Владимир Дубик - ПодЛох

Ну, слава богу! Есть на земле хорошие люди. У меня даже слюнки потекли.

Череп оказался весельчаком и балагуром. Есть такие, появятся и закуролесит и загорится все кругом. Спустя час мы знали про него практически все. Детдомовец, родителей не помнит, только затертая на сгибах большая фотография, где по его словам в красивой позе стоял отец, а рядом красивая барышня — мама. Отец был одет в военную форму. Войсковую принадлежность определить было невозможно. Мама одета в платье, которые были модны в 60-е.

У меня создалось впечатление, что это фотография из какого-то журнала, но естественно я не стал говорить этого вслух. У самого мама детдомовка.

Когда ему исполнилось шестнадцать, он пошел поступать в суворовское училище. Ну а потом закрутило, и понесло. Побывал в разных точках земли и повидал много. Сейчас в Клоаку, едет во второй раз. До званий не дослужился, «не такой», с гордостью сказал он. Заднее место не привык лизать да и отсиживаться за спинами пацанов не привык. Короче, обычный парень, черная кость любой армии.

Даже Ник и тот оттаял и смотрел дружелюбно. В общем компания подобралась на совесть.

Время уже было позднее, когда мы решили, что пора и ухо подавить. Череп ушел в тамбур курить, Ник как уже час дрых, ну а я тупо смотрел в окно и пытался считать уносящие вдаль столбы. Получалось не очень. Рядом присел Кеша.

— Не помешаю? — вкрадчиво поинтересовался он.

Я отрицательно мотнул головой.

— Могу я тебя спросить?

— Валяй.

— Кто ты Иван Синицын?

— В смысле?

— В прямом.

— Интересный у нас с тобой Иннокентий разговор происходит. Если хочешь, что узнать говори прямо.

— Я и говорю прямо, — кажется, мой собеседник сильно удивился.

— Видишь ли, Кеша, если я тебя спрошу, Кеша кто ты, что ты мне ответишь?

— Понимаю, — протянул он, — я неправильно высказал свою мысль. Я совсем забыл, что вы иногда выражаете мысли по-другому.

Тут я легонько насторожился. Как то незаметно приятное состояние улетучилось и я опять посмотрел поверх его головы. Корона на месте. Цвет тот же. Фу ты, показалось что-ли. Уж не с хамелеоном я разговариваю? На всякий пожарный тихонько воздвиг барьер. Он почувствовал и притворно вздохнул.

— Паникуем то чего?

— Ты знаешь, как-то после слова « вы » стало не по себе, да и кружок твой меня беспокоит, — признался я честно, и не таясь, принял позицию для атаки. Опять таки на всякий пожарный случай. А случаи, как показывает жизнь, бывают разные.

— Успокойся, Иван, — в купе вошел в Череп, — это вольнонаемный вампир…

— Я не вампир, и не вольнонаемный! — зашипел Кеша.

Мне на мгновенье показалось, что из-под его вздернутых губ обнажились клыки.

— Ах, да, извини, — Череп примирительно поднял руки, — если следовать официальной, принятой в армии формулировке, ты являешься человекоподобной особью, обладающей специфическим метаболизмом. Всяческое общение с данным объектом, должно происходить только под присмотром старшего по званию, и соблюдаться уровень безопасности под кодом ноль. — Череп прищурил глаза, — к слову сказать, код ноль, означает отдельную перевозку в манжетах и в бронированном, вакуумном контейнере. Да, еще там есть несколько фраз, зачитать?

Иннокентий фыркнул и, не говоря ни слова, полез на полку.

— Так что лучше быть вольнонаемным вампиром, чем особью под кодом ноль, не так ли?

— Этому положению двести лет, — глухо сказал Кеша.

— Согласен, — легко согласился Череп, — но его никто не отменял. И то, что ты едешь с нами, в общем вагоне, и с тобой нормально общаются, ты должен это ценить.

— Я это ценю! — насмешливо произнес вампир, а еще ценю ежемесячную регистрацию в конторе, и ампулу с красной жидкостью, которую мне любезно предоставляют добрые людишки, — голос Кеши завибрировал, — а еще очень ценю невозможность жить, так как это делали мои предки!

— Вот и цени! — возвысил голос Череп.

— Я и ценю! — взвизгнул вампир.

Послышался лязг зубов. Это я, захлопнул рот, который во время этого потока информации открывался все шире и шире.

— Слушайте, — подал голос Ник, — дайте же наконец-то нормально поспать. Орете на весь поезд. Объект ноль, объект ноль. Нормальный мужик, хоть и вампир. И ты, знаешь, Череп, если не эти вольнонаемные, половина наших так и осталось бы лежать в разных местах.

— Не тебе мне об этом говорить, практикант, — огрызнулся Череп.

— Я хоть и практикант, но знаю поболе твоего об этом, да и побывал там, где ваши контрактные задницы обосрались бы в первую секунду!

— Ну, ты, черномундирник, кость армии не трогай! Мы хоть, не убиваем своих, во время выпуска!

Наступила зловещая тишина. Я враз вспотел. Казалось, что между Ником и Черепом, сейчас произойдет нечто ужасное.

Ник враз обмяк и вздохнул.

— Я никого не убивал! — он отвернулся и замолчал.

— Ребята, вы чего, а?! Все нормально было, чего завелись то, — я посмотрел на Черепа.

— Да хоть ты не вякай! — он вскочил и вышел в тамбур, грохнув дверью.

— Спокойной ночи, — издевательски сказал Кеша.

Н-да. Веселая попалось компания.

Уже под утро, когда мне удалось задремать, в купе ввалился пьяный в хлам, Череп. Залезть на верхнюю полку, с первого раза, ему не удалось. Не удалось ему это, и ни со второго и не с третьего раза. Разочарованно икнув, он лег прямо на пол. Несколько раз пробормотав фразу: «я еще всем покажу», он затих. Я устало смежил глаза. Ну, слава богу, четыре часа, в Багдаде все спокойно.

На следующий день, настроение было у всех поганое. Череп избегал смотреть на «особь» и на Ника, Ник на меня, а я на Черепа. Иннокентий невозмутимо смотрел в окно. Я мельком взглянул на нимб, будь он неладен, вампир усмехнулся, не отрываясь от пейзажа. Я быстро отвел глаза. Неловко, как-то получается. А кружочек, кстати, не изменился.

— Скоро граница, готовьте паспорта! — старшина Стасюк, занял весь дверной проем и собрался было уходить, но, окинув приутихшее войско гаркнул.

— А, ну мать вашу, быстро и по форме доложить, что здесь происходит! Я не потерплю кислого настроения во вверенном мне личном составе! Череп, тьфу ты, рядовой Обохайло (вот какая интересная фамилия, оказалось), доложить, что происходит! — Стасюк грозно выставился на Черепа.

— Похмелье, товарищ гвардии старшина! — браво рявкнул, Череп, вытянувшись во фронт.

— Вольно.

— Пива бы, — приняв вольно, просительно протянул Череп.

— Пиво после границы. Эти вампиры, — Кеша даже не вздрогнул, — румыны, не очень то жалуют наших. Тем более если под шафе. Интернациональный долг и все такое, энто конечно важно. Но с поезда могут снять как за здрастье. Так что смотрите мне, — он показал внушительный кулак и исчез.

Поезд, громыхнув несколько раз, и дернувшись, словно припадочный — затих. Граница. Ничем не примечательный городок. Даже название не запомнил. Выглянув в окно, увидел спешащих пограничников в зеленой форме и со смешными фуражками на голове, похожих на фуражки американский полицейских.