Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги

Ларишка выхватила кривой меч-махайру, одним ударом снесла мертвой ведьме щучью голову и с яростью произнесла:

-- Мерзавка! Адрафарну всю ногу изорвала. - Взглянув на греков, она гордо добавила: - Но мой сын не испугался. Одной рукой вцепился в куст, а другой схватил палку и бил эту тварь по голове.

-- Бил не так он, как мой сынок Валамир, - земетил Сигвульф. - Но все-таки у наследника росов сердце настоящего конунга.

Ардагаст, окинув взглядом пленных сарматов, спросил:

-- Коней крали?

-- Коней, породистых коней! - закивали те. - Ты - сармат, сам знаешь: как удержаться от славного дела?

-- Я сармат по матери. А по отцу - венед, сын Зореслава из царского рода сколотов-пахарей. Конокрадов венеды забивают ногами. Но раз уж вас поймали поляницы-мужеубийцы...

Сарматы испуганно съежились, а златоволосая царица амазонок с грозным видом изрекла:

-- Мои девочки хорошенько высекут вас во славу Мораны-Артимпасы. Потом будете расчищать лес у Турьей поляны - там хотят поселиться словене. Потом - убирать хлеб. После этого кто захочет, уйдет. Пешком. А за коня - работать еще, до зимы. Кто сбежит до срока - поймаем и продадим в Ольвию.

-- Там такие, как вы, как раз в цене. Их для римских галер покупают, для фракийских золотых рудников, - сказал неведомо откуда подошедший юркий темловолосый человек. Одет он был по-венедски, но Каллиник сразу признал в нем эллина и догадался, что это - Хилиарх из Кизика, казначей и посланец царя росов.

-- Видишь, коммагенец, - обернулся Ардагаст к Каллинику, - у нас нет ни галер, ни рудников, ни тюрем. И наш древний закон не позволяет вечно держать человека в рабстве. За это нас считают темными варварами - там, откуда ты пришел... Так что же привело тебя к нам?

-- Любовь к справедливости и свободе, которых там нет, - ответил царевич и вручил Зореславичу письмо Аполлония. Прочитав его, царь велел отвести в сторону пленных сарматов и попросил Каллиника рассказать все о замысле Валента. Выслушав царевича, Вишвамитра горячо сказал:

-- Царь, мы отяготим свою карму, если не придем на помощь Палемону и не покончим с этим амулетом! Прикажи скорее собирать дружину!

-- А как он встретит нас, да еще с дружиной? И отдаст ли амулет? Кто мы ему? - возразил Зореславич.

-- Публий Либон - аристократ, честный, но слишком гордый. С Братством Солнца он никогда не имел дел, - сказал Стратоник.

-- Да пусть попробует не отдать! - сверкнул глазами Инисмей. - Я сам пойду с вами и поведу своих аланов!

-- Тогда все эстии [12] Эстии (айсты) - древние балты, предки литовцев, латышей и пруссов. Не путать с современными эстонцами. скажут: "Орда идет", и поднимутся против нас. Нет, если идти, то с небольшой, но сильной дружиной. И не кричать на весь лес об амулете, - сказал Ардагаст.

-- Что же все-таки говорить лесовикам, чтобы не хватались за рогатины? - потер затылок Сигвульф.

-- Скажем так: царь Ардагаст желает поклониться Ладе в ее доме у моря, в день Купалы, и купить янтаря, - предложил Вышата. - Достань-ка чертеж, Стратоник.

Ученый расстелил карту прямо на песке, и все сгрудились вокруг нее.

-- Вот устье Вислы - главное гнездо готов. Дальше, возле устья Преголы - святилище Лады. А дальше - Неман, - водил пальцем по карте Хилиарх. - Я ездил к Венедскому морю за янтарем лет пятнадцать назад и даже слышал о каком-то римлянине, поселившемся на Немане. Я тогда усомнился, думал: какой-нибудь пират из Скандии [13] Скандия (Скандза) - Скандинавия. вырядился в римские доспехи.

