Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Крышка, щелкнув, открылась.

Я был удивлен, как и все остальные, но сумел хорошо это скрыть.

В действительности, наверняка, один из них на самом деле взломал замок, но крышка застряла.

Наверное, дерево разбухло, ведь она лежала несколько дней в сырости.

Когда я ударил его, она просто выскочила.

Но они не знали этого.

Судя по их лицам, можно было подумать, что я только что преобразовал перед ними золото.

Даже Темпи поднял бровь.

- Хороший трюк, Таборлин, - сказала Хеспе так, будто была не уверена, сыграл ли я с ними шутку.

Я решил держать язык за зубами и сунул мой набор временных отмычек обратно в карман плаща.

Если я собирался стать арканистом, я мог быть и известным арканистом заодно.

Делая все возможное, чтобы излучать торжественную властность, я поднял крышку и заглянул внутрь.

Первым, что я увидел, был толстый сложенный лист бумаги.

Я вытащил его.

- Что это? - спросил Дедан.

Я держал его так, чтобы все могли видеть.

Это была тщательная карта окрестностей, показывающая не только точное изображение изогнутого тракта, но и расположение близлежащих ферм и ручьев.

Кроссон, Фенхилл и трактир "Однопенсовик" были отмечены на западной дороге.

- Что это? - спросил Дедан, указывая толстым пальцем на отмеченный глубоко в лесу X на южной стороне дороги.

- Я думаю, это этот лагерь, - сказал, указывая, Мартен.

- Совсем рядом с тем ручьем.

Я кивнул.

- Если это правда, то мы ближе к Кроссону, чем я думал.

Мы можем просто следовать на юго-восток отсюда и сбережем себе больше дня ходьбы. - Я посмотрел на Мартена.

- Это будет правильно, на твой взгляд?

- Здесь.

Дай мне посмотреть. - Я вручил ему карту, и он осмотрел ее.

- Похоже на то, - согласился он.

- Я не думаю, что мы зашли так далеко на юг.

Мы сэкономим по крайней мере двадцати миль, следуя этим путем.

- Это немалое благословение, - сказала Хеспи, потирая свою перевязанную ногу.

То есть, если, конечно, один из вас, джентльмены, не хотел бы понести меня.

Я вернулся к открытой шкатулке.

Она была полна плотно обернутых тканью свертков.

Подняв один, я увидел блеск золота.

Все присутствующие начали шептаться.

Я проверил остальные маленькие тяжелые свертки и обнаружил большое количество монет, все золотые.

По приблизительным подсчетам, здесь было более двухсот реалов.

Хотя я никогда в действительности не держал ни одного, я знал, что один золотой реал стоил восемьдесят монет, почти столько же, сколько дал мне Маер для финансирования всей этой поездки.

Неудивительно, что Маер жаждал остановить препятствовавших его сборщикам налогов.

Я жонглировал числами в моей голове, преобразуя содержимое шкатулки в более привычные валюты, и насчитал более пятисот талантов серебра.

Хватит денег, чтобы купить хорошего размера придорожный трактир или усадьбу со всем скотом, включая экипаж.

С этим количеством денег вы могли бы купить себе незначительный титул, положение при дворе или звание офицера в армии.

Я видел, что все остальные делают свои собственные подсчеты.

- Как насчет того, чтобы поделить небольшую часть этого? - сказал Дедан без особой надежды.

Я поколебался, затем полез в шкатулку.

- Кажется ли вам реал на человека достаточно справедливым?

Все молчали, когда я развернул один из свертков.

Дедан посмотрел на меня недоверчиво.

- Ты серьезно?

Я протянул ему тяжелую монету.

- Как мне кажется, недостаточно щепетильные люди могут забыть сказать Алверону об этом.

Или они никогда не вернутся к Алверону вообще.

Я думаю, реал каждому будет хорошей наградой для таких честных людей, как мы. - Я бросил Мартену и Хеспи по яркой золотой монете.

- Кроме того, - добавил я, бросая реал Темпи.

- Я был нанят, чтобы найти группу бандитов, а не уничтожать мелкий военный лагерь. - Я поднял свой реал.

- Это наша награда за услуги вне служебного долга. - Я сунул его в карман и погладил.

- Алверон не должен знать об этом.

Дедан рассмеялся и похлопал меня по спине.

- Ты не так уж сильно отличаешься от всех нас, в конце концов, - сказал он.

Я ответил ему улыбкой и нажал на крышку шкатулки, чтобы закрыть ее, слыша, как запор плотно встал на место.

Я не упомянул две другие причины того, что я сделал.

Во-первых, я успешно покупал их лояльность.

Они не могли не понимать, как легко было просто взять коробку и исчезнуть.

Такая мысль тоже приходила мне в голову.

Пятьсот талантов могли оплатить мне учебу в Университете в течение следующих десяти с лишним лет, оставляя достаточно на простые траты.

Теперь, однако, они были значительно богаче, и должны были при этом чувствовать себя честными.

Тяжелый кусочек золота будет удерживать их умы от тех денег, которые я нес.

Хотя я по-прежнему планировал спать ночью с запертой шкатулкой под подушкой.

Во-вторых, я мог использовать деньги.

Оба реала я открыто положил в карман, а остальные три я стянул, когда раздавал монеты остальным.

Как я уже сказал, Алверон никогда бы не увидел разницы, а четыре реала могут покрыть плату полного срока обучения в Университете.

После того, как я разместил шкатулку Маера в нижней части моего дорожного мешка, мы решили, что должны разобраться с экипировкой бандитов.

Палатки мы оставили по той же причине, по какой мы не принесли свои собственные.

Они были слишком громоздкими, чтобы нести.

Мы взяли столько пищи, сколько смогли уложить, зная, что чем больше мы возьмем, тем меньше мы потом должны будем купить.

Я решил взять один из мечей бандитов.

Я не стал бы тратить деньги, чтобы купить один, так как я не знал, как его использовать, но поскольку их можно было взять бесплатно...

Когда я осматривал различное оружие, Темпи подошел и дал несколько советов.

После того как мы сузили мои варианты до двух мечей, Темпи, наконец, высказал свое мнение.

- Ты не сможешь использовать меч. - [Вопрос.]

[Затруднение.]

У меня сложилось впечатление, что для него мысль о ком-то, кто не был в состоянии использовать меч, была более чем немного стыдной.

Все равно что не знать, как есть с помощью ножа и вилки.

- Нет, - произнес я медленно.

- Но я надеюсь, что ты мог бы показать мне.

Темпи стоял очень тихо и спокойно.

Я бы принял это за отказ, если бы не знал его так хорошо.

Этот вид тишины означал, что он думает.

Паузы являются ключевой частью адемского разговора, поэтому я терпеливо ждал.

Мы вдвоем тихо стояли минуту, потом две.

Затем пять.

Затем десять.

Я заставлял себя стоять и молчать.

Возможно, это был вежливый отказ.

Я считал себя ужасно смекалистым, как вы видите.

Я знал Темпи почти месяц, узнал тысячи слов и пятьдесят жестов рук в адемской речи.