Марина и Сергей Дяченко - Стократ

Он сплюнул зелье прямо на дорогу. Жестом попросил у Стократа воды, отхлебнул из его кружки, прополоскал рот:

– Они что-то решили, что-то закончили и кого-то наказали. Из своих.

– За что?

– Я не могу понять.

– Почему они убили языковеда?

– Об это здесь ничего нет.

– А нам-то что делать?

– Сейчас…

Шмель передохнул и снова набрал жидкость в рот. Где тут послевкусие; семь или восемь тактов, мамочки дорогие. Будущее, воля, изъявление…

– Мы, вроде, должны идти.

– Куда?

Девушка, неподвижно ожидавшая все это время, повернулась и пошла по дороге, не оглядываясь.

– Скажи людям, чтобы не ходили за нами, – Шмель нервно оглянулся. – Они нас пригласили одних, на переговоры.

– Не бойся.

Стократ обернулся. Предостерегающе поднял ладонь; вероятно, они с князем все-таки о чем-то договорились перед выходом, Шмель не знал, о чем. Был слишком занят сборами.

– Идем, – сказал Стократ.

И они пошли.

Девушка с самого начала повела их кружным путем. Они свернули с дороги, некоторое время шли через лес, потом долго шли вдоль свежей вырубки.

Земля здесь была усыпала красными пластинками коры. Корой и хвоей покрылись розовые пни, похожие на обезглавленные шеи. В нескольких местах лежали распиленные, приготовленные к вывозу стволы, отдельно – ветки; дороги-просеки были укатаны телегами и похожи на желоба.

Слепая девушка шла впереди, невесть как ориентируясь, метя хвою подолом своего балахона. Шмель тяжело дышал. Стократ присматривался и принюхивался.

Пахло нехорошо. Где-то впереди, скорее всего, было побоище. И не один человек полег; дровосеки? Неизвестные горемыки, которых беда застигла за работой, которые валили лес по договору и получили стрелу в спину?

– Шмель, если я скажу «не смотри» – ты не смотри туда, ладно?

Мальчишка сглотнул:

– А что там?

– Пока не знаю.

Девушка шла, не сбавляя шага. Вырубка закончилась, теперь они шли по едва заметной тропинке. Лес стоял по обе стороны, от стволов в глазах было красно. Впереди показалась поляна.

– Шмель… – Стократ поймал себя на том, что держится за рукоятку меча. Большая зеленая бабочка перелетела через дорогу, сделала круг над головой девушки и пропала среди стволов.

Это были не лесорубы.

Пятеро мертвых мужчин, все лесовики, все с зашитыми глазами, сидели за длинным столом. Спинки и высокие подлокотники кресел не давали им упасть. Перед каждым стоял пустой кубок, и в центре стола – каменная чаша с серебряной ложкой.

Девушка остановилась. Медленно вытянула руку – она была слепа, но рука безошибочно указала на чашу.

Стократ перехватил Шмеля за плечо:

– Погоди, это яд!

– Это послание, – деревянным голосом отозвался мальчишка. – Это… послание для всех. Каменная миска, серебряная ложка – знак, послание для всех, способных вкушать. Горе тому, кто не узнает.

– Но их отравили!

– Они отравились, – тихо поправил Шмель. – Яд был в их кубках… Пусти.

Он вывернулся из-под ладони Стократа и подошел к столу. Старательно не глядя в лица мертвецов, зачерпнул ложкой синеватую жидкость и поднес к губам. Сморщился. Покачнулся; Стократ оказался рядом с флягой воды наготове: он уже заметил, что после каждой пробы мальчишке нужно много, много чистой воды.

– «Мы виновны», – отфыркиваясь, перевел Шмель. – «В нарушении… выскакивании… злом противостоянии закону…»

– Может, в бунте?

– Точно, – Шмель благодарно на него взглянул.

– Так это казненные бунтовщики?!

Шмель жадно напился. Промокнул губы:

– Очень сложное послание.

– Ты прекрасно справляешься.

– Это высокородные лесовики… люди, которые выступили против чего-то… закона, что ли… потом сознались и убили себя.

– Как благородно и трогательно.

– То есть на самом деле их победили, и они, чтобы избежать позорной казни… вот так.

– Зачем нам их показали?

Шмель пожал плечами.

Неизвестно, понимала ли слепая девушка хоть слово – но, когда Шмель вернул флягу Стократу, она возобновила путь, не оглядываясь, точно зная, что чужаки не отстанут.

Если мы слепы в темноте, думал Шмель, то люди, которые слышат всем телом, должны быть беспомощны в тишине. Поэтому на этой поляне никогда не бывает тихо: сто ручейков разведены по желобам, и каждый поток падает со своей высоты, и звук его, звон или шелест, значит для них то же, что для нас – резная колонна или арка. Так они украшают свой дом. И даже мастер никогда здесь не был.

Красок здесь не было – кроме тех, что бескорыстно дарил лес. Коричневая земля, темно-красные стволы и бледно-зеленая хвоя, и под серым навесом – стол, и на столе прибор для диалога.

Шмель чувствовал, как прыгают его ребра в такт ударам сердца. На том конце стола неподвижно сидел старый лесовик, глаз его совсем не было видно – и скулы, и веки, и лоб покрывала старая, плотная вышивка. Рот был огромный, с большими губами, плотно сжатый, и ноздри длинного тонкого носа подрагивали. Рука, белая до синевы, с пятью плотно сжатыми пальцами, указывала место напротив.

– Тебя зовут поболтать, – негромко сказал Стократ.

Он стоял, опустив руки, не касаясь меча. Неизвестно, что думали лесовики о его добрых намерениях, но Шмель прекрасно понимал: никакой колдун-мечник не справится с такой оравой, вооруженной отравленными стрелами.

– Шмель? Тебе помочь?

Перед стариком стояло все, что требовалось для разговора: ряд узких разновеликих трубок, похожих на свирель. Кубок. Каменная доска со смоляными узорами, две спицы, чтобы переносить мельчайшие частицы вкуса. Большая кружка на краю стола; рядом помещалась под струей водопада каменная чаша с проточной водой.

Шмель стащил с плеча свой мешок. Все это добро, которым гружена лошадь Стократа… Его же час разбирать, все эти вкусы, которых он половину не знает… Его же засмеют, пока он будет рыться в сумках…

– Тебе помочь? – снова спросил Стократ.

– Ага, – сказал Шмель слабым голосом. – Сгружай, пожалуйста. Мне бы только подготовиться…

Он осмотрелся.

Десятки людей сидели и стояли под соснами. И мужчины, и женщины были вооружены и насторожены. Узоры на зашитых веках говорили, наверное, об их положении в обществе, о роде, о достатке, – а может, и вовсе ни о чем не говорили, да и кто из жителей Макухи пытался это выяснить?

Стократ, не дожидаясь повторного приглашения, сгружал с лошади мешки и корзины. Шмель посмотрел на место, приготовленное ему, – напротив старика, с таким же набором трубок и каменной доской, и даже струя водопада была совсем близко, и чаша стояла под проточной водой.

– Надо все тащить сюда, – он услышал свой голос, будто со стороны. – Чтобы все было под рукой…

Мастер говорил: «Всегда держи под рукой уксус, мелко перемолотую соль, сахар и желчь, которые потребуются в любом послании. А также имей запас Кривозвездки и Факела, их сок сочетай три к одному, чтобы получить отрицание. Никогда не помечай заготовки цветом: краситель, на первую пробу безвкусный, может испортить послание и даже придать ему противоположный смысл. Распознавай по запаху либо запоминай, в каком флаконе хранишь концентрат…»