Стивен Кинг - Бесплодные земли

Мягким, испуганным взрывом крыльев над ними взвилась стайка голубей. У Сюзанны в буквальном смысле отвисла челюсть. На лице у нее застыло ошеломленное выражение богобоязненной женушки, которая только что услыхала, как ее дорогой муженек богохульствует в Божьем храме.

– Прекрати, Эдди! Немедленно прекрати!

Но Эдди уже несло. Губы его растянулись в улыбке, но в глазах притаились страх, истерия и яростное раздражение.

– Ты со своей монорельсовой девочкой, Патрицией, проведешь изумительный месяц в живописном местечке Джимтаун. К вашим услугам роскошный отель, самые лучшие вина и самые свежие девственницы на закуску. Ты…

– …тс-с-с…

Запнувшись на полуслове, Эдди взглянул на Сюзанну. Всякий на его месте подумал бы первым делом, что это она шикнула на него – и даже не потому, что она уже раз пыталась его унять, но прежде всего потому, что больше здесь не было никого, – собственно, Эдди так и подумал, но в то же время он знал, что это не она. Голос был не ее. Он и звучал по-другому. Это был голос ребенка – очень маленького и испуганного.

– Сьюз? Ты…

Сюзанна замотала головой, одновременно приподнимая руку и указывая на переговорное устройство. Эдди увидел, что кнопка с пометкой «КОД-КОМАНДА» горит едва теплящимся бледно розовым светом точно такого же цвета, как поезд, спящий в своей колыбели с той стороны ограды.

– Тс-с-с… не будите его, – горестно произнес детский голос, льющийся из динамика, тихий и мягкий, словно вечерний бриз.

– Что… – начал было Эдди, но тут жу умолк. Тряхнув головой, протянул руку к кнопке «СЛУШАЙТЕ/ГОВОРИТЕ» и легонько ее нажал. Теперь, когда он заговорил, в его голосе и интонациях не осталось и намека на придурошные завывания Роберта Лича. Это был шепот, едва ли не конспираторский:

– Ты кто? Кто ты?

Он отпустил кнопку. Они с Сюзанной уставились друг на друга, широко распахнув глаза, точно дети, которые вдруг узнают, что живут в одном доме со странным – может быть, даже опасным… каким-нибудь психопатом – взрослыми. Вы, наверное, спросите: а откуда они узнают? Им сообщает об этом другой ребенок. Ребенок, который прожил не год и не два с этим припадочным взрослым, и в течение всех этих лет ему приходилось прятаться по углам и прокрадываться потихоньку домой, когда взрослый спал; забитый, испуганный ребетенок, который – уж так получилось! – невидим.

Ответа не было. Эдди ждал. Время шло. Секунды тянулись невыносимо – за каждую можно было, наверное, прочитать целую книгу. Наконец Эдди не выдержал и протянул руку к кнопке, и как раз в этот момент на панели опять зажегся слабый розовый огонек.

– Я Маленький Блейн, – прошептал детский голос. – Тот, которого он не видит. Тот, про которого он забыл. Тот, который, как он уверен, остался в залах руин и чертогах смерти.

Эдди снова нажал на кнопку. Рука его непроизвольно дрожала, и он никак не мог эту дрожь унять. Голос тоже срывался на каждом слове:

– Кто? Кто не видит? Медведь?

Нет… ну какой, спрашивается, Медведь?! Мертвый Шардик лежит в лесу за множество миль отсюда; и даже за это время мир успел сдвинуться дальше. Неожиданно Эдди вспомнил о том, что он почувствовал и пережил, приложив ухо к таинственной двери непонятного назначения, обнаруженной ими на той поляне, где жил своей странной, неведомой полужизнью Шардик – к двери, разрисованной желтыми и черными полосами, навевавшими почему-то неясный страх. Теперь Эдди понял, что все это части одной картины, все это части единого целого, жуткого и изъеденного порчей, паутины, изорванной в клочья, в центре которой непознанным и непознаваемым каменным пауком восседает – вздымается – Темная Башня. Буквально за несколько последних дней весь Срединный Мир превратился в один населенный призраками Особняк; Срединный Мир превратился в Отстойник, превратился в большую пустошь. Стал мертвой землею, населенной лишь призрачными существами – землей, которая сама стала призраком.

