George Martin - Танец с драконами

– С вашего позволения, сир, я провожу лорда Сноу в его покои.

– Зачем? Он и так знает дорогу. – Станнис махнул на них рукой. – Делайте что хотите. Деван, еду! Варёные яйца и воду с лимоном.

После тепла королевских покоев холод на лестничной площадке, казалось, пронизывал до костей.

– Поднимается ветер, м’леди, – предупредил сержант Мелисандру, отдавая Джону его оружие. – Вам может понадобиться тёплый плащ.

– Меня согревает моя вера. – Красная женщина пошла по лестнице рядом с Джоном. – Ты полюбился его величеству.

– Можно сказать и так. Он всего дважды грозил обезглавить меня.

Мелисандра рассмеялась.

– Ты должен бояться его недомолвок, а не слов.

Едва они ступили во двор, налетевший ветер подхватил плащ Джона и бросил его на женщину. Красная жрица отвела чёрную шерстяную ткань в сторону и просунула свою руку ему под локоть.

– Возможно, ты не так уж неправ насчёт короля одичалых. Я буду молиться, чтобы Владыка Света указал мне путь. Вглядываясь в пламя, я могу видеть сквозь камень и землю и открыть истину во тьме человеческих душ. Я могу разговаривать с давно умершими королями и нерождёнными детьми и вижу сквозь годы и мелькающие столетия, вплоть до конца дней.

– И ваше пламя никогда не ошибается?

– Никогда… хотя мы, жрецы – простые смертные, и иногда можем ошибаться, принимая то, что может случиться, за то, что должно случиться.

Джон чувствовал исходивший от неё жар, даже сквозь шерсть и варёную кожу. Вид этой идущей рука об руку пары вызывал озадаченные взгляды. «Сегодня в казармах всю ночь не смолкнут пересуды».

– Если вы и впрямь видите в пламени завтрашний день, скажите мне, когда и где в следующий раз нападут одичалые, – сказал Джон, высвобождая руку.

– Рглор посылает нам видения по собственной воле, но я поищу в огне этого человека, Тормунда. – Красные губы Мелисандры изогнулись в улыбке. – Я и тебя видела в огне, Джон Сноу.

– Это угроза, миледи? Вы собираетесь и меня сжечь?

– Ты неверно меня понял. – Она пристально посмотрела на него. – Боюсь, я заставляю тебя нервничать, лорд Сноу.

Джон не стал этого отрицать:

– Стена неподходящее место для женщин.

– Ошибаешься. Я мечтала увидеть вашу Стену, Джон Сноу. Её возвели с помощью великого знания, и великие заклятия заключены под её льдом. Мы ходим по одному из краеугольных камней мироздания. – Мелисандра пристально посмотрела в сторону Стены, её дыхание вырывалось облаком тёплого пара. – Здесь мне самое место, также как и тебе. И очень скоро тебе весьма потребуется моя помощь. Не пренебрегай моей дружбой, Джон. Я видела тебя посреди бури, угнетённого, окружённого врагами со всех сторон. У тебя так много врагов. Хочешь, я назову их имена?

– Я и так знаю их имена.

– Не будь так уверен. – Рубин на её шее вспыхнул красным светом. – Не тот враг страшен, кто проклинает тебя в лицо, а тот, что встречает тебя улыбкой и точит нож, когда ты поворачиваешься спиной. Тебе лучше не отпускать далеко от себя своего волка. Я видела лёд и кинжалы в темноте. Замёрзшую красную кровь и обнажённую сталь. Она была очень холодной.

– На Стене всегда холодно.

– Ты так считаешь?

– Я это знаю, миледи.

– Тогда ничего ты не знаешь, Джон Сноу, – прошептала она.

« Мы уже пришли? »

Бран ни разу не произнёс эти слова вслух, но они постоянно были готовы сорваться с губ, пока их потрёпанный отряд продирался сквозь рощи вековых дубов, высоченных серо-зелёных страж-деревьев, мимо мрачных гвардейских сосен и голых каштанов.

« Может, мы уже близко? – думал мальчик, пока Ходор взбирался по каменистому склону или спускался по хрустевшему грязному снегу в тёмные расщелины. – Ну, сколько ещё? – спрашивал он себя под шлёпанье копыт громадного лося, бредущего по руслу полузамёрзшего ручья. – Сколько? Здесь так холодно. Где же трёхглазая ворона? »

Мальчик покачивался в висевшей на спине Ходора плетёной корзине, сгибаясь и втягивая голову в плечи, когда великан конюх проходил под веткой дуба. Снова повалил густой, мокрый снег. Ходор шёл, глядя всего одним глазом – веко на втором примёрзло и не открывалось. Густая каштановая борода конюха заиндевела, а с кончиков усов свисали сосульки. В руке он нёс длинный ржавый меч, захваченный из крипты Винтерфелла, и время от времени срубал попавшуюся на пути ветку, окатывая всё вокруг брызгами снега.

– Ход-д-д-дор, – бормотал он под стук собственных зубов.

Удивительно, но это бормотание успокаивало. С начала их путешествия от Винтерфелла к Стене Бран со спутниками коротал время за беседой и пересказом сказок, но здесь всё было иначе. Это чувствовал даже Ходор. Его ходоры стали звучать реже, чем по ту сторону Стены. В этом лесу царило спокойствие, несвойственное всем прочим местам, знакомым Брану. Перед тем, как повалил снег, кружил северный ветер, поднимая с земли кучи бурых листьев, чей лёгкий шелест, напомнил Брану шуршание копошащихся в буфете тараканов. Но теперь опавшая листва похоронена под белым покровом. Время от времени над головами путников пролетал ворон, хлопая широкими чёрными крыльями в холодном воздухе. Остальной мир хранил молчание.

Впереди, обходя сугробы и опустив голову, брёл лось. Его огромные развесистые рога обледенели, а на широкой спине восседал угрюмый и молчаливый следопыт. Толстяк Сэм прозвал его Холодные Руки из-за того, что руки бледного следопыта были чёрными, твёрдыми и холодными, как железо. Тело следопыта укутывали слои шерсти, вываренной кожи и кольчуги. Низко надвинутый капюшон плаща и чёрный шерстяной шарф скрывали его лицо.

Позади следопыта сидела Мира Рид. Она обхватила руками брата, защищая того от ветра и холода теплом собственного тела. Под носом Жойена сосульками застыли сопли, и время от времени его сотрясала сильная дрожь.

« Он выглядит таким маленьким , – подумал Бран, увидев, как тот дрожит. – Сейчас он кажется даже меньше меня, да и слабее, а ведь я – калека ».

Замыкал их маленький отряд Лето. Окутанный паром от собственного дыхания на морозном лесном воздухе лютоволк бежал следом за людьми, припадая на заднюю лапу, раненную стрелой ещё у Короны Королевы. Каждый раз, оказываясь в шкуре огромного волка, Бран разделял с ним эту боль. В последнее время он находился в теле Лето чаще, чем в своём. Волк чувствовал укусы холода даже несмотря на густой мех, но видел дальше, слышал и чуял лучше мальчишки, сидевшего в корзине и спелёнутого, словно младенец.

В остальное время, когда Брану надоедало быть волком, он проскальзывал в тело Ходора. Ощущая его присутствие, великан-тихоня принимался хныкать и трясти своей лохматой головой, но уже не столь яростно, как тогда в Короне Королевы.