Владимир Лавров - В поисках разумности

Ровно в шесть послышались удары в ворота — тёмные маги явились за ответом.

— Ну и нахалы, — пробормотал дядя Толя, — явились точно в срок.

Все, кроме Гурова, повалили во двор замка.

— Постой, — сказал Сергей Александрович, когда все вышли, — повернись.

Александр повернулся, и Гуров наложил на него какое-то заклинание. Насколько Веселов смог уловить, какие-то вариации щитовых чар.

— А теперь пошли.

Они вышли во двор. Тёмные маги не зря явились с таким нахальством — у них были все основания чувствовать себя в безнаказанности. Все родственники Александра и мракоборцы валялись на снегу — их всех вырубили каким-то заклинанием. Один только Клаузе оказался хоть как-то подготовлен к такого рода неожиданностям — он стоял у стены и, покачиваясь, пытался посылать заклинания в появляющихся над невысокими стенами замка тёмных магов. Однако, его рука дрожала, а глаза были закрыты, и ни одно из заклинаний не достигло цели. Далеко за воротами, на той стороне деревни, слышался шум — соседи попытались ударить тёмным магам в тыл. Шум быстро затихал — очевидно, у соседей тоже не было противоядия против сонного заклинания.

— Так, посмотрим, что тут у нас, — сказал Гуров, наклоняясь над ближайшим мракоборцем. Так, сонное заклинание… плюс удушающее, с отсрочкой на два часа… плюс распространение по площади… плюс предохранитель против снятия заклинания через развеивание чар… А вот это уже серьёзно. Где они этому научились? Всё, кроме предохранителя — это детский уровень, любая школа магии. А вот предохранитель — это очень интересно, очень интересно, — с этими словами Гуров поочередно перебудил всех попадавших на снег магов.

— Думаю, твои соседи будут рады, если ты их вовремя разбудишь. Заклинание звучит как: "Анонослип нобри носкве превдоно". Запомнил? Мракоборцам о нём ничего не говори.

Гуров убедился, что Александр три раза повторил заклинание без ошибок, и послал его на метле к соседям. Перелетая через стену, Александр увидел, как ворота рухнули, а в пролом рванулись тёмные маги. Однако, встретили их не спящие куклы, как они надеялись, а волне дееспособные опытные маги. Пятеро нападавших упали сразу, трое попытались удрать, но их достали заклинания следующего залпа. С десяток остальных пустились наутёк и с громкими хлопками исчезли.

Александр перебудил тех из соседей, кого тёмные маги успели заколдовать. На их счастье, расправу тёмные оставили на потом, и, убедившись, что тылу ничего не угрожает, двинулись к замку Веселовых, где и потерпели поражение. Александр опросил всех соседей, уверился в том, что никто из них не был забыт и не погиб, и вернулся в замок. Гуров к этому моменту уже перенёсся в университет. Мракоборцы весело вязали добычу в сети — такого крупного улова у них уже давно не было. Из нескольких фраз Александр понял, что никто из них не осознает роли Гурова во всей этой заварухе. Все думали, что их ненадолго вырубили сонным заклинанием, от которого они пробудились сами.

Александр кратко доложил о том, что у соседей всё в порядке. Отходя, он услышал, как отец спрашивает у Рейнхарда Клаузе:

— А кто он, этот Гуров?

— Толком не знаю, — признался Рейнхард, — но мастер высшего класса. Когда он рядом, все дела идут на лад. Вроде как мракоборец… все наши помнят, что он принимал участие в самых сложных операциях со времён их отцов, но никто не помнит, чтобы его принимали в мракоборцы… Я встречался с ним во время нескольких операций… самых сложных операций, надо признаться, тогда, когда дела были совсем плохими. С его помощью дела исправлялись. Когда он рядом, я чувствую себя намного надёжнее.

— Как думаете, сунутся они сюда снова?

— Не сразу. Если и сунутся, то очень не скоро. Поначалу они будут думать о причинах провала, потом прятаться от облав — мы из пойманных быстренько имена их дружков вытрясем, потом попробуют какую-нибудь мелкую пакость, для пробы сил… а потом могут и осмелеть. Но мы им такого шанса не предоставим. Сейчас мы встанем им на след, и они весь аппетит потеряют. Доброго вечера, хозяин. Простите, нам надо ковать железо, пока горячо…

— Доброго вечера и успеха, защитники.

Мракоборцы исчезли. Александр взмахом палочки починил ворота, поставил обнаруживающие чары и отправился на кухню. Там уже шел пир горой — дядья поднимали тосты, отец смеялся, мама улыбалась. Понемногу начали подходить соседи — узнать подробности и поднять тост. Веселье грозило затянуться до утра.

Первый штурм был отбит.

Новый семестр начался с новых сюрпризов. У них больше не было физики и химии, высшие разделы физики и химии пообещали дочитать на пятом курсе. Зато добавилась метафизика и дополнительные занятия по устройству человека. Немагам добавили дополнительных занятий по зельеварению и древним языкам. Штрафной группе Веселова и компании сняли наказание в виде патрулирования по лагерям, и они опять перешли на изучение фронтовых операций.

Все с большим интересом ожидали занятия по метафизике, никто даже и предположить не мог, что это такое. Высказывались различные предположения, но общее мнение сходилось к тому, что это, наверняка, какая-нибудь особо заумная математика. Старшекурсники при упоминании метафизики морщились и многозначительно поднимали брови: "Ох, там такие уравнения!" Действительность оказалась намного хуже, но ещё до метафизики студентов сумел удивить на своих лекциях по системному анализу профессор Стоянов:

— До сих пор мы с вами разбирали устройство различных систем, но рассматривали их, так сказать, снаружи. Теперь, после того, как вы начали знакомиться с устройством человека и с историей идеологий, мы можем несколько углубиться. Дело в том, что практически все системы, с которыми вам придется иметь дело, состоят из людей или, как вариант, зависят от человеческих качеств. А людям, как вам уже известно, свойственно иметь чувства и заблуждения. Для того, чтобы вы хоть немного представляли, в каком мире живете, я должен рассказать вам следующее.

— Думаю, вам тяжело представить, что не так давно, каких-нибудь несколько десятков миллионов лет назад, человечество было не таким, каким мы привыкли видеть его сейчас. Нет, люди особо не отличались от современных, ни по разуму, ни по возможностям. Но люди жили племенами, и всякое проявление индивидуальности довольно эффективно подавлялось — из страха противоречий с обществом, очевидно. Нам пришлось приложить немало усилий для того, чтобы убедить людей в том, что осознавать себя и хотеть блага лично для себя тоже можно и тоже хорошо. Сейчас, в наше время, это качество стало уже вредным — все проявления индивидуализма и эгоизма, которые так неприятно видеть в нашем мире, определяются этим чувством. Следующая стадия заключалась в том, чтобы разбудить в людях чувства, чтобы милосердие и стремление к совершенству могли сдерживать эгоизм. Любовь к семье, к жене, к детям, чувство несправедливости, желание дружить — раньше это осуждалось в обществе. Потребовалось приложить множество усилий и создать несколько изолированных цивилизаций, чтобы эти чувства перестали быть осуждаемыми как слабость. С нашей, современной точки зрения, эти цивилизации и их ритуалы показались бы нам варварскими и бесконечно жестокими — но перед ними не стояла задача создания идеального общества. Они должны были устоять под напором окружающих варварских племен, тех, в которых считалось, что смерть от старости — это позор, недостойный человека, и что лучше пасть в битве.