Владимир Лавров - В поисках разумности

После занятия Александр подошел к преподавателю. Из студентов слушать про примитивы остались только Усачёв и Ваулина.

— И вам интересно? — строго спросил их Владимир Дмитриевич.

— И нам, — гордо ответила Ваулина.

— Скажите, профессор, а как создаются примитивы? Силой мысли? Так же, как и остальные заклинания? Или они обращаются к энергии стихий? — повторил вопрос Александр

— Давайте сюда зачетки. Получаете "отлично" по моему предмету. Но это не избавляет вас от необходимости посещать все занятия. Вы одни заметили то, что пропустили все остальные. Мы будем изучать примитивы позже… Вот так. Всё является не тем, чем кажется. Всего хорошего.

— Вот так да! — обрадовалась Ваулина, глядя на отметку в зачетной книжке, уже стоя в коридоре, — вдруг взяли и экзамен сдали! Веселов, почаще задавай вопросы! А вообще-то я тебя ждала. Купаться на острова сегодня полетишь?

— Нет, хочу в архиве покопаться.

— Ну, хорошо… полетим с девчонками.

После лабораторных по физике Александра и Василия Майорова перехватил их куратор от ордена, Тьерри Фабе, и отругал за то, что они до сих пор не оформили письма родителям. Первые письма для соблюдения конспирации полагалось предъявлять руководству ордена, это полагалось делать до тех пор, пока руководство не решит, что студенты научились хранить тайну. И Александр, и Василий замотались и так ничего родителям не написали, что было нарушением конспирации: родители могли забеспокоиться и начать искать детей. Тьерри усадил их в ближайшей пещере, заставил накарябать стандартные приветы, забрал письма и унёсся дальше. Майоров немного пострадал вслух о том, что на острова придётся переноситься телепортацией, а он её терпеть не может, но всё-таки пошел собираться. Александр ему посочувствовал и отправился в лабораторию истории.

Половину вечера он провел в изучении документов времён освобождения Греции от кентавров. Битвы были жаркими, временами кентавры полностью выбивали людей с полуострова. В те времена у кентавров были некоторые артефакты, помогавшие им полностью гасить человеческую магию, а в рукопашной они были сильнее. С помощью этих артефактов кентавры, вторгнувшиеся в Грецию с севера, почти полностью уничтожили население полуострова. Бежать удалось немногим. Эти артефакты так и не удалось найти. Откуда они взялись, так и осталось неизвестным, хотя люди иногда были очень близки к захвату. Их даже видели, но так и не смогли изучить. Когда кентавры поняли, что проигрывают, они их то ли спрятали, то ли уничтожили. Большинство документов тех времен относилось к поискам этих артефактов. Читать эти документы было очень интересно, намного увлекательнее, чем детективный роман.

Господин Фихот, увидев, чем занимается Александр, посоветовал ему написать маленький доклад на эту тему. История войны в Греции, по причине малой её населенности в те времена, была малоизвестной. Доктор Фихот даже пообещал помочь напечатать статью в историческом ежемесячнике "Волшебной истории". Александр обещал подумать.

Домой он пришел с твердым намерением сесть и сделать все домашние задания. Однако, пока он принимал душ, кое-что произошло. Маленький прибор связи, который им выдали на первой лекции, заверещал самым противным тоном. Александр в этот момент был под душем, и пока он вылез и дотянулся до прибора, прошло некоторое время. На экране горел код наибольшей опасности: по этой команде полагалось заблокировать двери и не открывать до отмены тревоги. Александр ругнулся и, оставляя на полу лужи, пошлёпал накладывать заклинания блокировки на дверь. За дверью, где-то глубоко в недрах пещер, были слышны выстрелы, крики и взрывы. Александр пожал плечами и отправился обратно в душ.

Через десять минут тревогу отменили. Не успел Александр выйти из душа, как в дверь постучали. За дверью Александр узрел профессора Марадей в боевом облачении, профессора Пащина и еще одного мужчину самого угрожающего вида.

Разговор начал профессор Пащин:

— Здравствуйте, Александр. Вы не знаете, где находится в настоящий момент доктор Фихот?

— Не знаю. С полчаса назад был в лаборатории. А что, на нас напали?

— Да. Что вы делали в это время? — спросил профессора Марадей.

— Переодевался, шел от лаборатории до комнаты, душ принимал.

— Почему вы не пользуетесь метлой? На метле по коридорам быстрее.

— На лекциях неудобно. Народа много. А что случилось?

— Группа неизвестных магов пробралась в Университет и напала на лабораторию истории. Доктор Фихот исчез, Мария Александровна без сознания, в архиве похищен ряд документов, из числа документов на арамейском времен первого тысячелетия нашей эры. Скорее всего, похищено известное вам письмо Мерлина. Профессор Штройбах обнаружил грабителей, и вызвал охрану, но не смог их задержать. Нападавшие применяли магию, которую можно было узнать только в Университете.

— А откуда вам известно про письмо Мерлина?

— Профессор Штройбах как раз шёл изучать это письмо по приглашению доктора Фихот. Если бы не он, Марию Александровну, скорее всего, убили бы. Это он поднял тревогу.

— Хм… а при чём здесь я?

— Вы единственный, кто полностью видел письмо Мерлина, — взял слово третий, неизвестный Александру человек, — вы сможете восстановить его по памяти?

— Смогу. А кому оно могло понадобиться? В смысле настолько, чтобы нападать на нас?

— У этого письма очень длинная история. В настоящее время между консерваторами и прогрессистами, как вы видите, мир, но так было не всегда. Если на свет выплывут данные о том, что в прошлые времена одна из сторон мошенничала с основными документами, то вражда может разгореться вновь. В похищении письма могли быть заинтересованы и консерваторы, и прогрессисты, — просветил Александра профессор Пащин, — боюсь, нам придется охранять вас в эту ночь.

— Охранять меня? Зачем? Давайте я запишу письмо, отдам его вам, и никому я буду не нужен.

— Да… записать письмо стоит. Но об этом будем знать только мы, ваши враги об этом могут не успеть узнать.

Александр пожал плечами, пригласил преподавателей в комнату и пошел записывать письмо. Никто из преподавателей в его комнату не вошел. Пока Александр писал, подошел профессор Штройбах. Он первым взял из рук Александра записанный текст, проглядел его, а затем недовольным тоном сказал:

— А почему мы должны быть уверены, что это текст Мерлина, а не выдумка этого студента?

Признавать текст профессору Штройбаху явно не хотелось.

— Это может быть выдумка нашего студента, выдумка тех, кому писал Мерлин в те далекие времена, и еще небольшой тысячи людей, — спокойно ответил ему профессор Марадей, — но, тем не менее, это сказанное слово, и давайте обсуждать идеи, а не их авторов.