-- Я тоже слышал о князе из-за моря на Немане, - сказал Сигвульф, - от Радвилы Рыжего Медведя, князя литвинов. Он друг росам. Что если пройти туда через его земли? По Днепру, Березине, Вилие...

-- Не выйдет, - покачал головой Волх. - Радвила с Палемоном враждует. Недавно жаловался: разбойник заморский-де сжег у него несколько городков... Да, видно, сам Рыжий Медведь эту вражду и затеял. Откуда у него янтарь, что он грекам на Почайне продавал? Не иначе - к морю за ним в набег ходил. Так что от литвинов к Палемону лучше не являться.

-- Главное - оказаться в Янтарном Доме, святилище Лады, прежде Эпифана с его опытами. Значит - до Купалы, - озабоченно произнес Вышата.

-- Выходит, времени в обрез. До Венедского моря - месяц пути, если идти через земли словен и судинов. Ольвийские купцы этим путем ходят торговать, а готы - грабить, - сказал Хилиарх.

-- Тогда выступаем послезавтра. С той же дружиной, с какой к Ледяному морю ходили, - решительно произнес Ардагаст. Он поднялся, расправил волосы и простовато улыбнулся. - Эх ты, жизнь царская! Из одной Гипербореи да в другую. Ни Семика дома не справить, ни Купалы.

-- Ничего! В походе справим. Да так, чтобы вся нечисть попряталась в море. Я с девочками непременно пойду! - бодро воскликнула Ардагунда. - А ты, Ларишка, пойдешь? Или останешься детей оберегать? После этой щуки...

-- Ардафарн - воин. Ему обидно будет оказаться под охраной женщины, хотя бы и матери. А от чар детей постерегут Авхафарн и Добряна. Ее теперь вся нечисть боится, - тихо и медленно проговорила Ларишка.

Как Добряна, младшая жена Ардагаста, с помощью верховного жреца росов Авхафарна прошла Семь Врат Экзампея - об этом царевич знал от Стратоника. Знаток магии недоумевал: как скромная и тихая женщина могла свершить доступное лишь магам седьмой степени посвящения? Что придало ей неземной силы - помощь Матери Богов или любовь к мужу, закованному в цепи Фарзоем?

Ардагаст обнял старшую жену за плечи.

-- Ну какая же Купала без царицы? Вот ты и спляшешь в святую ночь на Янтарном берегу, а Добряна - здесь, на Тясмине.

Тохарка смахнула выступившие было слезы, улыбнулась и сказала:

-- Только плясать мне, видно придется с мечами.

Она быстро встала, одним неуловимым движением выхватила махайру и акинак [14] Акинак - короткий скифо-сарматский меч. , завертелась в воинственном танце, и вдруг замерла, скрестив над головой клинки. Индиец вскочил, обнажил тяжелый двуручный меч-кханду, коснулся им ее оружия и воскликнул:

-- И мы спляшем с тобой, все двенадцать русальцев!

Следом на скрещенные клинки легли мечи Ардагаста и Сигвульфа, легкая секира Ардагунды. Сверху опустил свой меч Инисмей и решительно сказал:

-- А обо мне забыли? На север меня с вами не пустил отец - да простят его боги, а теперь я сам - великий царь Аорсии. Возьму только десятерых аланов, что со мной, и пусть всякий лесной драчун подумает прежде, чем нас трогать!

На меч великого царя лег клинок Волха. Князь волколаков усмехнулся по-звериному, с оскалом, и загадочно произнес:

-- Волки с вами! Ничего, что дружина мала. Нужно будет - волки в лесу большую соберут. Не одни мы, нуры, волчье племя. Нас, серых братьев, много по всему лесу.

Последним лег сверху римский меч Каллиника. Потом клинки опустились, и царь росов буднично произнес: