Анна Крутова - Мир. Наследники ушедших

Кощей рассматривал меня так, будто впервые видел. Прищурив левый глаз, он задумчиво пощелкал языком и пообещал подумать над этим. Затем улыбнулся, взлохматил мне волосы и, подхватив бабушку под локоток, повел вглубь зала:

- Пора открывать вечер, дорогая.

Жестом подозвав к себе одного из слуг, я приказала ему открывать столовую и приглашать гостей к столу. Чернобог улыбался, продолжая крепко удерживать меня за руку. Мне с трудом удавалось удерживать улыбку на губах, отвечая на обеспокоенные взгляды детей и внуков. Да, мало кто из них знал моего мужа в лицо, но о его близком родстве с директором ЛиМиНа, знали все. За множество лет я ни разу не приглашала Кощея на семейные праздники, чести побывать на них удостаивались лишь те из моих родственников, кто был родным мне по крови, а не по закону. К сожалению, Чернобогу я не указ. Не буду врать, когда он ввалился в мой дом, заявив, что ему скучно, и он не прочь принять участие в "домашнем суаре", я была в ярости, но постаралась не подать виду. Ну-ну, милый, попробуй, пообщайся с родственниками, которые только и мечтают о том, как бы побыстрее отсюда сбежать. Посмотрю, что получится, со стороны понаблюдаю за тем, как ты справишься с этой сворой детишек.

Дети нервничали, удивленные таким показным несоблюдением традиций. Я заняла место по правую руку от мужа, предоставив ему руководить ими. У меня каждое слово и движение отработано годами, что будешь делать ты с теми, кого твое имя разве что удивит, но ни в коем разе не напугает?! Пора начинать спектакль для одного зрителя:

- Дорогие мои, сегодня нас почтили своим присутствием два члена семьи, долгое время избегающие наших семейных посиделок. И если с Дмитрием вы все заочно знакомы, то второго гостя, думаю, надо представить. Мой муж, Чернобог, - специально опустив стандартное "прошу любить и жаловать", я осторожно присела на стул, замерев, в ожидании реакции.

Если их не знать, то может показаться, что ее не последовало. Но мне, неожиданно ворвавшаяся в столовую тишина, говорила многое - шок, недоверие, непонимание. Все то, чего я не могла прочесть на лицах и в глазах детей, с молоком матери впитавших, что в свое личное пространство лучше никого не пускать, я чувствовала в этой противоестественной для моего дома тишине. Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, наслаждаясь ею. Ничто, ни речь Чернобога, ни нудные стенания Надьи над ухом не могли меня отвлечь от звучавших в ней чувств, сплетающихся в одно целое и единственное - унижение. Его унижение. Испугайся хоть один из детей, и они бы звучали по другому, но я всегда знала, как нужно воспитывать людей. Как там они, кстати, говорят? "Что посеешь, то и пожнешь"? Пришла пора собирать плоды.

С богом Смерти за одним столом. Ничего веселого или интересного в этом не было. Что бы потом не утверждал Митрофан, все пребывали в недоумении, пристально, не стесняясь, разглядывали мужа бабушки. Родственником по крови, насколько известно, он не приходится никому, Яга сбежала от него вскоре после свадьбы, и общими детьми они обзавестись не успели. Разве что дядей Казимиру, но для подобного собрания это даже не седьмая вода на киселе, а как минимум триста двадцатая. Вопрос "Что он здесь забыл?" витал в воздухе. И его долгая, немного путаная речь не вносила ясности.

Да, с первого взгляда Чернобога можно было принять за Кощея, как, впрочем, и со второго. Внешне их различить нереально, но уже сейчас, после получаса, отданной Ягой мужу, я смогу легко определить кто из них бог, а кто так, высший колдун. Но, несмотря на всю властность и Силу, что он излучал, ему явно не хватало харизматичности брата, умеющего приковывать внимание одним словом. Что странно, вроде все должно быть наоборот. Или одному все подчиняются, потому как это по статусу положено, а второму - из-за его врожденных способностей?!

От философствования на тему справедливости и равновесия меня отвлекла Вера. Оказывается, я настолько глубоко и благополучно задумался, что прошляпил и обед, и речь, и исчезновение самого Чернобога.

- Явился на наши головы! - сердито шипела девушка, усаживаясь на стул, который только что занимала мама. - Ты его слышал? Рассуждения о взаимопомощи и поддержке из его уст звучат лживо и смешно.

- Почему? - бог смерти в большинстве мифов - личность, сохраняющая нейтралитет, так что такой негатив по отношению к нему более чем странен.

Вера смерила меня недоверчивым взглядом, словно ожидая, что я сейчас рассмеюсь и скажу, что пошутил, задумалась на несколько минут, а потом огласила весь дом сердитым криком, да так, что подпрыгнул не только я:

- Митька!

Митрофан нашелся тут же, сочтя лучшим не прятаться от разгневанной родственницы. Что я там говорил про то, что она забьется в угол, и будет мечтать о скором возвращении домой?! Я жестко ошибался, ее обходили стороной, уважительно улыбались и старательно избегали попадаться ей на глаза, что не очень-то удавалось. Вера давно привыкла к такой реакции и не подавала вида, как она ее раздражает. А тут выдалась такая удачная возможность выместить всю злость на проштрафившемся Митрофане. Ему еще перед первым сентябрем наказали сводить меня в семейный архив, о чем он благополучно забыл. Остальные не вспоминали, понадеявшись на его ответственность, а я как-то упустил из виду, что у нашей семьи, одного из самых древнейших родов Мира, должна быть своя летопись временных лет. Скандал получился такой громкий, что в стороне не остался никто. Я пожалел о том, что влез со своей любознательностью, куда не следует. Митька, цвета спелого томата, мялся рядом, явно мечтая о том, чтобы меня, такого разговорчивого и умного, тут же съел какой-нибудь дикий дракон. Я подумал и под шумок скрылся, лучше потом с ним поговорю, в Лицее. У нас на этаже народу может быть и меньше, но всегда найдется кто-то, кто сможет остановить братоубийство.

Я незамеченным проскользнул мимо мамы, обсуждающей что-то со своей старшей сестрой - родительницей Митьки, мимо скучающей Серафимы, еще пары тетушек, трех внучек, одного племянника, и... дальше перечислять бессмысленно, их тут более ста и все - мои родственники. Перездоровавшись со всеми, я наконец-то смог выбраться в свободный от людей угол дома. Библиотека. Только странная какая-то - уходящие под потолок шкафы, стеллажи, висящие на стенах полки, пол, прикрытый толстым ковром и усыпанный сотней разноцветных подушек. Единственная комната, выбивающаяся из общего, старославянского стиля дома.

Но выбрать книжку и уйти в нее с головой мне не дали, из-за приоткрытой двери до меня донесся голос того, кого здесь быть уж точно не должно - Сира. Как он здесь оказался? Единственная, кто его могла провести - Серафима, но она ведь не дура, понимает, чем это чревато. Я прислушался и чуть не упал. Нет, второй голос принадлежал не Фиме, а Яге: