Сергей Пономаренко - Ведьмин подарок

— Нет. Я ее никогда не видела и не слышала это имя. Нa моей памяти к Ларисе Сигизмундовне иногда обращались женщины С какими-то вопросами, просьбами, но то были единичные случаи. Эту женщину не помню.

— Нет так нет, — флегматично произнес все еще жующий Стас и спрятал фотографии.

Я встала из-за стола:

— Каждый день я вижу в метро на мониторе информацию о розыске детей и почти всегда появляются новые лица. Стас, скажи честно, какой процент пропавших детей возвращается в семьи здоровыми и невредимыми?

Стас поперхнулся, закашлялся, и я пару раз сильно стукнула его по спине, но, поняв, что вряд ли дождусь ответа, махнула рукой и пошла к выходу.

Весь вечер я неотрывно смотрела телевизор. На разных каналах политики активно участвовали в модных ток-шоу. От этих разговоров захотелось задраить окна и двери, как на подводной лодке, и «лечь на дно» — никуда не выходить, воздухом не дышать, ни с кем не общаться. Просмотр политических ток-шоу затянулся до поздней ночи, это взбодрило меня лучше кофе, и я долго не могла заснуть. Мне показалось, не успела я уснуть, как уже открыла глаза, и спать мне нисколько не хотелось. Как и в прежние ночи, тишину комнаты нарушало громкое тиканье часов, словно предупреждающее, что время не стоит на месте и надо использовать его с толком. Я лежала не на новом диване, а на железной кровати, утопая в жаркой перине. Меня окружала обстановка чужой квартиры в чужом времени. Я встала и прошла в другую комнату, где меня ожидала дверь в чужую жизнь. Оставалось ее открыть, и я даже протянула руку, но в последний момент отдернула ее. «Почему я должна это делать? Или у меня нет выбора?» — С этой мыслью я вернулась в комнату и, как только подошла к кровати, словно провалилась в никуда.

Проснувшись, я вспомнила о ночном сне и пожалела, что не открыла дверь в чужое прошлое. Было ощущение, что я безвозвратно что-то потеряла, то, что могло пригодиться, помочь мне, У меня возникла боязнь, что больше в моей жизни нс будет двери в прошлое и я не смогу увидеть Ларису, узнать, чем закончились поиски пропавшей девочки. Удивительно, но те давние события перекликались с теперешними — исчезла дочь Марты Инга. Может, потому я и была допущена в прошлое, что там можно найти ключ к пониманию того, что сейчас происходит? А я так неразумно поступила прошлой ночью!

Приняв душ, я немного взбодрилась и решила перейти от грез к действиям. Позвонив Виноградовой на работу, чтобы договориться о встрече, я узнала, что та заболела и осталась дома. Набрала номер ее мобильного:

— Извините, что тревожу, Светлана Петровна, но меня очень волнует судьба девочки — Инги Колокольчиковой. Вчера с вами о ней должен был говорить Станислав Голицын.

— Ничего нового добавить не могу, кроме того, что уже рассказала Стасу. — Голос у Виноградовой был хриплым, булькающим, чувствовалось, что она говорит с трудом. — Ищем.

В ином случае я бы не стала надоедать больному человеку, но ведь речь шла о жизни ребенка!

— Как я понимаю, Светлана Петровна, на время вашей болезни розыском будет заниматься другой сотрудник. Дайте мне, пожалуйста, его номер телефона — я ему позвоню.

— Девушка, это дело веду я, и, несмотря на то что болею и у меня высокая температура, расследование не стоит на месте, все идет своим чередом. Отрабатываются различные версии.

— Например, какие?

— Девушка, у каждой работы своя специфика, а в моей работе главное — это конфиденциальность. Вы же не интересуетесь у пекаря, как он печет хлеб, а довольствуетесь конечным результатом. Вот и в этом случае подождите, пока я «испеку хлеб».

— Но речь идет о жизни человека! — не унималась я.

— Вполне возможно, — согласилась она и натужно закашлялась. — Также не исключено, что девочка по каким-то причинам добровольно покинула дом матери. Я отрабатываю все версии, поэтому не мешайте профессионалу, а лучше успокойте ее маму — недавно она звонила мне, она в истерике, и с ней нельзя было нормально разговаривать. Это так, к слову. Всего вам хорошего.

— И вам не болеть. Хорошее — это когда Инга найдется и… — В трубке раздались гудки отбоя, и мне не удалось закончить мысль.

Я воспользовалась советом инспектора и сразу набрала номер Марты. Светлана Петровна не преувеличивала: у Марты вновь была истерика. Из ее сбивчивого рассказа я поняла, что Светлана Петровна ей крайне не понравилась, и она больше рассчитывает на помощь небесных сил, чем на инспектора, занимающегося розыском дочери. То, что Марта упомянула о небесных силах, натолкнуло меня на спасительную мысль, каким образом провести с ней сеанс психотерапии на расстоянии. Я слышала только ее всхлипы и рыдания, и это на меня подействовало ужасающе, вогнало в очередную депрессию. Мне от души было жаль подругу, на которую свалилось такое горе, но по натуре я человек прагматичный и привыкла действовать, а не рыдать на диване в объятиях подруги.

— Марта, тебе надо пойти в церковь и поставить свечи перед иконами… — уверенно начала я, но так как мои познания в области религии оставляли желать лучшего, то дипломатично вышла из положения: — главных святых и заказать службу — там тебе подскажут, какую.

— А ведь ты права, Иванна! — Марта сразу ухватилась за мою идею. — Как думаешь, в какую церковь лучше пойти?

Ее вопрос поставил меня в затруднительное положение, не из-за того, что мне не были известны названия церквей — как журналист, я знала их предостаточное количество. Но наличие церквей разных провославных концессий, ничем друг от друга не отличающихся (кроме названия и утверждения, что именно эта ближе к Богу, чем остальные), сбивало с толку. Поэтому я уклончиво порекомендовала:

— Начни с ближайших к твоему дому, а потом действуй по принципу свободного поиска — куда сердце поведет. Вот только запомни: ты должна обойти не менее семи церквей, — вдохновенно сочиняла я.

Такое количество — семь — я выбрала произвольно, слышала, что это число считается счастливым. Посещение стольких церквей, конечно же, отвлечет мысли Марты на продолжительное время и поможет ей немного успокоиться. Лично на меня посещение церкви всегда оказывало положительное воздействие — сразу становилось спокойнее на душе от песнопений церковного хора, суровых ликов святых на иконах, мерцания множества свечей, запаха ладана и расплавленного воска. И мне было безразлично, к какой концессии принадлежит церковь, так как, по моему глубокому убеждению, дом Бога — это не здание, он находится в сердце человека.

— Спасибо тебе, Ваня, — облегченно вздохнула Марта, и я обрадовалась, почувствовав, что моя подруга вновь обрела цель в жизни. — Как у тебя со светом в квартире? Появился? — неожиданно вспомнила Марта.