Марина и Сергей Дяченко - Стократ

Я никогда не чувствовал себя властелином, подумал Ворон. И отец, и Дага справились бы лучше. Даже сейчас: я огорчен, что не исполню свой долг перед Школой, но моя судьба волнует меня куда больше. Это печальное, постыдное открытие: я так боюсь, оказывается, смерти. А ведь умирая, настоящий владетель скорбит только о деяниях, которые не успел совершить, и обещаниях, которые не успел выполнить…

Он попытался изменить позу: руки и ноги затекли, он их не чувствовал. Если бы меня казнили на площади, подумал он, – получилось бы достойное завершение жизни. Но меня, скорее всего, казнят тихо, и кровь не прольется. Меня немного пугает такая формулировка, дядя.

Хоть бы хватило сил не показать свой страх, – подумал он и крепко зажмурил глаза.

Дрогнули стены. В замке что-то происходило – там, снаружи, били копыта, топотали ноги, как будто много людей собралось, чтобы идти на войну. Или поднимать восстание. Или освобождать из темницы законного властелина. Пусть будет так, молча взмолился Ворон. Пусть они опомнились и пришли, чтобы восстановить справедливость!

Но топот прозвучал и затих. Снова сделалось тихо, и Ворон слизнул единственную слезу – стесняться было некого, а пить хотелось.

– Уходи отсюда! Оставь меня! Не приближайся!

Девушка металась на расстеленном одеяле. Парень стоял над ней, сжимая кружку с водой:

– Мир, ну что ты, у тебя жар…

– Не подходи ко мне!

– Ты меня не узнаешь?

– Узнаю… Не подходи… Не трогай моих вещей, я… больна ужасной болезнью, я умираю, беги отсюда!

Смеркалось. Стократ выбрался из зарослей к костру. Мир натянула на голову плащ, свернулась, отгородившись от всего света.

– Она бредит, – с затаенным страхом сказал парень.

– Нет! – Мир отбросила плащ и сверкнула глазами.

– На землях Гран резня, – сказал Стократ. – Много погибших. Плохо дело.

– Резня?!

Стократ покачал головой:

– Сыновья властителя живы. Учитель вывез их в безопасное место. Во всяком случае, я надеюсь, что он успел.

– А…

Мир замолчала, вопросительно глядя на него. Стократ не отвел глаз.

– Значит, властитель Гран погиб, – сказала Мир.

– В бою.

Она отвернулась. В одном коротком движении Стократ прочитал всю историю их отношений с властителем: Мир долго верила, что он – ее отец, и училась любить его, хоть это было непросто. Потрясенная новостью о своем подлинном происхождении, она, кажется, полюбила властителя по-настоящему – без принуждения привязалась к нему, как к отцу…

– И что теперь? – спросила Мир, не оборачиваясь.

– Тебя ищут люди из Приречья.

Она резко обернулась:

– Зачем?

– Думаю, чтобы отдать в жены наследнику и прибрать к рукам владения Грана. Тамошний князь – очень решительный… человек. И недостаточно умный.

– Наследница властителя– не я! Наследник – старший сын, он…

– Если он еще жив.

– Они что, будут убивать детей?!

– Князь Приречья злобный дурак. Он не учел интересов Выворота. Его люди будут здесь рано или…

Затряслась земля. Новый отряд всадников проскакал от переправы.

– Вот так, – шепотом сказал Стократ. – Я знал, что Выворот своего не упустит.

Дан молча подбросил полено в костер.

– Дров совсем не осталось, – сказал Стократ. – Дан, возьми топор и займись делом, пожалуйста.

Мальчишка безнадежно взглянул на Мир. Та кивнула. Дан взял топор и ушел в чащу, и скоро оттуда послышались удары: парень рубил так свирепо и сильно, что под его топором, конечно же, валились сотнями побежденные враги во главе со Стократом. Пока что воображаемые.

Мир придвинулась ближе к огню. Стократ сел на мох, скрестив ноги:

– Тебя больше не знобит?

Она мотнула головой.

– Почему ты решила, что это болезнь?

Она глянула неприязненно.

– Скорее похоже на проклятье, – сказал Стократ. – Или на благословение… Раньше у тебя никогда не появлялась карта на коже?

– Смеешься?

Дан тюкал топором, бормоча под нос неразборчивые проклятья. Мир молчала, не желая задавать свой вопрос, он все сильнее жег ей язык и нёбо, и она наконец не выдержала:

– Что же будет дальше?

– Дальше? – Стократ приподнял уголки губ. – Дальше князь Приречья и владетель Вывор столкнутся лбами. Земли Гран – лакомый кусок, но не в любую глотку влезет. Князь Приречья захочет убить мальчишек и выдать тебя за наследника, сделав своим орудием. Вывору этого не надо: он захочет убить тебя, а своим орудием сделать старшего сына властителя Гран. С рассветом, думаю, все вокруг будет кишеть охотниками за наградой: будут искать тебя, Мир. Чтобы выдать замуж или чтобы убить… Впрочем, я и на свадьбу не спешил бы, в таких-то обстоятельствах.

– Почему-то мне кажется, что ты не возьмешь эту награду, колдун, – сказала Мир, и голос ее дрогнул.

Он поглядел очень внимательно. Под этим взглядом она впервые смутилась – покраснела, съежилась, отвела глаза:

– Извини, если я тебя обидела.

– Поэтому утром, как только начнет светать, мы уйдем отсюда, – просто сказал Стократ. – Надо решить, куда.

Две слезинки выкатились у нее из глаз и протянули дорожки до подбородка.

В стороне хрустнула ветка: мальчишка вернулся и уже несколько минут стоял в темноте, прислушиваясь.

– Дан, не топчись, иди сюда, – буднично позвал Стократ. – Вы сегодня ели?

Он снова обратился к изрядно похудевшей сумке и развернул тряпицу с хлебом и сыром. Мальчишка набросился на еду, будто месяц голодал, Мир даже не повернула головы. Стократ сидел, прислушиваясь: бой в городе затих и разгорелся снова.

– Мир… а как ты, маленькая, оказалась в лесу?

Она пожала плечами:

– Мать бросила. Наверное.

– И ты никогда не слыхала ни о матери, ни о том человеке, что тебя нашел?

Она помотала головой.

– А кто еще, кроме Дана, знает о тебе правду?

– Ты еще.

– И больше никто? Точно?

Мальчишка кивнул, не переставая жевать.

– Как тебя зовут хотя бы? – тихо спросила Мир.

– Стократ.

– Странное имя.

– Это не имя, а прозвище. Я тоже подкидыш, только мне чуть меньше повезло. Меня нашел в лесу дровосек и принес в приют.

– Правда? – она даже приподнялась на локте. – А как… как получилось, что ты стал колдуном?

Стократ развел руками:

– Не знаю. В детстве не был.

– Я один раз видел колдуна на ярмарке, – сказал мальчишка. – Он показывал картинки в огне. Знаешь, такие… видения.

Стократ кивнул:

– Знаю. Ты следи за костром… Я расскажу.

Девочка сидела на обочине. Перед ней в пыли лежал лоскуток с единственным медным грошиком, и она то и дело переворачивала его, будто надеялась приманить удачу. С виду девочке было лет двенадцать, глаза ее ввалились, ладони чернели от пепла. Нищенство в Староводье было строго запрещено, поэтому девочка сидела на обочине с отрешенным, даже беспечным видом, только иногда поглядывая на проходящих и проезжающих – с надеждой. Но всем, кто шел или ехал по дороге, было в тот вечер не до нее.