Лорел Гамильтон - Обнаженная натура

— Но Рэнди был не церемониальным магом, а викканцем, — напомнила я.

— Да, верно.

— Что же такое он знал или думал, что надо было произнести в разгар боя? Что навело его на мысль о старом распеве, о выученных наизусть словах?

— Если у вас есть запись того, что он сказал, я могу помочь. Если хотя бы несколько слов, я смогу дать какой-то намек.

Я посмотрела на Эдуарда.

— У нас ничего нет, что мы могли бы дать вам послушать, Феба. Извините.

Очень тонко. Он ей не сказал, что у нас нет записей, а только что мы не можем дать ей послушать. Я бы ответила, что у нас их нет. Почему и предоставила отвечать Эдуарду.

Она отвернулась и сказала дрогнувшим голосом:

— Это так ужасно?

Вот блин! Но Эдуард ловко придвинулся, даже тронул ее за руку.

— Не в том дело, Феба. Просто — идет следствие, и мы должны тщательно дозировать исходящую информацию.

Она посмотрела на него почти в упор:

— Вы думаете, что может быть замешан кто-то из моего ковена?

— А вы? — спросил он совершенно не удивленным голосом, будто подразумевая: да, подозреваем, но скажите нам сами. Я бы не смогла скрыть удивления — и ее бы спугнула.

Она посмотрела ему в глаза, и его рука на ее руке вдруг приобрела значение. Я ощутила покалывание энергии и знала, что ни оборотни, ни вампиры здесь ни при чем.

Он улыбнулся и убрал руку.

— Феба, читать мысли полицейского без разрешения — незаконно.

— Чтобы ответить на ваши вопросы, мне нужно знать больше, чем вы говорите.

— Почему вы так решили? — спросил он с улыбкой.

Она улыбнулась и поставила чашку на журнальный столик.

— Я же экстрасенс. У меня есть информация, которая вам нужна, но я не знаю, какая именно. Я только знаю, что, если вы зададите мне правильный вопрос, я вам скажу что-то важное.

— Это вы чувствуете подсознанием, — встряла я.

— Да.

Я обернулась к сопровождавшим меня мужчинам и попыталась объяснить:

— Экстрасенсорные возможности, как правило, очень расплывчаты. Феба знает, что у нее есть информация, которая окажется важной, но чтобы это знание в ней пробудить, нужно задать верный вопрос.

— А откуда она это знает? — спросил Бернардо.

Я пожала плечами:

— Она сейчас не может вам сказать, и я тоже не могу. Но я достаточно долго работала с экстрасенсами и знаю, что такое объяснение вполне удовлетворительно.

— Это не объяснение, — нахмурился Олаф.

Я пожала плечами:

— Лучшего не будет. — Я обернулась к жрице: — Вернемся к вопросу маршала Форрестера. Может кто-нибудь из вашего ковена быть замешан?

Она покачала головой:

— Нет.

Очень твердое «нет».

Я попыталась еще раз:

— Кто-нибудь из магического сообщества может быть замешан?

— Как я могу ответить на этот вопрос? Я не знаю, ни какие использовались заклинания, ни почему вы считаете, будто Рэнди что-то говорил. Конечно, в каждом сообществе есть гнилье, но без дополнительной информации я не смогу сказать, какого рода таланты там использовались.

В ее голосе слышалось некоторое раздражение, и я ее понимала.

Я обернулась к Эдуарду.

— У вас есть свидетельство священнослужителя? — спросил он

Она улыбнулась:

— О да! Верховный Суд постановил, что мы — истинные священнослужители, и потому то, что вы мне говорите, по закону является тайной.

Он обернулся к Майклу:

— Он священнослужитель?

— Мы все — жрецы и жрицы, когда нас призывает Богиня, — ответила она.

Очень такой… жреческий ответ.

За нее ответила я:

— Он — ее черный пес.

Феба и Майкл на меня посмотрели, будто я отколола интересный номер.

— Они пришли, притворяясь, что ничего о нас не знают, но они нас заранее проверили. Они лгут.

— Ну-ну, Майкл. Не надо поспешных заключений. — Она обернулась ко мне, взглянула карими глазами. — Вы собрали о нас информацию?

Я покачала головой.

— Клянусь вам, ничего, кроме того, что вы — жрица ковена, где состоял Рэнди Шерман.

— Откуда же вы знаете, что Майкл у меня не жрец?

Я облизала губы, задумалась. Откуда я знаю?

— Между теми жрецами и жрицами, которых я знала, есть некоторая связь. Либо они пара, либо их объединяет магическая работа. Такого ощущения от вас двоих нет. Кроме того, он здорово похож на силовика. Единственная работа, которая есть в ковене для силовика, спиритуального или физического, — это быть черным псом,

— В большинстве ковенов их уже нет, — сказала она.

Я пожала плечами:

— Моя наставница хорошо знает историю своего ремесла.

— Я вижу крест. Это символ вашей веры или же полиция требует его ношения?

— Я христианка.

Она улыбнулась — слишком понимающей улыбкой.

— Но некоторые положения Церкви слишком ограничительны.

Я постаралась не скривиться:

— Я нашла слишком ограничительным отношение Церкви к паранормальным способностям моего вида.

— А каков же вид ваших способностей?

Я начала было отвечать, но Эдуард сделал движение рукой — и я замолчала.

— Сейчас не важно, каковы способности маршала Блейк.

Не знаю, почему Эдуард не хотел, чтобы я ей рассказала, но его суждению я доверяю.

Феба посмотрела на нас по очереди:

— У вас очень сильное партнерство.

— Мы уже много лет вместе работаем, — сказал он ей.

Она покачала головой:

— Нет, не только это. — И снова мотнула головой, будто отгоняя ненужную мысль. Потом посмотрела на меня — и мягкости в этом взгляде уже не было. — Задавайте ваши вопросы, маршал Блейк.

— Если бы Майкла не было в этой комнате, нам было бы свободнее беседовать, — сказал Эдуард.

— Я тебя с ними не оставлю, — решительно заявил высокий телохранитель.

— Они полисмены, как Рэнди.

— У них значки, — возразил он, — но они не такие полисмены, как Рэнди.

— Горе слепит меня? — спросила она у, него.

Лицо Майкла смягчилось:

— Я думаю, что да, моя жрица.

— Тогда скажи мне, что видишь ты, Майкл.

Черные глаза повернулись к нам. Майкл показал на Олафа:

— У этого аура черная, измазанная насилием и деяниями зла. Если ты не почувствовала его у своей двери, то действительно горе ослепило тебя, Феба.

— Тогда будь моими глазами, Майкл.

Он обернулся к Бернардо.

— Не вижу в этом ничего злого, но свою сестру я бы ему не доверил.

Она улыбнулась:

— Красивым мужчинам редко можно доверить сестру, Майкл.

Меня он пропустил и подошел к Эдуарду.

— У этого аура тоже темная, но такого типа темная, как была у Рэнди. Темная, как темны бывают люди, ведшие смертельный бой во тьме. Я бы не хотел, чтобы он оказался у меня за спиной, но здесь он вреда принести не стремится.

Должна признаться, пульс у меня подскочил. Майкл посмотрел на меня, и я, подавив желание отвернуться, встретила взгляд этих слишком проницательных глаз.

— Вот с ней непонятно. Она экранируется, и очень плотно, через эти щиты мне ее не прочесть. Но она сильна, и от нее ощущается что-то, связанное со смертью. Я не знаю, то ли она приносит смерть, то ли смерть сама следует за ней, но она присутствует здесь — как запах.