Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Спальня Маера была щедро украшена цветами селаса.

Их нежного запаха было почти достаточно, чтобы перебить запахи, для сокрытия которых они и предназначались.

Объединив эти признаки с внешностью Стейпса, я понял, что мои предсказания о неприятной ночи были близки к правде.

Алверон был подперт в положении сидя в своей постели.

Он выглядел настолько хорошо, насколько возможно ожидать в его состоянии - то есть изнуренным, но уже не таким потливым и измученным болью.

На самом деле, он выглядел почти ангельски.

Прямоугольник солнечного света омывал его, придавая его коже хрупкую прозрачность и заставляя его всклокоченные волосы сиять словно серебряная корона вокруг его головы.

Когда я подошел ближе, он открыл глаза, ломая блаженную иллюзию.

Ангел не мог иметь такие умные глаза, как у Алверона.

- Я полагаю, ваша светлость в добром здравии? - Вежливо спросил я.

- Справляюсь,- ответил он.

Но это была просто безликая фраза, не сказавшая мне ничего.

- Как вы себя чувствуете? - спросил я как можно более серьёзным тоном.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, давая понять, что не одобряет моей фамильярности, затем сказал:

- Старым.

Я чувствую себя старым и больным. - Он глубоко вздохнул.

- Но всё же, я чувствую себя лучше, чем было несколько дней назад.

Небольшая боль и я сильно устал.

Но я чувствую себя...

очищенным.

Думаю, что я пережил кризис.

Я не спрашивал о прошедшей ночи.

- Хотите, я смешаю вам еще чаю?

- Пожалуйста. - Его тон был вымерен и вежлив.

Не пытаясь угадать его настроение, я поспешил с приготовлениями и вручил ему его чашку.

Попробовав, он взглянул на меня.

- Его вкус отличается.

- Там нет опиума,- объяснил я.

- Слишком много было бы вредно для вашей светлости.

Ваше тело начнет зависеть от него так же, как оно жаждало офалум.

Он кивнул.

- Вы можете заметить, мои птицы чувствуют себя хорошо,- сказал он слишком небрежным тоном.

Я посмотрел в дверной проем и увидел, как колибри шныряют в своей позолоченной клетке, живые, как никогда.

Я почувствовал холод от его комментария.

Он всё ещё не верил, что Кадикус отравлял его.

Я был слишком ошеломлен, чтобы сразу ответить, но спустя пару мгновений мне удалось сказать: - Их здоровье меня не занимает настолько, насколько ваше.

Вам действительно лучше, не так ли, ваша светлость?

- Это природа моей болезни.

Она приходит и уходит. - Маер поставил свою чашку с чаем, еще полную на три четверти.

В конечном счете она исчезает полностью, и Кадикус волен идти слоняться месяцами, собирая компоненты для его заклинаний и склянок.

Кстати говоря,- сказал он, складывая руки на коленях.

- Не окажете ли вы мне любезность забрать мое лекарство у Кадикуса?

- Конечно, ваша светлость. - Я натянуто улыбнулся, стараясь не замечать растущее в моей груди беспокойство.

Я прибрал беспорядок, который навел готовя чай, засовывая пакеты и связки трав обратно в карманы моего бордового плаща.

Маер милостиво кивнул, а потом закрыл глаза и, казалось, вновь погрузился в пучину спокойного, солнечного сна.

- Наш молодой историк! - сказал Кадикус, приглашая жестом меня внутрь и предложил мне сесть.

- Если вы меня извините на минуту, я сейчас вернусь.

Я погрузился в мягкий стул и только тогда заметил множество колец на соседнем столе.

У Кадикуса их было столь много, что он сделал для них стойки.

Каждое было выставлено именем наружу.

Их было очень много, серебряных, железных и золотых.

Оба моих золотых кольца и одно железное Алверона лежали на маленьком подносе на столе.

Я забрал их, подмечая такой довольно изящный способ бессовестного предложения возврата колец.

Я осмотрел большую комнату башни в немом любопытстве.

Какой возможный мотив мог быть у него для отравления Маера?

В отсутствие доступа к Университету, само по себе это место было мечтой каждого арканиста.

Из любопытства, я поднялся на ноги и побрел к его книжным полкам.

У Кадикуса была приличная библиотека, содержавшая около сотни книг, заполняющих всё пространство.

Многие из названий я узнал.

Некоторые из них были химической литературой.

Некоторые алхимические.

Другие рассматривали естественные науки, гербологию, физиологию, бестиарий.

Подавляющее большинство носили исторический характер.

Мысль закралась ко мне.

Возможно, я смогу заставить местные винтийские суеверия работать в свою пользу.

Если Кадикус был серьезным ученым, и хотя бы наполовину суеверен как коренной винтиец, он может знать кое-что о чандрианах.

Лучше всего то, что поскольку я играл роль недалекого молодого лорда, мне не нужно было беспокоиться об ухудшении моей репутации.

Кадикус вышел из-за угла и, казалось, несколько опешил, когда увидел меня, стоящего у книжных полок.

Но он быстро опомнился и вежливо мне улыбнулся.

- Увидели что-нибудь интересное?

Я повернулся, качая головой.

- Не особенно, - ответил я.

- Вы знаете что-нибудь о чандрианах?

Кадикус какое-то мгновение смотрел на меня непонимающим взглядом, а затем расхохотался.

- Я знаю, что они не придут к вам в комнату ночью, чтобы украсть вас из постели,- сказал он, шевеля пальцами, как будто дразня ребенка.

- Значит, вы не изучаете мифологию? - спросил я, борясь с волной разочарования от его реакции.

Я пытался утешить себя тем, что это должно будет прочно укрепить его в мысли, что я полоумный молодой лорд.

Кадикус фыркнул.

- Вряд ли это мифология,- сказал он пренебрежительно.

Трудно было бы даже опуститься до того, чтобы называть его фольклором.

Это суеверная чушь, и я не стал бы терять на это время.

Ни один серьёзный учёный не стал бы.

Он начал прибираться в комнате, закупоривая бутылки и складывая их в шкаф, поправляя стопки бумаг и возвращая книги на полки.

- Говоря о серьезных исследованиях, если я правильно помню, вам было любопытно на счёт семьи Лаклесс?

Я просто смотрел на него на мгновение.

Со всем, что случилось, я совсем забыл, что было предлогом и какую анекдотическую генеалогию я придумал вчера.

- Если вам не трудно, - сказал я быстро.

- Как я уже сказал, я практически ничего не знаю о них.

Кадикус серьёзно кивнул.

- В таком случае Вам будет интересно рассмотреть их имя. - Он поставил спиртовку под кипящую стеклянную призму посреди впечатляющего набора медных трубок.

Что бы он ни гнал, мне кажется, это был не персиковый бренди.

- Видите ли, имена могут рассказать вам много о чем.

Я усмехнулся на это, потом постарался побороть улыбку.

- Что вы говорите?

Он повернулся лицом ко мне в то время, когда я снова смог контролировать свой рот.

- О да,- сказал он.