George Martin - Танец с драконами

– Мёртв, – повторил следом ворон. Это было одно из любимых птичьих словечек. – Мёртв, мёртв, мёртв.

Каждую ночь к ним прибивалось всё больше вольного народа – голодные и полузамёрзшие создания, спасавшиеся бегством во время битвы под Стеной только для того, чтобы приползти назад, осознав, что им негде больше укрыться.

– Вы допросили мать? – спросил Джон. Станнис Баратеон разгромил орду Манса Налётчика и захватил в плен самого Короля-за-Стеной… Но за Стеной всё ещё оставались одичалые: Плакальщик, Тормунд Великанья Смерть и ещё тысячи других.

– Да, м’лорд, – ответил Эдд. – Но она знает лишь то, что ей удалось бежать во время битвы и спрятаться в лесу. Мы досыта накормили её овсянкой и отправили за забор, а младенца сожгли.

Сожжение мёртвых детей перестало волновать Джона Сноу, а вот живых – другое дело. Он вспомнил: «Два короля, чтобы пробудить дракона. Сперва отец, потом сын, чтобы оба умерли королями». Эти слова прошептал один из людей королевы, когда мейстер Эйемон промывал ему раны. Джон отмахнулся, посчитав их всего лишь горячечным бредом раненого, но мейстер Эйемон придерживался другого мнения.

– В королевской крови есть сила, – предупредил старый мейстер. – И люди получше Станниса проделывали с ней вещи и похуже.

« Король может быть жестоким и беспощадным, да, но причём тут грудное дитя? Только чудовище способно бросить живого ребёнка в огонь ».

Джон отлил в темноте, наполнив ночной горшок под недовольное бормотание пернатого любимца Старого Медведя. Волчьи сны становились всё сильнее, и он обнаружил, что помнит их, даже проснувшись. Призрак знает, что Серый Ветер мёртв. Робб умер в Близнецах, преданный теми, кого считал друзьями, и его лютоволк погиб вместе с ним. Бран с Риконом тоже убиты, обезглавлены по приказу Теона Грейджоя, бывшего некогда воспитанником их лорда-отца… Но если сны не лгут, их лютоволки сумели спастись. Один из них появлялся у Короны Королевы и спас Джону жизнь.

« Вероятно, это Лето. Это у него шкура была серой, а у Лохматого Песика – чёрной ».

Ему стало интересно, могла ли хоть какая-то часть души его мёртвых братьев перейти в их волков.

Джон наполнил таз из кувшина рядом с кроватью, умыл лицо и руки, надел чистую одежду из чёрной шерсти, затянул шнурки на чёрной кожаной куртке и обул пару поношенных сапог. Ворон Мормонта понаблюдал за ним проницательными чёрными глазами, а потом выпорхнул в окно.

– Считаешь меня своим рабом? – Джона обдало утренним холодом, пока он затворял окно, сделанное из толстых ромбов жёлтого стекла. Он вдохнул полной грудью, чтобы стряхнуть с себя ночной морок. Ворон улетел. « Эта птица слишком умна ». Долгие годы она была спутником Старого Медведя, но это не помешало ей клевать его лицо, когда тот умер.

За дверью спальни начинался лестничный пролёт, спускавшийся в большую комнату, убранство которой составляли обшарпанный сосновый стол и дюжина дубовых стульев, обитых кожей. После того, как Станнис обосновался в Королевской башне, а от сгоревшей башни лорда-командующего остался один остов, Джон расположился в скромной келье Донала Нойе, находившейся за арсеналом. Потом, разумеется, ему нужно будет подыскать себе помещение попросторнее, но сейчас, пока он свыкается с ролью командующего, и это вполне сойдёт.

Грамота, что король вручил ему на подпись, лежала на столе под серебряным кубком, когда-то принадлежавшим Доналу Нойе. Однорукий кузнец оставил после себя скудное наследство: кубок, шесть пенни, медную звезду, червлёную брошь со сломанной застёжкой и старый парчовый дублет, на котором красовался олень Штормового Предела.

« Его настоящим сокровищем были инструменты, а также мечи и ножи, которые он ковал. Вся его жизнь прошла в кузнице ».

Джон сдвинул кубок в сторону и снова прочёл пергамент.

« Если я поставлю здесь свою подпись, меня навсегда запомнят как лорда-командующего, предавшего Стену, – пронеслось у него в голове . – А если я откажусь …»

Станнис Баратеон доказал, что он раздражительный гость, и беспокойный к тому же. Он спускался по Королевскому Тракту почти до Короны Королевы, рыская по опустевшим хижинам Кротового городка и обозревая руины фортов у Врат Королевы и Дубового Щита. Каждую ночь он взбирался на Стену с леди Мелисандрой, а днём навещал лагерь, отбирая пленных, чтобы красная женщина могла их допросить. «Станнис не любит, когда ему отказывают». Джон опасался, что утро будет не из приятных.

Со стороны арсенала доносилось бряцанье клинков и щитов – там снаряжалась вновь прибывшая группа парнишек и новобранцев. Джон слышал голос Железного Эммета, призывавшего их поторапливаться. Коттер Пайк был очень недоволен тем, что лишился такого бойца, но у молодого разведчика был настоящий дар к обучению новобранцев. « Ему нравится сражаться, и он научит своих парней тоже любить драку ». По крайней мере, Джон на это надеялся.

Надев висевшие у двери на соседних крючках плащ и пояс, Джон направился прямиком в арсенал. По пути он заметил, что подстилка, на которой обычно спал Призрак, пустовала.

В дверях стояли двое вооружённых копьями часовых в чёрных плащах и железных полушлемах.

– М’лорду нужно сопровождение? – спросил Гарс.

– Думаю, я сумею найти Королевскую башню без посторонней помощи. – Джон ненавидел эту привычку солдат таскаться за ним повсюду, куда бы он ни направился. Он чувствовал себя уткой с выводком утят.

Парни Железного Эммета заняли почти весь двор, тупые мечи лязгали друг о друга и с грохотом врезались в щиты. Джон задержался, чтобы понаблюдать, как Конь атакует Хоп-Робина, тесня того к колодцу. « У Коня задатки неплохого бойца », – решил он про себя. Парень силён и становится ещё сильнее, и у него есть чутьё. С Хоп-Робином всё обстояло совершенно иначе. Мало того, что тот косолап, так вдобавок к этому ещё и боится, что его ударят. « Возможно, лучше назначить его стюардом ».

Схватка закончилась внезапно, когда Хоп-Робин очутился на земле.

– Отличный бой, – похвалил Коня Джон. – Но, наступая, ты опускаешь щит слишком низко. Либо ты исправишься, либо однажды из-за этого тебя убьют.

– Да, м’лорд. В следующий раз буду держать его повыше.

Конь поставил Хоп-Робина на ноги, и мальчишка неуклюже поклонился.

В дальнем конце двора несколько рыцарей Станниса затеяли тренировочный бой.

« Люди короля в одном углу, люди королевы в другом , – подметил Джон. – Но здесь лишь малая часть их воинства. Большинству слишком холодно ».

Когда Джон проходил мимо, его громко окликнули:

– Парень! Эй, ты! Парень!

Парень было не самым худшим из того, что он слышал в свой адрес с момента избрания лордом-командующим. Он не откликнулся.