Алексей Глушановский - Надежда пустошей

Похоже, Марат эту связь уловил тоже. Резко отпрыгнув в сторону, он мазнул настороженным взглядом по земле перед собой и успокаивающим жестом протянул к жрице руки ладонями вперед.

— Фи, ты это чего? Не надо! Фи, я свой! — В голосе парня слышались тщательно сдерживаемые нотки страха.

— Марат, не волнуйся. — Вопреки произносимым ею словам, голос жрицы оставался все таким же звеняще-нежным. — Все нормально. Ты только скажи: что ты видишь на том месте, где только что стоял?

— А что там такое? Земля и земля. Утоптанная. Обломки калитки. Все. У вас там что, что-то важное лежало? — Слова Софии совершенно не успокоили бойца. За время их путешествия все уже давно привыкли к тому, что, если в голосе темной жрицы появлялись серебристые колокольчики, в самом ближайшем времени кто-нибудь умирал жуткой смертью. До сих пор это были различные монстры, но в данный момент никаких монстров поблизости не было видно.

Видно? Ключевое слово вихрем мелькнуло в голове бойца, заставив того напрячься и вскинуть свое оружие, направив ствол в то место, где он только что находился. Воспоминания о монстре-невидимке, встреченном ими во время зачистки Махлау от последствий Волны, молнией мелькнули в голове у сержанта.

— Вы видите что-то, чего не вижу я? — напряженно поинтересовался Зиятдинов.

— Похоже на то, — медленно отозвалась Ольга, формируя привычные когти вьюги. Ситуация становилась откровенно непонятной и весьма дурно пахнущей. Одно дело, когда местный начальничек, которого не учили элементарным правилам вежливости, вламывается в гости без стука. И совсем иное — когда оказывается, что разглядеть его способны далеко не все из присутствующих в доме. В этом случае его нежелание стучаться в дверь выглядит совсем по-другому! К тому же в поведении Марата присутствовала какая-то странность, нечеткость, совершенно неестественная для всегда собранного и внимательного отрядного снайпера.

— Значит, не видишь… — тем временем протянула София. — А так? — Она рывком за волосы приподняла голову все еще не приходящего в сознание мужчины. — Что ты видишь сейчас?

— А что я должен видеть? Куда смотреть? — недоуменно отозвался тот.

В этот момент Ольга наконец-то сообразила, что показалось ей таким странным. Взгляд Марата скользил по не такому уж и большому подворью, старательно избегая незнакомца.

— Как куда?! На мою руку смотри! — Серебристые нотки исчезли из голоса Софии, сменившись привычным и вполне безопасным для «своих» раздражением. — Что у меня в ней находится?

Марат облегченно вздохнул, отметив исчезновение опасной ноты, и послушно перевел взгляд… На левую, отставленную в сторону руку Софии!

— Ничего нет, — отрапортовал он. — Рука сжата в кулак, на безымянном пальце тонкое колечко с изумрудом…

— Не на ту руку!!! — яростно взревела девушка. — Вот на эту смотри! — От полноты чувств она резко встряхнула рукой, которой удерживала голову незваного визитера. Тот глухо застонал, видимо начиная приходить в сознание. Зиятдинов настороженно огляделся, пытаясь понять, откуда исходит звук. Но при этом на указанную ему часть тела Софии он так и не взглянул.

— Ну же! — поторопила его жрица. — Что видишь?

Марат нахмурился. По его лицу было видно, с каким трудом он борется с неведомой магией. Вот его взгляд упирается в шею Фи. Вот скользит по плечу. Доходит до локтя… И тут же соскальзывает в сторону. И вновь. И вновь.

— Не могу, — наконец с тяжелым вздохом отозвался Зиятдинов. — Как пытаюсь перевести взгляд — словно отталкивает что-то. Даже глаза заболели. Что там такое-то хоть? Новый монстр?

— Да нет… — В голосе Софии вновь зазвенели колокольчики. — Похоже, это кто-то из местных хозяев. И, видимо, намерения у него были не самыми добрыми. — Голосок жрицы быстро наливался глубиной и пугающей нежностью. — Можно его я допрошу? Ты все равно его не видишь, и Рау с утра ушел… Никого нет. А мне он все расскажет, честное слово… Я его хорошо допрошу… — С неженской, совершенно неестественной силой она вздернула вновь застонавшего пришельца на ноги, впиваясь взглядом в лицо несчастного. — Мальчика я допрошу, душу выну поутру, — ласковым серебряным звоном разнесся по двору простенький, наполненный непредставимой нежностью напев. — Глаза Софии медленно темнели, заполняясь бурлящей, какой-то жадной и голодной тенью.

В распахнутом проеме двери мелькнули изумленные головки Тайаны и Арейши, привлеченных голосом жрицы.

— Фи, что происходит? — В голосе Тайки в равной степени смешивались непонимание и опаска. Уж слишком хорошо были знакомы всем членам отряда подобные, буквально переполненные смертоносной нежностью плохо рифмованные строчки. Машинально Ольга отметила, что взгляд подруги, подобно взгляду Марата, скользит по двору, избегая их посетителя.

— Гость незваный к нам пришел, жертвой вкусной будет он, — отозвалась Фи. — Он невидимый для вас, буду есть его сейчас! Пыток много знаю разных, день пройдет уж не напрасно!

— Не надо! — Только сейчас Ольга заметила, что их «гость» наконец-то пришел в сознание. — Я не сделал ничего плохого!

Марат печально вздохнул, горько сожалея о давно севших батареях рации, вынуждающих его к напрасной трате патрона, после чего поднял ствол «вереска» к небу. Сухо треснул одиночный выстрел, подавая сигнал тревоги.

— Свяжите его — и в комнату, — кратко распорядился Марат, опуская оружие. — Физических мер не применять, — уточнил он, глядя на так и полыхавшую тьмой и энтузиазмом Софию.

— А если… — начала она.

— Не применять без самой крайней необходимости! — уточнил спецназовец и, заметив, как заинтересованно прищурилась Фи, быстро добавил: — Границы необходимости до прихода начальства определяю я!

— Глупо, конечно, — лениво размышлял Рау, бродя по улочкам просыпающегося села. Совершенно бессмысленное занятие — искать проводника в зачарованном селе. Без разрешения наложившего на них ментальные привязки хозяина эти бедолаги, пожалуй, и чихнуть-то не смеют. Точнее, не могут… Наверно… — Увы, Рау плохо представлял, как действуют различные ментальные заклинания. Он и ощущал-то подобные воздействия лишь опосредованно.

Мать-Зима, создавая своих детей, позаботилась о том, чтобы никто не мог повелевать ими напрямую. При соприкосновении с заклинаниями ментала или теми, на кого наложены эти заклинания, любой альфар чувствовал, как его душу облекает прочная ледяная броня. По толщине этой брони, ее размеру вполне можно было оценивать силу заклятий.

Да, теоретически несколько сильнейших магов-менталистов, объединив силы, могли проломить такую защиту. Но… пользы подобное деяние им бы не принесло. Ледяная броня альфар, защищающая их от ментальных воздействий, была напрямую запитана на жизненные силы. И если она оказывалась сломлена, вместо послушной марионетки на руках у злонамеренных магов оставалось лишь мертвое тело. По этой причине или какой другой, но представители расы снежных эльфов ненавидели ментальных магов. Ненавидели яростно и истово, какой-то неестественной, словно заложенной в подсознании ненавистью. Так некоторые люди испытывают подобные чувства к змеям и насекомым — испуг, смешанный с гадливостью и нестерпимым желанием убить внушающую отвращение тварь.