Владимир Лавров - В поисках разумности

— Правда. Потом ещё Пащин кое-что добавил. Только она от болевого шока потом умерла.

Земскова посмотрела на Александра каким-то новым, не виденным им до этого взглядом.

— Вика, а ты входишь в какой-нибудь тайный орден? Что это такое?

— Тайные ордена — это такие сборища психов, вообразивших себя вершителями судеб мира. Мало им официальных учебных тайных орденов. Не вхожу я ни в какой тайный орден. Лучше научиться чему-нибудь полезному, чем носиться по всей планете и совать немагам палки в колеса и палочки во что попало, — сказала Виктория и отвернулась обратно к Ваулиной.

На следующий день хоронили павших. Немагов хоронили на университетском кладбище — их родителям уйдут только письма и фотографии. Магов завернули в полотнища глубокого черного цвета, расшитые звездами. Их тела отправят родителям, у кого они были. Они формально принадлежали к разным отделам министерства магии, и потому руководству университета пришлось постараться, чтобы замести следы и хоть как-то объяснить массовую гибель сотрудников министерства. Для этого пришлось даже организовать нападение тёмных магов на министерство. Им скормили дезинформацию, что в министерстве находится какое-то очень сильное оружие, и обманутые тёмные действительно налетели на министерство. Было много шума, побили много мебели, но убит никто не был. Но зато все сотрудники видели налет, и репортаж о нём попал в "Ведунские веды", официальную газету министерства магии. На это нападение и списали все жертвы. Александру Веселову пришлось писать письмо родителям Галины — она числилась в архивном отделе. В итоге тела погибших магов отправили родителям только через три дня.

Дмитрий Митяев через месяц после событий нарисовал три картины, посвящённых бою с гаргульями. На картинах невозможно было различить ни одного целого объекта — они представляли собой калейдоскоп из отдельных небольших картинок. Оскаленные морды гаргулий, раненые студенты, горящие избы, изломанные пятна цвета ночного неба… Картины настолько точно передавали атмосферу памятной ночи, что Александр подумал, что точнее не смог бы выразить ни фоторепортаж, ни художественный фильм. Ощущения жути и изломанного пространства — да какое там, ощущение изломанной жизни, они передавали слишком хорошо. Картины повесили перед входом в столовую, для всеобщего обозрения. Несколько человек из числа первокурсников, из тех, кто участвовал в бою, при взгляде на них сразу потеряли сознание.

На следующий день картины сняли. Профессор Марадей выкупил у Митяя картины от имени Университета и повесил в дальнем углу военной кафедры. Сказал, что будет посылать смотреть на них тех студентов, которые будут слишком легкомысленно относиться к учёбе.

Студентов, которые отказались отправляться на борьбу с гаргульями, из университета не исключили. Но мерзавец Скоробогатов оказался частично прав — руководство университета заявило, что те, кто по внутреннему настрою не склонен к активной и бескорыстной помощи человечеству, не имеют права получать опасные знания, и потому эти студенты получат только частичное обучение, а после третьего курса будут направлены в немаговские организации для внедрения.

Александр Веселов сидел в учебной пещере и пытался учиться. Это было почти невозможно, поскольку за соседним столом советские немаги строили планы построения совершенного общества. Обсуждение было очень горячим. Жар обсуждения брал начало от фразы профессора Сазоновой, которую та бросила на очередном занятии в ответ на реплику о диктатуре пролетариата. На этом занятии профессор Сазонова спокойно заявила: "Диктатура пролетариата невозможна, во всяком случае, длительное время". Выходцы из СССР начали вопить и возмущаться, но Наталья Васильевна только улыбалась, а затем привела совершенно сокрушительные аргументы.

— Выходцы из рабочих, как правило, недостаточно образованы, чтобы удержаться на государственных постах, и в итоге их места занимают либо пронырливые мошенники из числа старых служащих, либо особо жадные представители из класса рабочих. И в том, и в другом случае это заканчивается воровством и развалом государства. Этим процессам могла бы противостоять выборная власть в союзе с властью традиций, но коммунисты принципиально отвергли и то, и другое. Поэтому СССР стремительно коррумпирует и через несколько десятков лет перестанет быть государством. В настоящий момент эти тенденции сдерживаются несколькими принципиальными людьми в Москве, но они не вечны. После их смерти разрушительные процессы не будет сдерживать ничто. Вот несколько примеров из хозяйственной жизни СССР…

После этого профессор Сазонова начала приводить факты, из которых становилось ясным, что с экономикой у СССР вскоре будут очень большие проблемы. Но окончательно профессор добила советских студентов тем, что Маркс, оказывается, всё это предсказывал и для предотвращения такой коррупции требовал полной уравниловки в доходах. Советские студенты замолчали, но после занятий помчались в библиотеку, штудировать Маркса. Оказалось, что да: предсказывал.

Расстроенные Соколов, Майоров и Шигарев всё время после занятий посвятили диспуту о том, что делать с коммунизмом и как организовывать совершенное общество.

— Вот смотри, мы думаем о власти как об органе, который должен принуждать "неправильный" народ к добру, — говорил Майоров, — а что, если власти продемонстрировать смирение и не побеждать народ, а побеждаться им и таким образом добиваться своей цели? Что, если и правда предоставить людям право голосовать и избирать начальство?

— А как же диктатура пролетариата? Вдруг люди примут неправильное решение, и к власти придут мелкобуржуазные элементы? — засомневался Шигарев.

— Ну, люди имеют право сделать ошибку и получить свой опыт на базе своих ошибок, — сказал Майоров, — а потом, невыборные власти тоже могут ошибаться. Зато будет опыт…

— А откуда ты знаешь про смирение? — удивился Веселов, мысленно ставя крест на планах сделать задание.

— В христианских книжках прочитал, в тех, что нам задавали, — ответил Майоров, — знаешь, есть такая книжка, "Лествица" отца Иоанна, очень впечатляет. Сначала отказ от гнева, потом трезвение, потом смирение, потом смиренномудрие, потом безмолвие и безмолвная молитва…

— Выборные власти всякие тираны и деспоты научились покупать ещё до возникновения Древнего Рима, — вставила свое слово Наталья Дубровская, которая страдала над своим заданием в соседней полупещере и слышала все диалоги, — выборные системы сами по себе ничего не дают, это и вся история Древнего Рима подтверждает. Я знаю, я к поступлению в исторический готовилась.