Надежда Ожигина - Путь между

— Ты… Ты… — от гнева слова никак не шли из горла, и король поперхнулся усилием. — Зачем ты ему помешал?! Слышал, что он… Как ты посмел!

— Он что-то сказал? — деланно удивился проводник. — А я не расслышал.

— Он оскорбил наших Богов и Светлого Короля! — вне себя от обиды и досады заорал на него Санди.

— Вряд ли Боги обиделись, — спокойно возразил Эй-Эй. — Ведь не считаешь же ты, что Они не способны постоять за Себя Сами? Чему действительно нужно учиться у Богов, так это безграничному терпению. Что было бы с вами, если б я обижался на всякую ерунду?

— Ты не Бог! — рявкнул король. — Не сравнивай!

— Да, — согласился проводник. — Я гораздо ближе. Лучше взгляните вверх, господин. Едва ли до этого вам приходилось видеть летящего веллиара.

Против воли все еще кипящий негодованием Денхольм бросил взгляд на небо — и уже не смог отвести глаз. Веллиар не просто летел, он танцевал, кружась и выгибаясь, перетекая, менял позы с легкостью бабочки, ликующей над цветком. Никогда потом, ни на словах, ни в мыслях, король не смог назвать Крылатых тварями или монстрами. Существа, способные плести подобные гобелены танца, стояли гораздо выше застывших в своем невежестве людей. С нежданной грацией и по-мужски заостренной пластикой кружился веллиар, огромной черной молнией пронзая ярко-синее небо, постепенно, еле заметно удаляясь, поднимаясь все выше и выше, и взмахи широких крыльев теряли свои очертания…

И словно затихла неслышная для уха музыка, тронувшая королевскую душу, словно последним дрожанием струны отозвалась растерзанная виленами темная лютня…

Веллиар приземлился на самой высокой вершине гор Форпоста. Постоял немного, схожий с огромным черным флюгером, снова расправил крылья…

— Прощай, — еле слышно выдохнул проводник. — Да избежит твоя душа падения…

Будто расслышав его слова, Темный взмахнул рукой.

И, разбежавшись, прыгнул в пропасть.

Два крыла расправились, подобно гигантским полотнищам, задержали неизбежное падение… Но в чистом небе сверкнули две пронзительные молнии, и король присягнул бы, что разглядел пару отточенных клинков, появившихся из ниоткуда…

Вспыхнули подрубленные крылья, пламя охватило черную фигуру, и веллиар рухнул вниз, на острые камни…

И король поймал себя на том, что, одолевая притяжение, летит на помощь, тщетно вырываясь из стальных объятий проводника…

Веллиар не успел разбиться, сгорев дотла в огненном коконе.

Оставшуюся пыль налетевший восточный ветер унес в сторону Граадранта.

задумчиво пробормотал Эйви-Эйви:

— Не печальтесь, господин. За тем он и пришел в Элрону, затем и пел баллады о Саади и Йоттее, чтобы умереть достойно. Горы Форпоста гораздо выше их Ритуальных, тем больше чести для поборовшего страх…

— Откуда взялись клинки? — потрясенно выдавил король. — Ведь это были клинки, да? Откуда? Почему они ударили по крыльям? Какая злая рука их направляла?! — Он почти кричал, не в силах смириться со столь подлой смертью.

— Мечи Йоттея? — с сомнением в голосе спросил слегка ошалевший от изумления Эй-Эй. — Откуда мне знать, где Он берет Свои мечи?

— И ты только за тем лечил его крыло, чтобы он, порезанный, рухнул в пропасть? — подавленно уточнил Санди. — Почему же ты не дал нам, сволочь, убить его в честном поединке?

— Погибнуть в бою может каждый дурак, для этого вовсе не обязательно быть героем. — Проводник почесал затылок и беспомощно развел руками. — Вы делаете проблему из прозы жизни. А мне бы хотелось узнать ваши дальнейшие планы, господа.

Эй-Эй говорил так буднично, что короля передернуло.

— Мне нужно в город, — тщетно скрывая в который раз подступившее отвращение, заявил он. — Деньги на исходе, — и для верности потряс опустевшим кошельком.

