Владимир Лавров - В поисках разумности

Пятёрка Александра заходила с правого бока деревни, но, поскольку они попали на хорошую, утоптанную дорогу, получилось так, что они подошли к домам раньше, чем застрявшие в огородах передовые группы. В первом доме никого не было, только на полу лежала обгрызенная и не доеденная мужская рука. Все стены дома были в крови.

Пока Александр с Ваулиной проверяли подполье, Наталья Дубровская уставилась широко раскрытыми глазами на руку.

— А чья это рука?

— Ничья, — ответил Майоров, — если хочешь, бери и доедай.

— Майоров! — укоризненно воскликнула Ваулина.

— Движение за домом напротив, — доложил Василий, не перестававший наблюдать за улицей из-за полуоткрытой двери. Темная тень, выдвигавшаяся из-за дома напротив, оказалась еще одной группой студентов, в которую входили Константинос Палиас, Максим Прохоров, Галина Гнатко, Александр Шигарев и ещё один немаг, имени которого Александр не знал. Они принялись исследовать ближайший к ним дом.

— Тут пусто, выходим, — скомандовал Александр и помахал в воздухе волшебной палочкой с огоньком на конце, — для того, чтобы их не прибила с перепугу группа напротив. Они перешли к следующему дому. На противоположном конце деревни послушался шум, засверкали зеленые вспышки. Ребята кого-то нашли.

В следующем доме никого не было, и в следующем доме тоже. Не сговариваясь, они проверяли левую сторону улицы, а группа Палиаса — правую. Группа Палиаса немного отстала, и Александр, не желая оставлять в тылу непроверенный дом, скомандовал замедлить продвижение. Они стояли чуть впереди непроверенного дома, а группа Палиаса только подходила к нему, чтобы начать проверку, когда гаргульи решили, что можно и напасть.

Оказывается, они оттянулись от крайних домов и попрятались в этих двух и следующих за ними домами, чтобы устроить внезапное нападение. Мало того, они спрятались не только в домах, но и везде, где только можно было спрятаться: под крылечками, в колодцах, в сарайчиках и просто в снегу. Их оказалось много, ужасно много. Намного больше, чем двадцатка, о которой говорил профессор.

Они выскочили все сразу и помчались к студентам. Огромные твари, размером под два с половиной метра, они казались невысокими, поскольку во время бега прижимались к земле, но на неровностях они распрямлялись, и становилось видно, насколько они огромные. Ребят спасло только то, что они стояли на улице, достаточно далеко от домов. Александр с Ольгой среагировали быстро. Засверкали зеленые вспышки, первые наступающие упали. Секундой позже застучал автомат Майорова, разбрасывая смертоносные шарики. Александр впервые видел это оружие в действии. В радиусе пяти метров от места падения шарика вся жизнь превращалась в труху. Те гаргульи, у которых только часть тела попадала в зону действия шарика, по инерции делали ещё один шаг или даже несколько шагов, и только потом обнаруживали, что половина тела у них рассыпается трухой, а кровь хлещет наружу. Потом они падали и умирали.

Первую волну наступающих как будто смыло волной. Добрых два десятка тварей повалились на снег и затихли. Но только два десятка! А на ребят бежали десятки, если не сотни гаргулий! У Майорова закончился магазин, и он начал его менять. Савелкин поставил щит, и следующая волна чудовищ наткнулась на невидимую преграду, но надолго их это не задержало. Дело было в том, что второпях Савелкин поставил щит на себя, то есть весь вес наступающих гаргулий пришелся на его не очень тяжелое тело. Его опрокинуло и поволокло по снегу, пока он не уперся в столб ограды. Столбик ограды, которая традиционно строится на севере России из двух горизонтальных брёвен — только для того, чтобы коровы не заходили внутрь, — совсем не был рассчитан на такую нагрузку, и потому накренился и вылетел.

Александр понял, что дело плохо, и дал красную вспышку вверх — сигнал о помощи. Он надеялся, что только их группа столкнулась с такой засадой. Но почти одновременно с его сигналом в воздух поднялись и другие красные вспышки — дела в других частях деревни были не лучше. В этот момент Майоров наконец вставил новый магазин, и ещё один ряд гаргулий упокоился навек. Давление на Савелкина ослабло, он смог собраться и поставить новый щит, на этот раз на ближайший дом. Следующая волна атакующих уперлась в упругий щит и забуксовала на месте. Нападения спереди можно было несколько секунд не бояться. Можно было посмотреть и на то, как обстоят дела в тылу.

У группы Палиаса дела были намного хуже. Они были гораздо ближе к дому, когда началась атака, и потому первые гаргульи оказались среди ребят в самом начале схватки. Неизвестный Александру немаг погиб почти сразу, Шигарев, надо отдать ему честь, сумел правильно сориентироваться и начал палить по дальним гаргульям, уворачиваясь от той ближайшей, которая хотела его порвать. Ему удалось остановить тех гаргулий, которые рвались к ним и к группе Веселова от дома и задворок, но это далось группе Палиаса тяжелой ценой. Прикрывая Шигарева, они покрошили тех гаргулий, которые рвались к нему, но не смогли защитить себя. На глазах у Александра одна из гаргулий стукнула Константиноса по голове, Палиас упал. Другая гаргулья напала на Галину Гнатко сзади, запустила лапу под шинель и располосовала острым когтем от паха до горла. Разорваная шинель упала на снег.

Александр уложил обеих гаргулий, показал Дубровской на дом — стреляй, мол. Она не двинулась с места, глядя на всё происходящее широко открытыми глазами. Посылая палочкой убийственные заклинания в наступающих гаргулий, Александр другой рукой отвесил ей пощечину и завопил прямо в ухо: "Стреляй!" Дубровская повернулась и выпустила в строну дома очередь из всех патронов, которые были в магазине. Упала только одна гаргулья.

В воздухе зазвучали протяжные, пронзительные звуки сигнального рога — один длинный, два коротких. Они были магически усилены — казалось, что поёт и вибрирует сама земля. Сигнал отхода. Руководство поняло, что дело обернулось провалом.

— Отходим! — завопил Александр и потянул за собой членов своей группы. Увлечённые боем, они просто не слышали его.

Александр подбежал к Максиму Прохорову, единственному, кто из группы Палиаса более — менее ловко уничтожал и уворачивался от гаргулий:

— Мне нужно шесть секунд. Сможете их сдержать?

Максим кивнул. В этот момент избушка, на который Савелкин поставил привязку щита, начала крошиться и сдвигаться. Маленькое бревенчатое сооружение с соломенной крышей не выдержало давления множества тяжелых тварей.

Александр склонился над Галиной, закрыл глаза и сосредоточился. Строгость и твердость. Солнце и лёд. Опустить эти чувства на раскрытую рану, убрать заражение. Любовь и весна, мама и вода. Оживить клетки, заставить срастись рану. Лето и игра, вдохнуть жизнь. Он открыл глаза, провел палочкой по разрыву. Рана срослась, Галина застонала. Александр метнулся к Константиносу. Тот, обхватив голову руками, уже сидел, раскачиваясь и подвывая. Александр направил на него палочку и выкрикнул: "Показавлани!" В воздухе материализовалась дымка — увеличенная копия головы Константиноса. Сквозь полупрозрачные кости был виден мозг. На затылке и в правом виске темнели нехорошие отеки.