Владимир Дубик - ПодЛох

Отдышавшись немного, я поймал такси и через двадцать минут открывал дверцу холодильника, где томилось лекарство в запотевшей бутылке. Роланда дома не оказалось. Ну да ладно. Как говориться один раз не пи…, короче, один раз выпьешь в одиночестве — не алкоголик. Ну, будем!..

— Черный ворон, черный во-орон, что ж ты вьешься надо мно-о-ой, ты поща-ады не добьешься, черный во-о-орон, я не твой…

— Так, по какому поводу пьянка, студент?

Я сфокусировался на Роланде, который почему-то слегка двоился.

— Проходите к столу, штрафная! — я потянулся к бутылке, — к нам приехал, к нам приехал Роланд Альбертович, драгой!

Бутылка оказалось пустой.

Я виновато посмотрел на него, икнул и почувствовал, как все горе мира обрушилось на меня. Лекарство кончилось, любовь — кинула, и еще армия светит. Елы-палы, только сейчас до меня дошло, что меня отправляют в армию, да еще и в горячую точку. Только при жизни отмазался от почетного долга, как тут все равно достало. Иди и служи. Родина мать не забудет. А если и забудет — не беда. Каждый мужчина должен отслужить и точка! Служил — мужик, не служил — баба! И не важно, что больше трети после армии физические уроды, и почти что все — моральные. Ты должен отдать долг. Главное не перепутай Кутузов. В некоторых частях, можно отдать и честь. Причем на полном серьезе. Конечно потом, не будет проблем со стулом, а глядишь понравиться, так вообще, человеком станешь. Шоу бизнес ждет тебя малыш. Иди сюда скорее, противный!

Я попытался пустить две скупые мужские слезы, не получилось.

Роланд внимательно смотрел на меня. Хмыкнул, присел и достал из пакета еще одну бутылку.

— Поздравляю, Иван!

Он это сказал очень серьезно и торжественно.

Меня даже пробрало и где-то глубоко внутри родилась маленькая искорка патриотизма, которое под воздействием спиртного могло превратиться в пламя. Захотелось порвать несуществующую тельняшку, взять ленточку в зубы и с одной гранатой на три танка.

Выпили, закусили, вернее, закусил один Роланд, в моем состоянии мне это уже не требовалось, помолчали.

— Ты когда едешь?

— Завтра в двадцать два ноль ноль прибыть в распоряжение старшины Стасюка, на Киевский вокзал, — сказал я грустно, — опоздание на пять минут, расценивается как дезертирство, и будет наказываться по законам военного времени.

Я не прикалывался. Последнюю фразу мне сказал Олег Павлович, и я повторил ее слово в слово. Честно говоря, до сих пор не могу понять, как я согласился. Вроде обещал подумать, уже представил себе лицо Ректора и Роланда, когда они услышали бы о моем отказе, и тут нате вам, словно изнутри что-то толкнуло и заставило торжественно сказать, что я готов к исполнению интернационального долга.

А Олег Павлович словно и не удивился, просто кивнул головой, крепко пожал руку и все. А мне в голову сразу же пришла строчка из одной песни: «И дорогая не узнает, каков танкиста был конец»! Несмотря на всю двусмысленность последней фразы, конец рисовался ужасным. Интересно, а вампиры там водятся? Ректору этот вопрос я задать не решился. Не ребенок уже. Была еще одна животрепещущая тема — если я геройски погибну, тьфу, тьфу, тьфу, то куда попаду? Обратно что ли? Это в голову мне пришло уже в метро.

Я мутным взором посмотрел на Роланда.

— Не знаю я, куда ты попадешь, если что, а про вампиров тебе там все расскажут, — сказал он спокойно, жуя малосольный огурец.

Н-да, вопросов больше не имею. Спасибо обнадежил, телепат хренов.

— Что касается Стасюка, то ты попал в надежные руки. Я и сам у него практику проходил. Правда, давно это было. И еще, ты там особо не лезь на рожон, присматривайся, да на ус мотай. Твоя геройская смерть никому не нужна!

Отчего то сделалось тепло на душе. Хоть одно человеческое слово за все время.

— Скажи, Роланд, а что это за такие нехорошие места там объявились, а? — моя попытка опереть подбородок на руку, провалилась.

— На этот счет, единого мнения нет. Наши высоколобые теоретики, — Роланд скривился, — выдвигают различные гипотезы. Эти, как ты выразился нехорошие места, их еще называют клоаками, за их вонь и бездонность могут простираться на несколько десятков квадратных километров. Как правило, они появляются в отдаленных районах земли. Некоторые ученные, утверждают, что это проявления Хаоса, другие — аномалии искривления пространства, ну а на самом деле, что это такое — никто на сегодняшний момент точно не знает. Одно могу сказать, это препротивнейшая штука. Она сама меняет физические и временные константы. Может материализовать твои кошмары и создавать свои фантомы, которые в нужный момент становятся реальными. Ты должен запомнить одно, не верь глазам, ушам и чувствам! Тогда останешься жив.

Эта фраза требовал осмысления.

— А кому тогда верить?

— Никому, это же клоака!

Здорово!

— Роланд, скажи, — я осторожно начал подбирать слова, — а можно кто-то другой поедет вместо меня?

Роланд дико на меня глянул и пошел багровыми пятнами. Я понял, что сейчас может произойти ужасное. Перед моим мысленным взором появился репортаж в криминальных новостях об ужасном бытовом преступлении. Дескать, в городе появился маньяк, который сначала спаивает жертву, а потом ее медленно и с садистским удовольствием расчленяет.

— Шутка, — быстро проговорил я, — это была обычная шутка.

Кажется, Роланда отпустило. Фу ты, пронесло. И лезут всякие мысли в голову. Но я, это четко осознал, что это была единственная трезвая и что самое главное — правильная, мысль за весь этот день.

— И дорога-ая не узна-ает, каков у танкиста был конец!

Вечер выдался ужасный. Казалось, что меня оплакивает сами природа. Моросил мелкий, холодный дождик, который все норовил залезть за воротник и там погреться. Я ежился, глубже тянул капюшон на голову, не давая ему шанса. От этого он еще более злился, и все настойчивей барабанил по голове.

Настроение у меня было еще паскудней. Проснувшись часа в три дня, в жутком состоянии. Вчера я разошелся и опустошил все, что горит, а потом все то, что имело хоть какой-нибудь градус. Принялся вспоминать, сколько и чего выпил, но не смог. Мутило, дай боже. Не помогли даже три бутылки ледяного пива и пару таблеток аспирина упсы. Рецепт, проверенный временем. Старею что ли.

После того как ванна познакомилась с моим желудочным соком, ничего больше не осталось, все выдавил из себя еще ночью, вроде полегчало.

Роланд, понимая мое состояние, не гнал, и маршрутка плавно, и не спеша, достигла Киевского вокзала. Поезд номер девять, уже ждал на путях.

Возле седьмого вагона, возвышался бравый старшина в выцветшем камуфляже и зычно выкрикивал фамилии. Пестрая толпа студентов, одетых кто в что разбавлялась пятнистой формой контрактников.