Слова о деньгах, как всегда, оказали магическое действие: если проводник и хотел шагать напрямки, от планов своих он отказался безоговорочно.

— Ближе к нам Галь, господин, — ткнул он пальцем вправо. — Небольшой городишко, но деньжат раздобыть можно. И по реке спуститься до самого Галитена. Налево — Вур, город покрупнее, но оттуда один путь — в обход Сторожевых гор.

— Зачем в Галитен-то? — изумился шут, находя указанные города на потрепанной карте.

— Сядем на корабль, — ответно изумился Эйви-Эйви.

— Да там чихнуть небось нельзя, чтоб стражника не запачкать!

— А как иначе? — возмутился проводник. — Посуху? Через горы? Так Сторожевые — не Форпост, перевалов нету! Обойти их? Тогда нужно в Вур, без рассуждений.

— Этак мы и к концу года не доберемся, — мрачно возразил Санди.

— Ладно, прекратите, — властным движением руки остановил спорщиков король. — Идем в Галь. Доберемся — обсудим дальнейший путь. Все. Ясно?

— Ясно, — уныло ответил Эй-Эй. — А я вас по снежку прокатить хотел, — потряс он выклянченной у веллиара парусиной. — Клянусь честью, мало бы не показалось: всю бы жизнь оставшуюся помнили!

— А сам-то куда собирался?

— К сторожевым гномам думал сунуться. Как раз бы к Воротам вышли.

— А они бы тоже не пустили! — хмыкнул шут.

— Эти бы пустили, — вздохнул проводник. — Вы бы — под Горой, я бы — через Гору… В Ласторге бы встретились…

— А тебе что, путь туда заказан? — озарила короля нежданная догадка.

— Можно и так сказать, — покивал Эйви-Эйви, оглядывая окрестности с чрезмерно старательным видом. Не выдержал королевского взгляда, отвернулся, закусив губу: — Если в Галь пойдем, господин, так лучше по реке. Она нас донесет до самого города, если повезет, конечно.

— Что-то я не понял! — Шут оторвался от карты и округлил глаза. — Как это «повезет»?

— Гали — река коварная, — уклончиво ответил проводник, пряча в складках лица ехидную усмешку.

И король с опаской понял, что он готовит какую-то каверзу.

— Пока толком не объяснишь — с места не тронусь! — твердо сказал он.

— Замерзнешь или заблудишься, — спокойно парировал Эйви-Эйви. — Словами разве расскажешь? Дойдем до реки — сами все увидите.

И упруго зашагал вниз, где прыгая через ямы, где съезжая на заднице. Король поудобнее пристроил свой мешок и поплелся за проводником. Замыкал шествие ворчащий под нос шут.

В неспешном привычном темпе они спустились по склону и ближе к вечеру вышли наконец к реке.

И Денхольма замутило, едва он взглянул на бурлящую взбесившуюся воду. Что касается Санди, бедный шут попросту позеленел и скукожился.

Проводник наблюдал за ними с нескрываемым интересом.

Поздним вечером, когда отбушевали бесполезные споры, король сидел на берегу белой от пены реки и гадал, чего же ему не сиделось дома. А еще он размышлял о том, по какой сумасшедшей причине в свое время не послушался Санди и взял в проводники безумца, которого осаждают толпы призраков, лишая последнего ума. Думал старательно, пыхтя от усилий, но ответа не находил. И за неимением на примете ничего лучшего, потихоньку прощался с жизнью, вспоминая наиболее яркие эпизоды и сладостные объятия Ташью. Вне всякого сомнения, ему суждено погибнуть во цвете лет: едва достигнув возраста Строительства Семейного Храма, он уйдет на дно горной реки, наглотавшись воды вперемешку с грязноватой пеной. И все из-за того, что не хочет прослыть слабаком и терпеть насмешки человека, которого презирает всем сердцем. Труса и попрошайки. Пьяницы и дебошира. Скандалиста. Наглеца. В прошлом, возможно, великого воина, но ныне больше напоминающего истеричную шлюху. Старика, оказавшегося моложе своих лет ровно вдвое. Как утверждает он сам, Идущего Между.