Владимир Лавров - Сопротивление материалов

Как-то раз Александр столкнулся с Ольгой нос к носу в одном из промежуточных спутников. Сложилась неприятная ситуация — для последующей телепортации надо было сделать шаг, а делать его было некуда. Кроме того, они оказались настолько близко прижаты друг к другу, что Александр даже пошутил: "Ещё пару минут в таком положении, и мне как приличному джентльмену придётся на вас жениться". Ольга засмеялась. Немного посмеявшись, они придумали решение — магически расширили ящик до нужной величины. После этого случая во все промежуточные спутники положили предметы — телепортаторы, в крайнем случае можно было уйти не личной телепортацией, а с помощью заранее заколдованного амулета.

На очередном концерте самодеятельности Ольга всё-таки спела песню о той любви, которую хотели от неё молодые волшебники. На этот раз она сочиняла её без Митяя, так что обошлось без экзотики. Александр и все его ближайшие знакомые теперь с большим интересом посещали все концерты, чтобы посмотреть на то, как Ваулина вывернется из положения. Даже Прохоров с Марией всегда приходили — Максим ради Марии, а Мария для того, чтобы выгулять Максима. Смотреть на эту парочку было очень забавным: Максим немного тяготился тем, что доставляет неудобства Марии, а Мария с жалостливым видом пыталась угодить Прохорову чем могла. У Марии оказался абсолютный иммунитет на Максимовы задвиги по части философии: она просто ничего про это не слушала. Удивительно, но Прохоров не считал её дурой и относился с большим уважением и нежностью.

Песенка у Ваулиной получилась простенькой, но милой:

"О моей любви"

Слова и музыка О. Ваулиной, 1944 г.

— Как думаешь, она это всерьёз? О ком это у нее мечты и думы? — спросил Майоров у Веселова.

— Может, и всерьёз, больно она с чувством поёт. — предположил Веселов, — А что, тебя это задевает?

— Ага. Поубивал бы.

— Ты это… если о Ваулиной думаешь, то лучше не думай. Она иногда в школе начинала танцевать и могла протанцевать несколько суток. Её ходили уговаривать поспать и придти на занятия всем курсом — а если что не так скажешь, то потом стёкла во всём корпусе приходилось вставлять. У неё обидчивость как у десятерых и неконтролируемых магических талантов столько же. С ней не всякий маг справится — я бы побоялся быть её мужем. Врубаешься?

Майоров пораскинул мозгами, "врубился" и решил больше о Ваулиной не думать.

Ольге похлопали, песенку приняли на "ура". Ольга спела вторую — уже не про любовь:

Про Ракеты

Слова и музыка О. Ваулиной, 1944 г.

Эту песню Ваулина проревела, как самолёт на взлёте. Весь зал принял песню за шуточную и дружно разразился восторгами. "Паровозники" недоумённо переглядывались и не хлопали. Во-первых, где Ваулина увидела старт ракет? На фронте в момент обстрела "Катюшами" она вроде не появлялась. Во-вторых, песня выглядела явной насмешкой над их увлечением космосом, а это было обидно.

Молодые учёные песню про любовь не приняли — слишком личная, слишком романтичная, "только в оперу ставить". Им требовались другие песни — ритмичные, простые, чтобы можно было слушать часами в наушниках или по радио, и чтобы не отвлекали внимание и не надоедали. Только после этих слов Ваулина просветлела и сказала, что теперь ей ясно, чего от неё хотят. А вот вторая песня молодым волшебникам понравилась, сказали, что берут — ритм, напор — это то, что нравится примитивному сознанию. Сказали, что из этой песни можно целое новое направление в популярной музыке развить.

Лето 1944 года пролетело почти незаметно в непрерывных операциях на фронтах, заботах о СТПРН и поддержании лунной колонии. Времени на сон почти не оставалось. Другие студенты возвращались с тихоокеанских островов весёлыми и загоревшими, "паровозники" за всё лето загорели как солдаты — только лицами и руками.

Третий курс начался с традиционной церемонии приветствия новых членов. Первый курс 1944 года был не менее многолюден, чем курс 1943 года — шла война, а война заставляет задуматься о жизни.

Сопротивление материалов и материаловедение закончились, вместо них появились курсы деталей машин и теория машин и механизмов. Волшебные курсы остались в том же составе, изменилось только количество выделяемых на них часов.

По истории литературы студентов перестали учить современной литературе и вернулись к изучению античных авторов. Но и тут не обошлись без волшебства — одновременно заставляли читать современную приключенческую и фантастическую литературу и находить, у какого античного автора "слизан" сюжет. По окончанию сравнения устраивали дискуссии — какую мечту о воплощении какого стремления воплощали авторы фантастики и мимо какой мечты они прошли, не заметив. Впрочем, на чтение времени оставалось немного — война, космос и наблюдение за "Изумрудом" отнимали очень много времени.

Программирование понемногу переводили с программирования на машинах на программирование магических заклинаний (для магов, естественно, немаги продолжали заниматься на вычислительных машинах).

В начале сентября Наталья Дубровская стала магом. Выяснилось это, как всегда, совершенно случайно, она учила первокурсников готовить суп, положила в котёл поварёшку — а та принялась помешивать варево так, как будто она продолжала её держать. Наталья даже не сразу поняла, что поварёшкой двигала её мысль. Превращение Натальи в мага отмечали двумя орденами — её учебным тайным и настоящим тайным. Отмечали громко и весело. Валентин Соколов расстроился, что все вокруг превращаются в магов, а он нет, и пошел плакаться Гурову. Сергей Александрович его утешил — сказал, что воинам, которые бывали в настоящих битвах, намного тяжелее, так как превращение в мага требует полного бесстрашия и беззлобия, а у воинов страх быть убитым и привычка к агрессии проникают слишком глубоко.