И, прежде чем детский голос ответил ему из динамика, Эдди прочел ответ по беззвучно шевелящимся губам Сюзанны – ответ очевидный и очень простой, как решение загадки, когда тебе дали подсказку.

– Большой Блейн, – прошептал голос невидимого существа. – Большой Блейн… призрак в машине… во всех машинах.

Сюзанна поднесла руку к горлу и сдавила его со всей силы, как будто хотела себя задушить. В глазах ее был только ужас, но взгляд не застыл и не остекленел – он остался внимательным и проницательным. Кроме страха, читалось в нем и узнавание. Когда-то в прошлом она знала кое-кого если и не с похожим голосом, то с похожими переживаниями и опытом… еще в то время, когда единое целое – Сюзанна – было расколото на две непримиримые половины, вечно воюющие друг с другом: Одетту и Детту. Детский голос действительно был для нее неожиданностью, но страдальческий взгляд ее говорил о том, что Сюзанна узнала, что это такое.

Кому, как не ей, было знать, что представляет собой раздвоение личности.

Она это познала на собственном опыте. И познала сполна.

– Эдди, пойдем отсюда. – Ужас, ее обуявший, превратил речь Сюзанны в смазанный звуковой поток безо всяких знаков препинания. Эдди слышал, как в горле ее свистит воздух, точно зимний ветер в трубе. – Эдди нам нужно уйти Эдди нам нужно уйти отсюда Эдди…

– Слишком поздно, – прервал ее тонкий печальный голос. – Он проснулся. Большой Блейн проснулся. Он знает, что вы здесь. Он идет.

Внезапно под потолком замелькали какие-то вспышки – дуги яркого оранжевого свечения. Резкий свет залил всю Колыбель, прогоняя тени. Голуби – сотни и сотни – испуганно взвились в воздух, поднятые из своих гнезд, и закружились в бесцельном слепом полете.

– Погоди! – крикнул Эдди. – Пожалуйста, подожди!

От волнения он забыл нажать на кнопку, но это уже не имело значения. Маленький Блейн все равно услышал его и ответил:

– Нет! Я не хочу, чтобы он меня тут поймал! Он убьет меня… я не хочу!

Розовый огонек на переговорном устройстве погас, но лишь на мгновение. В этот раз зажглись сразу две кнопки: «КОД – КОМАНДА» и «ВВОД», – и не розовым, тусклым, а огненно красным, как горн в раскаленной кузнице.

– КТО ВЫ? – прогрохотал властный голос, идущий не только из маленького динамика, но и из всех подключенных и еще работающих громкоговорителей в городе. Истлевшие и гниющие трупы, висящие на столбах, задрожали от вибраций этого мощного голоса: даже мертвые, кажется, убежали бы подобру-поздорову от Блейна, если бы только могли.

Сюзанна сжалась в своей коляске, закрывая ладонями уши. Ее лицо вытянулось от страха и безотчетного отвращения, рот искривился в беззвучном крике. Эдди тоже почувствовал, как волна страха уносит его назад в прошлое – к тем фантастическим и кошмарным галлюцинациям, которые он рисовал себе в воображении, когда ему было одиннадцать лет. Разве не этого голоса он боялся, когда они с Генри стояли напротив Особняка? Разве не этого голоса он, может быть, и ожидал? Он не знал… но зато понял, что должен был чувствовать Джек из сказки, когда до него наконец-то дошло, что он слишком часто «мурыжил» бобовый росток и все-таки разбудил великана.