Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди

Раду сопротивлялся зову всего несколько дней. А потом тайно ускакал среди ночи, захватив с собой только флягу с водой, золотой диск и вторую лошадь для перемены. Пожалуй, подобное безумное путешествие, да еще в незнакомых землях, стоило бы ему жизни, если бы его не хранила злая сила, что звала его к себе. Та же сила послала ему проводника: индейца, с которым граф мог изъясняться только жестами. Однако они прекрасно понимали друг друга — они оба были рабами всесильного зова.

Путешествие графа с проводником продолжалось много дней. Они пересекли пустыню и поднялись в горы. Они нашли старый храм, высеченный в скале. А в храме нашли дверь, замаскированную в покрытой резьбой каменной стене.

И в двери этой была узкая щель, куда граф вложил золотой диск.

И диск оказался ключом к этой двери — и отпер ее…

А за дверью графа ожидали те существа, которых мы называем стригои морти, или мурони, или попросту упырями.

Все эти дьявольские создания были женщинами, древними и чудовищными, как грех. Граф упоминал имена их, но мне они показались непроизносимыми. Запомнил я лишь прозвища, которые дали им индейцы, а граф перевел на испанский, а с испанского на наш язык. Одну звали Змеиная Юбка, другую Женщина-Змея, третью — Обсидиановая Бабочка, а четвертую — Змеиная Мать. Все четыре были обнажены: их одежды, давным-давно сшитые из змеиной и человеческой кожи, от времени истлели. Лишь золото украшений оставалось нетленным. А уродливые тела монстров превратились в скелеты, обтянутые кожей. И страшно горели на их лицах живые глаза, и страшны были их острые зубы, и омерзительны длинные черные языки, которыми они облизывали иссохшие губы в предвкушении кровавого пира.

Больше всего ужаснуло графа даже не то, как эти чудовища бросились на него и на проводника-индейца, чтобы впиться им в шеи и запястья, и пить их кровь. Больше всего его ужаснуло, что одна из женщин — та, которую называли Змеиная Мать, — была беременна. Потом он узнал, что упырь сделал ее бессмертной, когда она умирала в родах, и теперь ей никогда не разрешиться от бремени и суждено вечно носить в себе неживого младенца. Индейцы считали, что если когда-нибудь их кровавая богиня — а эту четверку когда-то почитали, как богов, и выстроили в их честь храм, и приводили к ним жертв, и им служили сотни рабов и рабынь, всячески ублажая их и удовлетворяя все их прихоти, — если она когда-нибудь разрешится от бремени, то настанет конец мира, ибо ее дитя будет самым ужасным, что появлялось когда-либо на земле. Что ж, конец их мира наступил намного прежде, чем упырица сумела разродиться. Граф мне рассказывал, что из четверых именно Змеиная Мать была самой жестокой, и требовала, чтобы в жертву ей приносили младенцев. Но я опять забегаю вперед в своем печальном повествовании…

Женщины выпили почти всю кровь у графа и его проводника. И пока они пили кровь, они на глазах становились все моложе и все прекраснее, и тела их наливались силой. А когда обе их жертвы, обескровленные, корчились в предсмертных муках, Змеиная Юбка и Женщина-Змея склонились над ними, а Обсидиановая Бабочка взяла острый нож, сделанный из черного камня обсидиана, и разрезала запястья своим подругам, и нечистая кровь этих созданий пролилась на лица умирающим. Мой несчастный друг рассказал мне, что стоило только капле этой крови попасть ему в рот, как он ощутил нестерпимую жажду и желание жить, и понял, что эта кровь и есть жизнь, и присосался к ране на руке бессмертного чудовища. Вместе с кровью к нему в тело влилась скверна, сделавшая его таким же упырем, как эти женщины.

После граф заснул и проснулся лишь на третью ночь после той, когда упырица напоила его своей кровью. Он был слаб, как дитя, и не помнил себя, и не помнил, как оказался здесь и что с ним произошло. И тогда упырица по имени Женщина-Змея напоила его своей кровью вторично, а потом подвела к нему юношу-индейца, и учила графа пить кровь у живого человека, пока живой не перестанет быть живым…

В наших краях бытует легенда, будто бы каждый человек, которого засосет до смерти упырь, сам непременно станет упырем. Это неверно: чтобы стать упырем, умирающий должен испить крови самого упыря. А упыри не любят создавать себе подобных, боятся, что если их будет слишком много, добычи не хватит на всех. Графа же Женщина-Змея сделала упырем из благодарности за то, что он привез диск и освободил ее. Это ее голос он слышал, это она его звала. А до него звала она того несчастного секретаря… Ибо ее лицо было изображено на золотом диске. И такова была обещанная ею великая награда: бессмертие, которое необходимо было поддерживать в себе чужою кровью.

Граф говорил, будто бы Женщина-Змея была прекраснейшей из четырех упыриц. А все они после того, как напились крови, сделались прекраснее любой смертной женщины.

Долг честного летописца повелевает мне рассказывать обо всем, что мне ведомо, хотя о следующем я предпочел бы умолчать, ради потомков графа Карди, которые могут при каких-то обстоятельствах прочесть мою рукопись… Но все же я должен, и я расскажу.

Граф признался мне, что между ним и Женщиной-Змеей были любовные отношения все то время, пока он оставался рядом с ней в храме. И якобы упырица дарила ему блаженство, какого он не знал ни с одной из смертных женщин, даже с теми, которых любил, и союз с которыми был освящен Господом.

Я полагаю, то блаженство, что граф получал с нечистой тварью, было одним из сатанинских искушений, которым его подвергали. Увы, мой бедный друг не смог противостоять этому искушению, как и прочим. Он поддался и был погублен. Видимо, недостаточно было веры и благодати в его душе, если не смог он устоять против соблазнов и злых чар. Я буду вечно молиться за его спасение и надеюсь, когда-нибудь Господь простит и его… Он заслуживает прощения, ибо я уверен, что граф был околдован. Ибо не может человеку, находящемуся в здравом уме, гнусная упырица представляться более прекрасной, нежели законная его супруга, а грешные утехи с сатанинским отродьем казаться усладительнее, нежели объятия жены.

Долгое время граф Карди оставался в храме, где жили четыре упырицы. Они вернули себе прежнюю власть, подчинили себе многих индейцев, которые пришли, чтобы служить своим старым богам и питать их кровью. Но упырицы все равно тосковали о тех временах, когда бассейны в храме были наполнены ароматной водой, а пол устлан цветочными лепестками. Когда прекрасные юноши приходили к ним, чтобы стать их любовниками и умереть в их объятьях. Когда прекрасные девы рады были служить им, одевать и умащивать их тела и с радостью подставляли их зубам свои шеи. Когда матери сами приносили в храм младенцев и отдавали их Змеиной Матери, считая, что благодать и богатство снизойдут на их землю и род по воле кошмарной богини. Теперь же было мало жертв, было мало рабов, и бассейны пустовали, и редко удавалось слугам упыриц похищать детей для Змеиной Матери.