Руслан Михайлов - Изгой 4: Ледяное проклятье

Беда…

Пока я машинально сминал снежок и обдумывал возникшую проблему, мой блуждающий взгляд неосознанно зацепился за торчащий из окровавленных одеял шлем погибшего ниргала, да так на нем и остановился. Поднеся плотный снежок ко рту, я с хрустом откусил от него сразу половину и уже с куда большим интересом заглянул в зияющие пустотой смотровые щели покрытого царапинами и зазубринами шлема.

В десятке шагов от меня на снегу лежал полный боевой доспех ниргала.

Надежная броня не только от всех превратностей путешествия по холмам и лесам Диких Земель, но и от рубящих и колющих ударов оружия врагов.

Закинув в рот остатки снежка, я неторопливо зашагал к прятавшейся среди шкур броне, по пути прикидывая все за и против облачения в мощный и крайне тяжелый доспех. Учитывая мою возросшую выносливость, особых проблем возникнуть не должно. И самое главное — доспех делался по мерке массивного широкоплечего воина. И соответственно, между моим телом и доспехом останется достаточно широкий промежуток со всех сторон, который легко заполнить упругой подушкой из материала, что в избытке лежит прямо под ногами — из снега. Недостаток — пока я в шлеме, резко сократится видимость, но ведь шлем вовсе необязательно крепить жестко и я всегда смогу его снять, когда мне заблагорассудится. Чего еще я не учел?

Неважно.

Пока не попробую — не узнаю.

И в любом случае, дорогу до дома я как-нибудь уж осилю. Лучше тащить на плечах тяжесть доспехов, чем лишиться ставшей хрупкой как стекло руки или прочих, не менее важных частей тела.

А насчет шлема… оказывается, все это время я думал только о себе любимом и сопровождающих меня Тиксе с Лени. Но никак не о ниргалах, этих воинах, что многократно спасали нам всем жизнь, взамен отдавая свою. Что стоило приказать им расклепать свои шлемы, чтобы получить возможность нормально принимать пищу и использовать ложку вместо железной трубки. Но я этого не сделал, а сами ниргалы принять такое решение не могут — похоже, в их изуродованных головах изрядно покопались маги, исключая такую возможность.

Вздохнув, я присел и откинул смерзшуюся от крови шкуру в сторону. Сваленные неприглядной грудой доспехи предстали во все своей мрачной красоте. Покрытый глубокими следами от вражеских ударов нагрудник, глухой шлем с узкими смотровыми щелями, наплечники, тускло поблескивающая кольчуга с разъятыми от ворота до середины груди звеньями, шипастые металлические перчатки и прочие части доспеха, оставшегося без хозяина. Отдельно лежали завернутые в шкуру меч в простых кожаных ножнах, длинный нож и арбалет с десятком болтов. Что ж, пора мне все это примерить…

****

Вот уже второй час я неподвижно стоял посреди очищенного от снега пятачка и терпеливо ждал, когда завершится мое преображение из статуи ледяной, в статую железную.

Облачали меня в доспехи ниргалы. Естественно — они знали свои доспехи до последнего звена кольчуги, что покрывала их от макушки до пят. Впрочем, больше было некому. Лени забылся тяжелым сном под ворохом одеял и шкур, а Тикса — он как раз может и разобрался бы в этом хитросплетении причудливо изогнутых железяк, но от коротышки так и пыхало обжигающим жаром. Превращать надевание доспехов в мучительную пытку я не собирался и отослал коротышку готовить его любимую "офисяную" кашу из последней горсти овса и десятка кусков зайчатины, чтобы все могли немного подкрепиться перед тем как мы тронемся в путь. Недовольно поворчав, Тикса удалился к костру и сейчас, вовсю шурудил поварешкой в котелке, то и дело азартно пробуя уже закипающее густое варево и закатывая от удовольствия глаза. Глядя как стремительно убывает уровень каши в котелке в результате этих проб и как все довольней становится гном, я начал беспокоиться и пришлось рявкнуть на разошедшегося коротышку, чтобы он поумерил свой пыл.

От работающих над моим облачением ниргалов тепла исходило гораздо меньше — учитывая морозный воздух, их броня остывала куда быстрее чем нагревалась. Лишь изредка меня достигал горячий выдох из отверстий их шлемов и тогда я недовольно морщился от уколов боли. Извивающиеся у меня над головой щупальца восприняли столь близкое присутствие воинов крайне враждебно и мне приходилось глядеть в оба. Нет-нет, но один из полупрозрачных побегов вырывался у меня из рук и тут же слышался звонкий удар по броне ниргалов. Прилагая все силы я подтягивал вырывающееся щупальце обратно, молясь, чтобы следующий шальной удар не угодил в смотровую щель шлема — я еще помнил, с какой скоростью действуют эти невзрачные на вид отростки. Попадут в смотровую щель шлема и все, второго удара не потребуется. Правда, сейчас из кристалла выходило всего с десяток не успевших толком вырасти щупалец, никак не могущих сравниться по размаху с теми похожими на высокие деревья побегами, но все же, пренебрегать опасностью я не хотел. Потерять еще одного молчаливого защитника для нас смерти подобно.

Наш маленький отряд прошел через все передряги и опасности путешествия в Диких Землях лишь благодаря ниргалам, сумевших оборонить нас от врагов. Падут они — падем и мы. Этот факт я осознавал предельно четко. Чего только стоил последний бой — я справился с одним шурдом сам, еще одного гоблина поразили щупальца, плюс сдавшийся Дисса Беспалый. Тикса преуспел больше — на его счету три убитых шурда и один костяной паук, разбитый на куски камнем. Лени и вовсе выбыл из боя в самом начале, даже не успев обнажить оружия. Оставшиеся четырнадцать гоблинов были на счету двоих ниргалов, прошедших сквозь их ряды как сама смерть. Костяных пауков можно и вовсе не брать в расчет — ниргалы расправились с ними за несколько секунд. Нежить и в бой то толком вступить не успела, завязла в зарослях кустарника и глубоком снегу.

Обдумав все наши столкновения с темными гоблинами я понял, что за два столетия шурды великолепно отработали свою нехитрую тактику ведения боя, повторяющуюся из раза в раз и практически всегда великолепно срабатывающую. Сначала следует жидкий залп из луков и плевательных трубок, затем обстрел вразнобой не прекращающийся до тех пор, пока противник не перейдет в атаку. Тогда шурды отступают, выпуская вперед своих жутких помощников — костяных пауков. Слаженный удар порабощающей магии — и противник застывает на месте. Противостоящие шурдам еще живы, но уже обречены на смерть — убедившись, что пауки контролируют ситуацию, шурды либо завершают дело из тех же луков, либо подходят вплотную и перерезают не сопротивляющимся врагам горло. Точка. Просто и незамысловато, но жутко эффективно. Особенно учитывая тот факт, что Церковь запретила священникам преступать Пограничную стену, магия пауков не встречает никакого сопротивления.