыться за деревьями, но быстро убедились, что лес на склонах ощетинился клинками. Остальных добили стрелами и камнями. Какой-то инженер, похоже, догадался о замысле Оты. Над колонной взметнулись белые столбы пара — в котлах сбрасывали давление. Кругом пахло кровью, раскаленным металлом и дымом; от влажного воздуха во рту появился тошнотворный привкус. Дважды волна врагов накатывалась на Оту и плотное кольцо окружавших его людей, и дважды ее отбрасывали назад. Гальты утратили всякий порядок и дисциплину. Они проигрывали. Увидев Оту, всадники в цветах великих семей Мати и Сетани подняли мечи.