Андрей Завадский - Оружие возмездия

— Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы эльфы осуществили свой безумный план, который грозит гибелью половине мира, — продолжал Скиренн после того, как напился воды из поднесенной Ратхаром фляжки. — Драконы, эти древние существа, правили этим миром тогда, когда еще не было людей, а эльфы делали первые шаги под сенью своих лесов. Драконы покинули наш мир, оставив его новым народам, и их возвращение окончательно сместит равновесие. Эльфы еще могут одержать победу, или, по крайней мере, остановить людей, сохранив хоть часть своей страны. Но, призвав драконов, они не только сокрушат войска Фолгерка, но и двинутся войной на соседние страны, и в том числе на Дьорвик. Силу драконов ныне трудно представить, ведь эти создания не только разумны, но еще и обладают собственной магией, о которой мало что известно. Если эльфам удастся держать их в повиновении, ужас и смерть придут в населенные людьми и иными народами земли. Ведь это шанс вернуть то, что Перворожденные утратили многие века назад, шанс восстановить свое былое могущество, истребив всех, в ком нет эльфийской крови. Да, эльфы давно уже не ведут войн, пребывая в добровольном заточении в своих колдовских лесах, они даже пытаются отправлять свои посольства в сопредельные страны, но в сердцах большинства из них еще хватает ненависти к людям, ведь еще живы те Перворожденные, которые своими глазами видели падение своего народа, видели наступающие эссарские полки, приносившие с собой разрушение и горе. И если такая мощь, как сила драконов, окажется в подчинении у эльфов, невозможно предугадать, что станет с этим миром.

Драконов ныне осталось очень мало, и они, дабы сохранить потомство, могут пойти на многое, в том числе, наступив своей гордости на горло, могут выполнить приказ эльфов. Мэтр Тогарус, узнав о замысле эльфов, сразу понял, чем это грозит нам, людям, и решил остановить грядущую катастрофу. Он сообщил обо всем моему учителю, а тот, разыграв настоящий спектакль, донес эти сведения до короля и его приближенных, убедив их в том, что яйцо дракона не помешает и правителю Дьорвика, который получит шанс стать преемником Эссара. Зигвельт при всей его мудрости поддался на эту уловку, отдав приказ найти и поймать эльфийку. Я же отправился вместе с королевскими гвардейцами, дабы проследить за тем, как будет исполнен замысел Тогаруса и наставника, ну и, разумеется, помочь в поисках неуловимой принцессы. Было решено, что яйцо следует вернуть драконам, которые после этого покинут пределы обитаемого мира, и равновесие будет восстановлено. Я должен был доставить сокровище Амальризу, а затем уже он сам или Тогарус вернули бы его законным хозяевам. Но, как видишь, шальная стрела разрушила этот план, на создание которого ушло немало времени и сил, и теперь ты, обычный наемник, солдат удачи, становишься тем единственным человеком, который еще может изменить судьбу мира. Эльфы уже близки к осуществлению своего дьявольского замысла, несущего верную смерть мириадам людей, и я могу лишь молить тебя о том, чтобы продолжить мою миссию.

— Что же ты хочешь от меня, чародей, для чего рассказал мне эту историю, для чего открыл тайну, как сам ты сказал, запретную даже для королей, — спросил Ратхар. — Что могу сделать я, обычный человек, если искусные маги оказались бессильны?

Несколько мгновений Скиренн молчал. Грудь чародея, не сумевшего уберечься от простой стали, вздымалась, тело его сотрясала дрожь, а хриплое, неровное дыхание и выступившая на губах кровавая пена говорили о приближении смерти. Искушенный в волшебстве чародей умирал, уже вполне осознав неизбежность такого исхода, но все же продолжал бороться, цепляясь за ускользающую нить жизни из последних сил.

Ратхар смотрел на мага с неподдельным состраданием — сколько бы ни умирали на его руках, воин не мог привыкнуть к этому, не мог заставить очерстветь свое сердце окончательно — но также и с сомнением, не вполне веря услышанному. Сомневался воин, впрочем, не столько в чародее, сколько в себе, почти уже решив, что просто ослышался. Слишком странными, чудными были слова этого Скиренна. Драконы для Ратхара, как и для всех людей, живущих ныне, оставались только сказкой, строками старинных баллад, и трудно было поверить, что эти таинственные создания, о которых толком никто и ничего не знал, могут появиться здесь, над этими землями, во плоти.

— Безумцы хотят склонить чашу весов на свою сторону, уничтожив врага не стрелами и клинками, но пламенем крылатых змеев, — не заметив недоверчивого выражения лица Ратхара, продолжил раненый маг. — Перворожденными движет сейчас отчаяние, страх поражения, которое становится все вероятнее с каждым днем этой войны, и они не понимают, что лишают себя и последнего шанса, осмелившись посягнуть на свободу этих созданий. Драконы не для того покинули наш мир, чтобы возвращаться, и они жестоко покарают тех, кто решится поставить себя выше этих первых детей Творца. Драконы — не цепные псы, они никому и никогда не будут подчиняться. Они придут на зов своего детеныша, придут хоть из-за края света, и тогда И’Лиар канет в бездну.

— У эльфов наверняка найдется пара козырей, припрятанных в рукаве, — пожал плечами воин. — Их лучники остановят кого угодно — эльфийские стрелы не ведают промаха, и это не просто слова. Да ведь и наши предки не просто так слагали прежде легенды о драконоборцах?

— Боюсь, это не так, — помотал головой маг. — Ты не понимаешь, какую силу пробудили надменные эльфы, что не странно, ведь и убеленные сединами мудрецы, да и сами Перворожденные, со всей их памятью столетий, не осознали еще этого.

Скиренн держался спокойно, будто и не истекали последние мгновения его жизни, и Ратхар невольно восхитился мужеством этого человека, который в один миг перестал быть для него врагом, не став, в прочем, и другом. Кажется, сейчас было не время для досужих бесед, но чародей, словно уже расставшись с жизнью, и не думал, чтобы попросить о помощи. Да и не мог Ратхар ничем ему помочь — воин был достаточно опытен, чтобы понять, насколько серьезна рана.

— Драконы совершенны, они — венец жизни, идеальные существа, идеальные убийцы. Они могут летать, как не могут этого и птицы, казалось бы, созданные для полета. От пламени. Что изрыгают драконы, как говорят, плавится даже камень, а уж плоть человеческая распадется прахом в мгновение ока. Чешуя, что покрывает их тело от морды до кончика хвоста, крепостью не уступить лучшей стали, и мало какая стрела пронзит ее, а если и удастся кому-нибудь сделать это, то безумец лишь еще больше разозлит Повелителей Небес. Мне знакомы все те легенды, о которых ты вспомнил воин, и я скажу тебе — не доблесть, не закаленные клинки и грозные самострелы, а подлость и коварство были оружием давно истлевших победителей драконов. Нет такой силы, что сокрушила бы взмывшего в небеса крылатого змея. Это знали всегда, а потому и выбирали момент, когда дракон спит, когда он ослаб от голода — такое тоже случалось, ведь при всем своем совершенстве, драконы тоже живые существа, вынужденные питаться. Порой все эти благородные рыцари, исполненные отваги, ради победы заливали ядом целые озера, куда прилетали на водопой драконы. И плевать им было, что после такой охоты целый край опустеет, люди, лишенные источника воды, покинут свои дома, и посевы, напитавшись отравой, погибнут на корню — главное, можно прибить над камином в родовом замке голову крылатого ящера, клык или коготь преподнеся даме своего сердца.