Иван Петров - Томчин

А у нас Самарканд на горизонте. Пока ехали, были следы сопротивления двух небольших крепостиц. Дабоус и Сарапул. Что-то вроде этого. Сожгли крепостицы, никому не захотелось на осаду отвлекаться, столица впереди. И людей вокруг них я не видел, перебили, наверно, сгоряча, или под стены Самарканда угнали.

Зеленый город. Недалеко протекает Зеравшан, много арыков, воды достаточно. Дачные предместья брошены, полно дворцов, всего полно. Благодать! Только не расслабляться. Город обнесен крепостной стеной с четырьмя воротами. Дальше — пустыня. Цитадель и здесь расположена отдельно, дважды придется воевать. И изрядно. В столице около полумиллиона жителей, да тысяч сто из пригородов набежало. Главное, тут сидит стодесятитысячный корпус, армия Мухаммада. Двадцать боевых слонов, целый зоопарк. И к этому зоопарку надо прибавить пятьдесят тысяч канглов во главе с дядей Мухаммада, Тугай-ханом. Интересно, это не тот — из наших сказок? Здесь мы его в сказку не пустим, отсортируем.

А вот мне пора в сказке разместиться, дать организму отдохнуть. Синий дворец, звучит-то как в переводе! А по местному — Кок-Сарай. Предложи мне так кто-нибудь — ей богу, обиделся бы. Чем в сарай хану идти, лучше уж я в саду, на природе. А сады здесь — просто прелесть. Шпионы говорят, что и внутри города много садов, у всех богатеев есть. И не жалко было все это стеной обносить? Мне вот — жалко. Даже ломать. Постараемся обойтись по минимуму. Город стоит на Великом шелковом пути, ремесленников полно, лучших к нам отправим. Здесь еще наростут, а мне Каракорум поднимать надо. Это будет их взнос за убийство посла. Зато — остальные останутся жить, здесь жить. Гражданские, конечно.

Итак, что мы имеем? Сто шестьдесят тысяч воинов. Слонов считать не будем, не стоит животных мучить, так постоят. Что есть у меня? Девяносто шесть тысяч монгольской кавалерии. Десять тысяч бухарской туземной и, около восьмидесяти тысяч отрарских и бухарских землекопов. Из них почти сорок тысяч бывших бухарских военных прожор. А вот и китайская идея номер два. Сорок тысяч желудков дисциплинированно разбиваются на десятки и получают из обоза элементы монгольской военной атрибутики. Халаты и знамена. Вооружаются палками, прочим дрекольем и приступают к штурму заветных ворот, по нашему выбору, подгоняемые туземной конной дивизией. А чего их подгонять? За воротами жратва, сами прорвутся. Остальные сорок тысяч демонстративно засыпают рвы у места готовящегося прорыва. Отрарцы учат бухарцев. Для начала — неплохо. Наши держат блокаду. Смотрите! Нас больше! Похожу вокруг стены, выберу место и — алга. И костры по ночам пожжем, пусть думают, что нас полмиллиона.

На третий день подготовки я счел ее достаточной, и все сорок тысяч порядком оголодавших бывших вояк стройными колоннами двинулись на штурм городских ворот. Сказывалась привычка к парадам и второй день без еды. Я, для достижения у них полной внутренней гармонии и их природного героизма, велел денек не кормить. Когда в середине девяностых у меня был приступ панкреатита — тринадцать суток не ел и не слишком ослаб. Этих позавчера накормили, злее будут. И, с позиции ранения в живот — самое то. Другие сорок тысяч уже откопошились свое во рву под воротами, были осыпаны стрелами и чем-то облиты. Сочтя, что эффект присутствия достигнут, разрешил им отойти. А что? Все очень правдоподобно.

Таки да, я был прав и из ворот хлынул поток защитников, вдвое превышавший скромные возможности наших клоунов. Клоуны попятились, угрожающе помахали палками и, решив, что еда сейчас не главное, кинулись бежать. Достойные горожане яро преследовали безоружных мнимых монголов. Когда все убежали довольно далеко от открытых ворот, ловушка захлопнулась. Осыпаемые стрелами, недавние герои трусили в припрыжку назад, двойной кросс их порядком вымотал, поэтому успели не все. В ворота проскочили тысяч тридцать. Остальные были уничтожены в течении двух часов. С нашей стороны потерь не оказалось. У монголов.

Наши труды не пропали даром. На пятый день от начала осады к нам перебежало целых тридцать тысяч канглов в полном вооружении, во главе с дядей хорезмшаха — Тугай-ханом. Похоже, это у них в национальном характере сидит: предавать тех, кто доверил им свою защиту. Мы приняли перебежчиков с распростертыми объятиями. Сформировали три дивизии, переназначили командиров. Мне еще город и цитадель штурмовать. Город уже не пришлось, на следующий день он открыл нам свои Молитвенные ворота. Парламентерами были местный кади и шейх-уль-ислам. Я распорядился к каждому священнослужителю в городе приставить телохранителей. И к законоведам, и к ученым мужам. Во избежание повторения Бухары.

Поскольку примерно шестьдесят тысяч воинов Мухаммеда и двадцать тысяч канглов опять предпочли раствориться в народе, пришлось вновь выгнать всех на природу, за стены и тщательно прочесать город. Заодно мои венгры составляли опись имущества, предполагаемого к изъятию. Искомые восемьдесят тысяч вояк были отделены от чистых, к ним были добавлены тридцать тысяч мастеров по спискам, составленным руководителями гильдий. Тем была прогарантирована личная безопасность, сохранение их статута и места жительства за проведение серьезной и вдумчивой работы. Нас интересовала серединка: не самые умелые, но и не полные бездари. Отобранные ремесленники сразу, в сопровождении венгров и дивизии охраны, были отправлены в Монголию с обозом. Кто хотел, брали семьи и барахло.

На этом наши дела не закончились. Семьдесят тысяч землероек приступили к избирательному прогрызанию стен и ворот, окружавших город, а десять тысяч добавились к тем восьмидесяти, что просто подрывали цитадель. Тридцать тысяч канглов и Бухарская дивизия охраняли всю эту толпу, посменно проводя атаки на цитадель. Которая плевалась, шипела и не желала покоряться. Параллельно шли формирование нового руководства города, сбор ежегодной дани хорезмшаха, подготовка следующих обозов. Все были при деле. Землекопы лишили цитадель водоснабжения, перекрыв канал. На такой жаре все решали часы. Мы открыли пасть, рассчитывая скушать обезвоженные тушки защитников, а они пошли на прорыв, проскочили между зубов и ушли в пустыню. Где-то около тысячи. Остальные сдались.

Труженики лопаты тут же приступили к разрушению цитадели. А мы разоружили тридцать тысяч канглов Тугай-хана и перебили их. Не люблю предателей. Еще двадцать тысяч кипчаков, взятых в городе, продолжали копать и ломать, испуганно оглядываясь. Трудитесь, ребята, привыкайте, у вас еще будет работа. Бухарская дивизия спокойно справлялась с охраной и в помощи не нуждалась. Этап был завершен.

Просидев в Самарканде месяц, в ожидании результатов от Чжирхо и Зучи, приступил к формированию туземных дивизий местного ополчения. Конных дивизий. После разгрома воинства Бухары и Самарканда у нас на руках осело такое количество воинского обмундирования, доспехов, оружия, что монголам этого хватило бы на сто лет. Насмотревшиеся на нас горожане и прочие поселяне из окрестностей, бояться до ужаса перестали, но особого желания вступать во вновь формировавшиеся дивизии не испытывали. Гражданский народ.