Руслан Михайлов - Изгой 4: Ледяное проклятье

Бросив последний взгляд на мертвое тело гоблина, я поднялся на ноги и обращаясь к трупу, произнес:

— Вам еще повезло, что так легко отделались — а то пришлось бы нырять, а водичка далеко не летняя.

Представив изумленные лица гоблинов, если бы они обнаружили исчезновение драгоценного каменного саркофага, я фыркнул и направился было к ожидающим меня ниргалам, когда обнаружил, что мои руки опять пусты — уже второй снежок бесследно испарился. И на это раз я был точно уверен, что не мог выронить его — снежок был прочно зажат у меня в ладони. Медленно и тщательно осмотрев пустые ладони, я убедился, что глаза меня не обманывают. Снежка не было и в помине.

Сохраняя арктическое спокойствие, я нагнулся, зачерпнул две солидные пригоршни снега и принялся лепить сразу два снежка. Снег послушно сминался, сминался и… кончился. Мои ладони опять были пусты. Не осталось ни единой снежинки. И вот здесь меня озарило так, что я вновь плюхнулся в снег и уставился в никуда. Я вспомнил, где я уже видел "гибкий лед". И не только это…

…на моих глазах, дрожащее марево колыхнулось и оттуда показалось что-то, больше всего смахивающее на две когтистые лапы из мутного стекла. Лапы одновременно опустились в нанесенный у забора сугроб, зачерпнули по полной пригоршне снега и вновь исчезли в мареве…

…из состояния покоя, тварь мгновенно перешла к действиям — одним быстрым движением, она вытянула конечности вперед. На кончиках пальцев заискрились голубые вспышки, от которых исходило легкое потрескивание. Потрескивание перешло в гул, вспышки на пальцах слились в сплошную пляшущую дугу. Ладони твари ярко полыхнули пронзительно синим светом, раздался тяжелый сдвоенный удар…

Встреченный нами в мертвом поселении Ван Ферсис ледяной голем! Парящая над землей тварь, словно вырезанная из цельного куска грязно-серого льда!

Вот где я видел подобное — оживший кусок льда, когтистые прозрачные лапы, уминающие снег в ладонях и превращающие его в смертоносные ледяные стержни, с легкостью пробивающие кожаные доспехи насквозь.

Но все же, помимо сходства были и различия — хотя бы потому, что у меня все еще имелись ноги, тогда как убитая нами тварь парила над землей. Да и руки у меня выглядят именно руками, а не страшными когтистыми лапами. В общем, пока толком ничего не понятно и это еще один повод, чтобы навестить ту самую лощинку с ледяными деревьями.

Вспомнив о еще одной особенности своего злосчастного тела, я суетливо развязал тесемки штанов и поспешно спустил их до колен. Благо, холода я не чувствовал. Осмотреть левое бедро я не успел — из складок спущенных штанов вывалился темный игольчатый шар и беззвучно утонул в глубоком снеге.

Моя рука метнулась следом и практически сразу, наткнулась на округлый предмет, утыканный мелкими шипами. Сомкнув пальцы, я вытащил шар наружу и поднес к глазам. Магическая сфера. Матовый непрозрачный шар, с множеством торчащих иголок. По одному из округлых боков сферы, змеилась длинная извилистая трещина с разошедшимися в стороны краями. Вот так… Захлестнувшая мое бедро цепь от саркофага успела натворить дел, пока тащила меня по ведущим в воду крутым ступеням.

Переведя взгляд на обнаженное бедро, я увидел на бело-серой коже рубец, с плотно сомкнутыми краями. Для верности ощупав ногу пальцами, я убедился, что нет даже намека на рану, только ледяная плоть, едва заметно прогибающаяся под моим нажимом. Пока я был без сознания, мой перестраивающийся организм сам избавился от чужеродной сферы, буквально вытолкнув ее наружу. Другого объяснения я не находил. А самое главное — сфера была мертва. Переключив восприятие на магический взор, я убедился в этом полностью. Ни малейшего всполоха энергии.

Оглядевшись по сторонам, я нашел взглядом небольшой радужный смерчик, пляшущий рядом с поваленным стволом дерева — хотел удостовериться, что вижу энергетические потоки и не лишился этого дара после того, как превратился в кусок льда. Поддерживающая наложенные на меня заклинания сфера опустела и значит, печать Арзалиса разрушена. Из трех сосуществовавших в одном теле душ, две должны были покинуть это пристанище. И судя по сну-воспоминанию, где я парил в сияющем тумане, они именно так и поступили, отправившись прямиком на суд Создателя или еще куда. А моя собственная душа, по какой-то причине решила остаться в этом насквозь промороженном теле полновластным владельцем.

Покатав на ладони мертвый кусок стекла, я небрежным движением отбросил треснувший шар в сторону и подтянул штаны. Неспешно завязал тесемки, подхватил с земли пригоршню снега и машинально комкая его в ладони, решительно зашагал к ниргалам, чувствуя, как мои ледяные губы расползаются в улыбке. Первой улыбке за очень долгое время…

Я мог видеть магические потоки мироздания. А из этого следовал очень простой вывод — я живой. Пусть внешне я похож на восставшего из вечной мерзлоты мертвяка, но я все же был жив.

Мертвые не могут видеть магической энергии. Это привилегия живых.

Не останавливаясь, я прошел мимо тройки ниргалов и молча зашагал дальше, задавая достаточно быстрый темп передвижения. Черное озеро осталось за спиной и я ни разу не оглянулся на ступенчатую пирамиду. Ни к чему. Этот отрезок жизни остался в прошлом, а я всегда предпочитал смотреть в будущее.

Пусть оно выглядело мрачным и туманным, подобно покрытому гнилостными испарениями болоту… но все же это было будущее.

Отступление первое.

— Отец Флатис, наш спор бессмыслен! И судя по необдуманным словам, тебя обуяла гордыня и спесь! Не тебе решать, как именно иерархи Церкви поступят с заблудшей душой лорда Ван Ферсис! Не тебе!

— Он должен быть казнен! На его руках смерть сотен безвинных людей! Некромант! Вы представляете себе весь размах его деяний?! Представляете?! Иерархи слепы и глухи, если не могут осознать всю ту опасность, что несет это порождение Темного пока остается в живых! Ему место не в темнице, а в очистительном костре! — седовласый старик с пылающим взором почти кричал, стоя перед широким дубовым столом, за которым в ряд чинно восседали пятеро священников, облаченных в пышные церковные одеяния.

— Одумайтесь! Вы переходите границу дозволенного! Хула на святые столпы церкви нашей! Ересь! Налагаю на тебя епитимью! Покаяние в подземной келье, за закрытой дверью, на воде и хлебе, доколе за думами и молитвами смиренными, не раскаешься ты в грехах своих и словах хулительных! Братья монахи! Препроводите отца Флатиса к месту его покаяния!

Двое широкоплечих монаха ступили вперед и встали по обе стороны от худощавого священника.

— И не советую противиться решению совета! — добавил сидящий в центре священник, поправляя висящий на богато украшенном поясе золотой ключ — Наказание могло быть гораздо строже, но Церковь всегда милостива к заблудшим душам! Покайся смиренно и через месяц, мы вновь соберемся здесь, чтобы услышать исповедь раскаявшегося в грехах своих!