Ксения Медведевич - Мне отмщение

- Антара, - устало прервал его сумеречник. - Не прибавляй к рукоблудию ложь. Эти стихи написал Имруулькайс.

- Тьфу на тебя, - обиделся бедуин.

- Все-таки вы ворюги, все, поголовно, - покачал головой Рами. - Ворюги и ходячие зеббы, только ими и думаете.

Антара довольно заржал. И, утерев глаза рукавом, заметил:

- А че такого? Я ж мужчина!

Сумеречник только дернул плечом.

- Ну ладно, - бедуин яростно зачесал в волосах. - Ну хорошо. Вот ты у нас воин, да?

- Я хали, - усмехнулся сумеречник. - Которого племя держит у себя из милости.

- Неважно, - отмахнулся Антара. - Ты ведь воевал, так?

Рами пожал плечами - и что с того?

- Ну так прочитай мне свои стихи. Про войну.

Сумеречник долго смотрел на него - и Антара понял, что сейчас Рами скажет. У Стрелка была такая привычка: посмотреть-посмотреть, то ли как на страуса, то ли как на какашку, и спросить гадким голосом что-нибудь эдакое, с подначкой и приподвывертом.

- Антара, я не понял.

Ну, точно, сейчас с пометом смешает.

Сумеречник продолжил:

- Ты вообще откуда такой взялся, дружище? Ты серьезно думаешь, что я - про войну - буду писать стихи?

- А что такого? - тут Антара начал закипать не хуже воды в котелке.

Похлебка, кстати, остывала, затягиваясь льдинками жира.

- Война - это мерзкая, отвратительная, причиняющая боль вещь, и вспоминать ее в стихах совершенно необязательно, - отчеканил Рами. - Как у вас говорят? Зеленый финик - не сладкий? Вот и с войной так, Антара. Нечего про нее в стихах писать. Тем более хвалебных. А ты всякую чушь бейт за бейтом городишь, потому что бой только издалека видел. Нет в нем ничего завораживающего взгляд поэта, Антара, это я тебе точно говорю.

Но юноша уперся:

- Ни в жисть не поверю, что ты ни строчки про войну не написал.

- Хорошо, - сдался сумеречник. - Есть у меня стихи. Но не про войну. Про тех, кто воюет, скорее.

- Вот и почитай, - мстительно сощурился Антара.

- Ну вот это вот как бы вот так вот можно на ваш язык перепереть, - пробормотал Рами.

И прочитал:

- Рами, - строго прервал его Антара.

- Да? - сумеречник смотрел как-то очень понимающе.

- Это вообще не стихи. Это белиберда какая-то. К тому же занудная.

- Ну вот видишь, - просиял Рами. - Я ж тебе говорил - война! Что в ней прекрасного?

- Тьфу на тебя, полоумного, - в сердцах отмахнулся бедуин. - Давай есть, что ли, а то в комок слипнется и в котелке, и в брюхе.

Рами заглянул в остывшее варево и поморщился. Антара пожал плечами и принялся зачерпывать из котелка горстями. Сумеречник что-то пробормотал по-своему, прежде чем к нему присоединиться.

- Чево?... - промычал Антара, тщась разжевать не до конца разварившийся комок.

Задержавшись со скользким шариком муки в руке, Рами улыбнулся:

- Мне всегда казалось, что финал удачный.

- Ну?..

- Такое же говно, как и начало, - отрезал Антара.

И сосредоточился на еде.

Рами улыбнулся и облизнул испачканный в жирной жиже палец.

- ...Рами! Рами!!! Просыпайся!..

Антара протянул руку к спящему - и тут же рухнул на спину от удара в грудь.

Продышавшись, он разинул рот и выдавил:

- Ты чего-ооо...

Сумеречник, моргая, завис над ним и, кашлянув, тихо сказал:

- Больше не буди меня так, Антара. Руки не тяни, не трогай и вообще не подходи близко. А то убью ненароком.

- Чего-ооо...

- Д-дурак... - Рами говорил, как плевался. - Воином он хочет быть... Днем смотри, чтоб твоя тень на спящего воина не падала - а то проткнут, дурачина, балбес, поэт недоделанный...

- Рами, заткнись! - обретя полное дыхание, гаркнул Антара. - На нас напали!

Снаружи, словно в подтверждение его слов, донеслись ржание и меканье.

Кобыла госпожи Афаф зазвенела ножными путами и трубно фыркнула, беспокоясь.

Послышались крики. Следом прорезался испуганный рев верблюда.

Рами резко вскинул уши:

- Что случилось?

- Напали, на нас, что! Набег! Кайсы скотину угоняют!

Снаружи действительно орали, мекали и ревели.

И вдруг - жуткий, пронзительный женский визг. И отчаянный вопль:

- Убиии-ииили-ииии!!..

Рами резко обернулся к выходу из шатра. За откинутым пологом метались в рассветном сумраке тени. Женщина снова заголосила:

- Убили! Обоих убили! Ааааааа!..

- Ничего себе... - ошалело пробормотал Антара.

Кричала старая Хайфа. К ее воплям присоединились другие женщины - пронзительный вой поднимался к небесам.

- Мой Джабир! Джабир! Ааааа! Сынок! Они убили Давада, аааааа!

- Ого... - чувствуя, как от нездешнего страха мерзнет спина, пробормотал Антара.

Убивать во время набега не полагалось. Угонять скот - сколько угодно. Ну, женщину украсть - обычно крали рабынь, чтобы не возиться потом с семьей приглянувшейся бабы, за девственницу могли запросить выкупом верблюда, а то и двух. А за рабыню взыскивали вдвое меньше, к тому же ее потом можно было продать. Но убивать свободных мужчин - нет, такого не делали. Ну разве что по дури или без умысла, в темноте дал палкой по башке, а башка треснула, но это редко случалось...

- Пойдем, - совершенно спокойным голосом сказал сумеречник.

Антара резко обернулся. Рами уже стоял - с луком наготове и пробовал пальцем тетиву. Золотистая кобыла тревожно била копытом. Над копытом дрыгался и звенел цепью толстый железный браслет - аль-Хану, как самое ценное, пристегивали короткими металлическими путами к колышку с кольцом, на крепкий замок. Ключ от замка носила при себе Афаф - днем. Ночью она пихала его под подушку.

Кивая тонкокостной мордой, золотистая красавица перебирала длинными ногами и встряхивала гривой.

- Тихо-тихо-тихо... - улыбнулся ей Рами и похлопал между широких черных ноздрей. - Мы скоро вернемся.

И скользнул в крики и полусвет за пологом.

Подхватив копье, Антара высунулся наружу - оглядеться. И тут же заорал - на них наметом шли два всадника. С мечами - мечами! откуда у кайсов мечи?! - наголо. Разинув рот, Антара беспомощно таращился на стремительно растущие фигуры в развевающихся бурнусах. Сквозь пыль и мельтешение он ясно видел - метнулась и упала, как сломавшись, женская фигура. Только рукава абайи взмахнули. У уха цвиркнуло - стрела.