Алексей Замковой - Наемник (СИ)

– Алин, ты смотри не влюбись! – хихикнул Молин, глядя на мое лицо. – Понравилась?

Я только кивнул. Слов не было, да и, что можно здесь сказать?

– Дарю! – Молин протянул фигурку мне. – Это ведь всего лишь фигурка, а золота здесь достаточно...

Я благодарно кивнул и спрятал фигурку в карман, где лежит уже и та фигурка воина.

– Ну что, – весело сказал Молин, – набьем карманы?

– Карманы слишком малы. – ответил Баин. – За сумками бы сходить...

– Эй, вы там! – раздался окрик снизу. – Алин, Молин, Баин, чтоб вас конь за кобыл принял, спускайтесь давайте, пока я сам работу за того коня не выполнил!

– Пару мгновений, господин десятник! – я высунул голову за край колодца и улыбнулся стоящему внизу Ламилу.

– Я сказал – быстро! – рявкнул десятник. – Седой всех собирает. Или вы хотите, чтобы он вас персонально дожидался? Быстро вниз!

– Мы ведь успеем вернуться... – прошептал Молин.

– С сумками! – поддержал его Баин.

Приняв такое решение, мы спрыгнули вниз и вытянулись перед хмурым десятником. Но тот, несмотря на свои прошлые слова, похоже, не очень-то и спешил.

– Что там нашли? – поинтересовался Ламил.

Мы дружно переглянулись. Рассказывать десятнику о сокровищах или нет?

– Что-то вы мне не нравитесь... – Ламил недобро прищурился. – Снова в какое-то дерьмо вляпались?

Молин кивнул мне и я, изобразив самую беззаботную улыбку, на какую только способен, протянул Ламилу фигурку воина.

– Совсем наоборот! – весело сказал я. – Там этого добра еще много!

Вопреки всем ожиданиям, десятник даже не протянул к золоту руку. Увидев фигурку, он помрачнел еще больше и еле слышно выдохнул что-то про идиотов.

– Никому не слова! – прошипел он, отталкивая мою руку. Я удивленно раскрыл рот, но Ламил зачастил, не давая вставить ни слова. – Вы, сучьи дети, хоть понимаете, что это? Золото! Знаете к чему эта находка может привести?

– Но... – попытался что-то сказать Баин и тут же получил удар в живот. Несильный, но чувствительный.

– Заткнись! – десятник говорил все так же – шепотом, более походящим на шипение. – Вы где оказались? Или вы думаете, что вон те парни, которые вместе с нами – монашки? Да, если об этом золоте станет известно, то все вокруг передерутся!

– Почему? – Молин выловил паузу, когда десятник набирал в грудь новую порцию воздуха. – Ведь золота там много!

– Точно идиот! – констатировал Ламил. – Ты вроде в трущобах вырос? Сам не понимаешь, что всегда найдется кто-то, кому золота покажется мало?

Но ведь это золото! Он, что, не понимает? Тут же целая куча золота! На всех хватит! Молин и Баин, так же, как и я, удивленно смотрят на десятника. Его слова никак не могут укрепиться в наших головах, звучат какой-то бессмысленной чепухой. Что же, просто взять и оставить здесь все это богатство? Хотя, стоп! Ламил ничего ведь не сказал о том, что нам нельзя его трогать. Он сказал лишь, что нельзя показывать золото другим!

– Вы меня вообще слышите? – десятник грозно посмотрел на нас, бессмысленно хлопающих глазами. – Вы поняли, что я сказал?

– Поняли Ламил... То есть, господин десятник! – медленно произнес Баин.

– Хрена вы поняли! – вздохнул десятник. – Еще раз повторяю, если станет известно об этом золоте, то все здесь, скорее всего, передерутся.

На этот раз смысл его слов начал доходить до меня.

– Вот ты, – Ламил ткнул пальцем в Молина, – хочешь, чтоб тебе перерезали глотку во сне из-за золота?

– Н-нет...

– Понимаешь, что если у тебя его увидят, то, скорее всего, так и случится?

Немного помолчав, Молин кивнул. Я тоже понял, что десятник прав. Застилавшая взор завеса золотой лихорадки постепенно рассеивалась. Я вспомнил, что в трущобах вполне могли сунуть нож в спину и за сребреник. А здесь...

– Поняли. – прошептал Баин. – Никому – ни слова.

Ламил недоверчиво осмотрел нас, пытаясь понять – действительно ли мы его поняли или только притворяемся.

– Господин десятник, – Молин воровато оглянулся, – а вы не хотите себе немного взять?

– А зачем оно мне здесь? – пожал плечами Ламил. – Сейчас нам нужнее оружие и еда. Или ты думаешь, что купишь где-то здесь за это золото что-то?

– Но ведь... – Молин не поверил своим ушам. Еще бы! Кто-то сам отказывается от золота!

– Слушай, парень, – перебил Ламил, – Сейчас ваше золото – лишний груз. Здесь оно не стоит и гнилого сухаря. А туда, где ваша находка хоть чего-то стоит, еще надо добраться. Понимаешь? Неизвестно что будет дальше. Неизвестно через что нам еще придется пройти. Тащить на себе лишний груз?

Молин все пытается что-то сказать, но десятник резко поднял руку.

– Заткнись и слушай! – он вплотную приблизился к Молину и уставился ему прямо в глаза. – Ты в роте без году неделя, а я – почитай уже двадцать лет. Я видел как люди выбрасывали на обочину дороги дорогие ткани, серебро, меха... Знаешь почему? Потому что когда брали город и придурки, вроде вас, набирали полные мешки добычи, а потом на своем горбу тащили все это дальше в поход, они потом, нагруженные, с ног валились от усталости. И один, кто не мог больше идти из-за добычи, задерживал свой десяток, тот задерживал роту и всю армию. И если в его тупую голову не приходила мысль выбросить лишнюю тяжесть, то ее вбивали палками.

– Мы поняли, господин десятник. – я повесил голову. Как ни крути, а Ламил прав. И в том, что из-за золота начнется резня, и в том, что здесь оно бесполезно. И от осознания этой правоты стало еще горше. Дарен, лучше бы мы не лезли к этому колодцу! Лучше бы там вообще ничего не было!

– И потом, ребятки, – голос десятника, увидевшего, что мы все поняли, смягчился, – не советовал бы я вам вообще трогать то золото. Видал я, как в Гномьих горах один человек наткнулся на заброшенный храм гномов, оставшийся еще с тех времен, когда гномы жили там, а не перебрались на свой Гарлин Эк. Когда мы вошли туда, то увидели, что в одну из стен вмурован огромный драгоценный камень. Вот с твою, Молин, голову. Красный, как кровь, он словно светился. И Тирик попытался его вытащить. Ножом выковыривал из стены. А когда камень вывалился ему в руки...

Ламил сделал долгую паузу. Судя по лицу, он о чем-то думал или что-то вспоминал... В любом случае, именно это выражение лица убедило меня, что десятник говорит правду, а не выдумывает специально подходящую к случаю страшилку. Вот Ламил мотнул головой, будто отгоняя какую-то мысль, и продолжил.

– ...когда камень оказался у него в руках, ладони начали чернеть и дымиться. Он отбросил камень, но чернота начала расходиться по всему телу и, в конце концов, он просто рассыпался кучкой праха.

– А вы? – тихо спросил я, представляя себе как человек превращается в прах.

– А мы с товарищем унесли оттуда ноги так быстро, как только могли. – закончил Ламил и встряхнулся. – живее давайте! Седой ждет.