Игорь Арье - ГРАЙЛОК - МИР ГРЕХОВ

Мужчина встал и только теперь заметил одежду - для него приготовили платье взамен гнилых лохмотьев, в которых он притопал по дороге. Рубаха и брюки из простого грубого полотна, ремень, куртка и башмаки. В руке что-то теплое… он разжал пальцы - оказывается измятый медный обломок со свисающим куском цепи по-прежнему при нем. Вероятно, он так и не выпускал эту штуковину из рук. Единственная вещица, оставшаяся у него от прошлой жизни, которую никак не удается вспомнить.

Он как раз окончил одеваться, когда за дверью раздались шаги. Явился стражник в красном и белом, незнакомый, не из тех, кто привел его вчера. Этот был без алебарды, с коротким мечом на поясе.

- Мне сказали, ты можешь говорить? - спросил стражник. Тон его был ни сердитым, ни приветливым.

- Да, - осторожно подтвердил человек, потерявший память, - только я не помню о себе ничего.

- Это ничего, может, со временем вспомнишь. Наши старшины хотят поговорить с тобой. Раньше-то ваш брат и вовсе бессловесным в Лайвен заявлялся, с ними не очень-то потолкуешь. Но ты сперва поешь, потом я тебя к старшинам сведу.

- Значит, я не первый такой? Кто пришел с войны?

- Были и до тебя, только они говорить не могли. Сейчас за завтраком ты с ними как раз и встретишься.

- Что это за место?

- Вольный город Лайвен.

- Я об этом доме? Где я?

- Ну… - стражник замялся. - Это вроде как приют такой. Для ваших, которые пришли с Поля Греха. Идем, если готов.

Оказалось, он ночевал в спальне на втором этаже. Одно окошко глядело на восток, оттуда лился красный свет, в другое - лучи, испускаемые кристаллом. Точно, он видел кристалл, пока шагал по дороге в этот вольный город Лайвен.

Вслед за солдатом он сошел по лестнице вниз. Ступени, перила, стены - все блестело недавно оструганной светлой древесиной.

- Недавно дом построен? - спросил он солдата.

- Да вот в этом году как раз. Нарочно для вашего брата. Нужно же вам где-то жить. И твой дом теперь здесь будет, пожалуй. Не тревожься ни о чем, ешь, пей, живи…

Солдат привел в просторную светлую горницу, середину которой занимал длинный стол. За таким без труда могло бы расположиться человек двадцать, но сейчас сидели пятеро. Они встретили его безучастными взглядами и тут же снова уткнулись в миски.

- Садись, поешь с братьями, - кивнул провожатый. - Я у крыльца подожду. Как позавтракаешь, найдешь меня за дверью, сведу тебя к старшинам.

Он послушно сел на скамью, подальше от остальных. Никакого недовольства с их стороны он не ощущал, и к ним не чувствовал неприязни, но их отсутствующие глаза и безразличность гостю претили. Казалось неприятным, что его принимают за одного из них. Он не хотел быть таким, как эти. Вошла полная седая женщина, поставила перед ним миску с вареными овощами, рядом положила толстый ломоть хлеба. Потом взяла его за запястье и попыталась сунуть между пальцев деревянную ложку. Он аккуратно отстранил мягкую ладонь и взял ложку сам.

- Я могу, это я еще помню, - сказал он толстухе. - Это ведь самое важное, помнить, как ложку держать, верно?

Она отшатнулась и поглядела на него с удивлением. Радости в этом взгляде не наблюдалось.

- Другие-то не помнят, заново учим, ровно младенцев, - сказала она. - Поешь, сынок, и выходи на крыльцо. Эдрик ждет.

Эдриком, значит, зовут солдата. И еще - "сынок". Женщина в годах, но не старуха, если она так к нему обратилась, значит, он молод. Человек, утративший память, поглядел на тех, с кем делил стол. Стариков среди них не было, но и молодым не выглядел ни один. Все мужчины средних лет. Ну что ж, наверное, ему скоро все объяснят. С какой войны он идет, и куда пришел.

Он принялся за еду. Овощи были сильно разварены - должно быть, чтобы потерявшим себя солдатам неведомой войны было легче черпать ложкой и жевать. Зато хлеб оказался вкусный, мягкий, еще теплый - видно, только что из печи. Женщины вышла из комнаты и возвратилась с кружкой. Поставила перед ним:

- Запей, сынок, это травяной настой. Говорят, что памяти способствует. Глядишь, поможет.

Потом она провела его к выходу. Солдат Эдрик сидел на ступенях и жмурился, подставив лицо солнечным лучам.

- Готов? Ну, идем.

Приют для солдат, лишенных памяти, располагался на окраине Лайвена, а Совет обычно заседает в самом центре. Когда он спросил об этом Эдрика, тот подтвердил: так и есть, Совет и башня золотого мага стоят посередине Лайвена, шагать через полгорода придется. Они вышли на улицу - похоже, самую широкую в городе. Она вела от ворот, в которые он вошел вчера на закате, к рыночной площади, разделявшей дом городского Совета и башню. По улице медленно ползли телеги, их было много, потому и приходилось ехать медленно. Сейчас осень, догадался человек, лишенный памяти. Крестьяне из окрестных поселений собирают урожай, везут в город на продажу, с утра приезжают, а вечером отправляются восвояси, потому он и встретил пустые повозки, когда шел сюда.

Они с Эдриком шли вдоль стен зданий, чтобы не мешать возницам. Вдоль улицы тянулись двухэтажные дома, первые этажи были заняты лавками. Вся улица - будто продолжение рынка, к которому ведет солдат. Мясницкая лавка, пекарня, скобяной товар, кузнечные изделия… чего-то не хватает. Здесь должны торговать чем-то еще, подумал пришелец из снега. Что-то другое… но что?

Навстречу попадались люди, большей частью женщины, потому что мужчины уже торгуют или трудятся в цехах и мастерских. Бросалось в глаза, что местные принадлежат к разным народам. Сильно различались цвет кожи, разрез глаз, волосы и наряды. Пару раз им попались люди с очень темной кожей, чуть ли не черной. В памяти всплыло слово "эйбон", так называется народ, обитающий на Крайнем Юге. Но эта земля - вовсе не юг.

Большинство были одеты так же, как и он. Значит, город подарил ему обычную одежду, не хуже чем у тех, кто обладает памятью, собственностью и семьей? Доброе отношение лайвенских жителей удивляло солдата, явившегося с неведомой войны. В его прежней, забытой жизни, бывало иначе. Чужаков не должны любить.

Впереди показался просвет между домами, они уже приближались к площади, крестьянские повозки там двигались медленней, потому что на въезде в рыночные ряды им приходилось ждать, покуда развернутся те, что впереди. Движение застопорилось, одной повозке пришлось съехать с середины улицы, она преградила дорогу, и Эдрик остановился. Впереди была повозка, на ней - туго набитые мешки. Правил лошадьми бородатый мужчина, рядом с ним сидела женщина в платке и двое детей. Пока телега стояла, дети, две девочки, спрыгнули на землю. Младшая побежала вокруг отцовской повозки, старшая пошла за ней. Пешеходы остановились. Человек, лишенный памяти, огляделся, пользуясь заминкой. Они стояли у лавки, торгующей изделиями из металла - плуги, молотки, топоры, предметы обихода и женские украшения из меди, довольно грубой работы. Продавец уже вынес из лавки стол и теперь раскладывал на нем образцы товара. Помогал ему парнишка - наверное, сын.