Евгений Щепетнов - Нищий

Она усмехнулась:

— Ну чего же не помочь — сдаю я комнатку. И недорого. Правда — что ты понимаешь под недорого? Знаешь что — давай, вначале, посмотрим комнату, а потом будем разговаривать. А то как-то глупо получается. Пошли, пошли — она мягко взяла меня за плечо и подтолкнула к калитке, открытой в оплетённом виноградом заборе. Потом с жалостью посмотрела на мою волочащуюся прямую ногу и трость, на которую я опирался, покачала головой:

— Иэххх…всё вы, молодые, попадаете в мясорубки…вот и мой — ушёл служить на границу с Аранией и не вернулся. Говорила ему — не ходи, не ходи! А он — мир погляжу, вырвусь из этого болота, стану важным человеком, офицером, куплю тебе новый дом — разбогатеем на трофеях! Вот и разбогател… И не знаю теперь — где его косточки лежат. Я бы рада сейчас его — хоть инвалидом, хоть безногим увидеть — а нету теперь моего сынка. Это его ведь комнатка. Отца у нас давно нет — в море пропал, сгинул, так и жили вдвоём, пока сын не завербовался в армию и не пропал. Да ну что я на тебя всё это вываливаю…тебе и так несладко, вижу. Просто, глядя на тебя, вспомнила сына и расстроилась — не обращай внимания на старуху.

— Ну не такая уж вы и старуха — усмехнулся я — а в молодости похоже красотка были.

— А как догадался? — она усмехнулась и с интересом посмотрела на меня — дааа…парни сохли по мне. Потом мой Айван меня сосватал — классный парень был, капитаном должен был стать — старшим помощником ходил в море. Статный такой, высокий, красивый! Только полгода с ним прожили…так и сгинул на дне морском. Вот теперь одна я — так и решила комнатку сдать, вроде и не скучно одной будет, и деньги тоже нужны — ну что я могу заработать на лечебных травках — я не могу с соседей брать помногу, они сами не богатеи, а богатые клиенты сюда не ходят.

— Так вы лекарка? И магией умеете? — заинтересовался я.

— Ну так…не больно-то магией. Могу травку прорастить хорошо, чтобы выросла в огороде, отвар травяной приготовить — ну вот и всё, в общем-то. Рук-ног отрастить не могу — если ты об этом — понимающе взглянула она на меня.

Я кивнул головой и прошёл за ней в коридорчик, завешанный пучками трав и мешочками — видимо с истолчённой травой.

— Как пахнет хорошо! — я повёл ноздрями и втянул воздух — люблю запах травы!

— Я тоже — усмехнулась Мараса — может потому и стала лекаркой, чтобы нюхать запах травы.

— А вы где учились? Почему вас маги не взяли в академию?

— Да слабый у меня дар…может не заметили, пропустили, а потом уже поздно было. Сейчас, может бы всё по другому сложилось. Поднимайся за мной.

Я стал подниматься по лесенке на второй этаж, помогая себе руками, перебирая их по деревянным перилам — она виновато оглянулась:

— Комнатка на втором этаже, в мансарде, ты сможешь туда подниматься?

— Матушка, я ещё не совсем доходяга — усмехнулся я — хоть и инвалид. Главное — что стоить это будет? У меня на первое время есть деньжонки, но надо подумать как жить дальше. Я работу ищу.

— Ну сейчас посмотришь комнатку и мы с тобой поговорим дальше.

Комната мне понравилась — довольно большая, с светлым окном, оплетёнными по ставням виноградом. Оно выходили в палисадник, засаженный георгинами, астрами и какими-то ещё цветами, издающими сладкий запах, будивший во мне воспоминания о покойной бабушке и о её домике в деревне, где я отдыхал летом.

— Ну вот такая комната! Особых изысков нет, но есть кровать, шкаф, стол, стулья. Кровать большая — вдруг ты надумаешь девушку привести. Ладно, ладно — не стесняйся — дело-то молодое. Ты мужчина в расцвете сил, несмотря что инвалид. Многие бы из девушек засмотрелись на тебя.

— Я как-то об этом не задумывался, матушка Мараса…всё проблемы и проблемы, а девушкам нужен здоровый, богатый мужчина — кому нужен бедный инвалид? — я с горечью опустил глаза вниз, рассмотрел свои ногти, требовавшие стрижки и спросил:

— Ну так сколько вы за комнату хотите?

Она помолчала, подумала:

— Десять серебряников — и спохватилась — ты не думай, это недорого! В гостинице берут серебряник за ночь, а то и пять! А если ещё добавишь пять серебряников — я буду тебя обедом кормить. В огороде душ есть — сынок делал — сейчас тепло, лето, можно до поздней осени купаться, у нас вода из колодца — туда только надо натаскать воды и под лучами согреется. А зимой купаемся или в банях, или нагреваем на печке, в корыте. Ну что, как ты?

— Хорошо. Если за пятнадцать серебряников ещё и подкармливать будете — я согласен. Только я много лопаю! — усмехнулся и положил свои котомки на пол, потом достал из пояса золотой и отдал его матушке Марасе:

— Возьмите вот, в счёт оплаты за месяц. А на сдачу — купите мне мыла, бритву, расчёску — хотя и расчёсывать пока нечего — провёл я ладонью по голове — ну всё равно. Зеркальце бы ещё, если есть.

Матушка Марася довольно кивнула:

— Располагайся, отдыхай. Сейчас я что-нибудь на стол соберу. Бельё я меняю раз в десять дней, если хочешь, чтобы почаще — скажи.

Я лежал на широкой кровати, раскинув ноги и смотрел в потолок — впервые за много дней мне было как-то спокойно на душе. Я знал свою цель, знал, что мне делать и на ближайшие месяцы распланировал все шаги. Сейчас нужно найти работу — самое главное. А затем…затем то, что я задумал. Незаметно для себя я задремал и сквозь сон вдруг услышал, что кто-то меня зовёт — я вздрогнул, показалось что это моя мама.

— Спускайся! — или похлебай супчику, я утром варила! — я очнулся, это была матушка Марася.

Через пятнадцать минут мы сидели с ней за столом в кухне — я хлебал суп, а она, подпёрши голову рукой, смотрела, как я его ем. Потом спохватилась, отвернулась от меня и вынула соринку из глаза — впрочем — может это была и не соринка…

— А где думаешь устроиться работать? Ты что умеешь делать?

— Матушка, всё, что я умею — это убивать — с горечью сказал я. Не научили меня ничему больше. Ещё — как обнаружил на днях — немножко я умею заниматься волшбой. Уж не знаю насколько — тоже не учили, но лампу зажечь могу. Учил меня один друг, бывший боевой маг. Но опять же — те заклинания только для боя, так что лечить я не могу — только калечить. И калечить не могу устроиться — с моей-то ногой.

Я с отложил кусок лепёшки — кусок в горло не лез — сложил руки на столе и наклонившись рассматривал толстую деревянную доску, изрезанную множеством порезов о нареза.

— Мне хотя бы серебряник в день — на прокорм, квартиру.

— Ну, серебряник в день это немало…если ты ничего не можешь делать, кроме как…кроме чего? Ты вот что, мести двор умеешь? Полы мыть? Паутину сметать и ремонтировать дверцы шкафов?

Я помолчал и посмотрел в хитрое лицо Марасы:

— А что, есть что-нибудь на примете?

— Есть! — торжествующе заявила она, подбоченясь — вот и от матушки Марасы прок! Есть такая работа!