Gita Ogg - Навсегда твой

— Я не боюсь, я не боюсь.

— Чего это ты сама с собой разговариваешь? — спросил стоящий рядом мальчик.

— Ничего, — смутилась Эни.

— Не бойся, нас всех возьмут на Гриффиндор, — сказал он уверенно и указал в сторону кучки шушукающихся и гадко хихикающих детей. — В отличие от этих.

Эни вздрогнула, но ничего не сказала.

— Я Римус, — сказал мальчик.

— Эни, — она старалась не смотреть на него.

Они подошли к красивой женщине, сжимавшей в руках старую колдовскую шляпу. Это была Минерва, она поприветствовала первогодок и стала вызывать их по одному, называя имена. Эни наблюдала, как радуются дети, попавшие на Гриффиндор, как высокомерно оглядывают зал те, кто попал на Слизерин, и дрожала всё сильнее.

— Чего ты? — улыбнулся Римус.

— Я уже никуда не хочу, — простонала Эни.

В этот момент профессор МакГонагалл громко произнесла,

— Эни Блэкстоун!

Эни немного замешкалась, но стоявший рядом мальчик выпихнул её вперёд. Эни, трясясь от страха, подошла и села на стул, но Минерва вдруг наклонилась к ней и заглянула в лицо.

— Ты Блэкстоун? Эни?

— Да, — пискнула Эни.

Профессор прищурилась, но затем резко выпрямилась и опустила Шляпу Эни на голову. Шляпа даже не стала думать, она громко выкрикнула,

— Гриффиндор!

Эни застыла на стуле. Женщина над ней шумно выдохнула, а Римус выставил вперёд два пальца в виде значка победы. Эни не двигалась, Минерва наклонилась и подтолкнула её в зал.

— Иди за стол своего факультета.

Эни словно во сне повиновалась, подошла к столу и села на первое свободное место, рядом с рыжей зеленоглазой девочкой.

— Привет, — сказала девочка. — Я Лили, рада, что и ты тоже с нами.

Эни не ответила.

— Я знаю её, — вдруг сказал мальчик напротив. — Она была в поезде и хотела на Слизерин.

Сидящие рядом ахнули и скривились.

— Может ты ошибся, Джеймс? — спросила Лили.

— Ничего он не ошибся, — ответил за Джеймса Сириус и, взяв себя за уши, смешно оттопырил их. — Я тоже вот этими ушами слышал, как она сказала, что хочет на Слизерин.

— А почему ты хотела на Слизерин? — осторожно спросила Лили.

Эни посмотрела на неё и вдруг расплакалась. Лили погладила её по плечу и сказала,

— Не плачь, Гриффиндор хороший факультет и раз ты здесь, значит так должно быть, мы все будем твоими друзьями, хочешь?

К столу подошёл Римус, которого Шляпа тоже определила на Гриффиндор и сел недалеко от Эни.

— Почему ты плачешь, Эни? — спросил он.

Сириус обернулся к нему.

— Эта странная девочка хотела на Слизерин, но не попала туда, теперь вот плачет, — и добавил, посмотрев на Лили. — Лично я, не собираюсь с ней дружить и Поттер тоже, да Джеймс?

Джеймс пожал плечами и кивнул.

— Зачем же ты соврала, что хочешь на Гриффиндор? — спросил Римус.

— Я не врала, — прошептала Эни всхлипывая, и потом выкрикнула. — Я вообще тебе ничего не говорила и с чего вы взяли, что я хотела на Слизерин?

Она шумно вскочила и побежала прочь из зала. У дверей её настигла профессор МакГонагалл. Она схватила её за руку и воскликнула,

— Как это понимать, юная леди?

— Я не хочу учиться в вашей дурацкой школе, — заплакала Эни. — Отправьте меня обратно к бабушке.

— Пойдём, — профессор МакГонагалл взяла её за руку и увлекла за собой.

Когда они поднялись в кабинет Минервы, та усадила девочку на стул и спокойно сказала.

— А теперь расскажи мне всё с самого начала.

— Нечего рассказывать, — Эни опустила глаза. — Я хочу к бабушке.

— А чего хочет твоя бабушка? — спросила профессор.

— Хочет, чтобы я поступила на Слизерин.

— А ты сама?

— Теперь уже и не знаю.

— Поверь мне, — сказала Минерва и погладила Эни по голове. — Гриффиндор очень достойный факультет и, в конце концов, это же Шляпа определила тебя сюда, так что твоей бабушке останется только смириться. Вот увидишь, всё будет хорошо.

— Вы, правда, так думаете? — Эни посмотрела на неё с надеждой.

— Я уверена! Вот, поешь, — она протянула Эни тарелку с сэндвичами. — А потом я провожу тебя в гостиную.

У дверей гостиной Эни остановилась.

— Спасибо, профессор, дальше я сама.

Профессор МакГонагалл кивнула, назвала пароль и удалилась. Эни осторожно пролезла за портрет и оказалась в большой, наполненной детьми, комнате. Все повернулись к ней, но тут же снова отвернулись и продолжили свои разговоры, будто в комнату зашла не девочка, а просто сквозняк прорвался через приоткрытый портрет. Эни ещё немного помялась на пороге, предательские слёзы снова навернулись на глаза. Тут вперёд вышла Лили, подошла к Эни и взяла её за руку.

— Идём я тебе что-то покажу.

Они пришли в спальню девочек, и Лили указала на одну из кроватей.

— Если хочешь, ты можешь спать здесь.

— Хочу, — Эни огляделась и, увидев свою сумку с учебниками, поспешила перетащить её на кровать.

— Смотри, — сказала Лили.

Она дотронулась пальцем до щеки Эни и на нём осталась слеза. Лили взмахнула палочкой, произнесла заклинание, и слеза превратилась в божью коровку. Эни ахнула. Лили пошла к окну, Эни последовала за ней. Распахнув окно, рыжая девочка выставила палец наружу. Божья коровка расправила крылья и взлетела.

— Видишь, она улетела и тебе больше не надо плакать.

Эни заулыбалась и бросилась к своей кровати, она поспешно достала из сумки листок бумаги и карандаш и стала что-то быстро рисовать, а Лили завороженно наблюдала за ней. Когда рисунок был окончен, она протянула его.

— Возьми.

Лили взяла листок.

— Нет, не так, — Эни отобрала у неё рисунок и, потянувшись к нему, выхватила абсолютно чёрную розу.

— Она такая красивая, — сказала Лили. — Но чёрная, и это так печально.

Эни широко улыбнулась и махнула рукой.

— Это из-за карандаша. Завтра я нарисую тебе нормальную.

— Не нужно, пусть будет такая, у неё нет шипов.

— Конечно, они и не нужны, я же рисовала её для тебя. Ты, правда, будешь со мной дружить?

— Я же сказала это ещё в зале, а я никогда не лгу.

Девочки улыбнулись друг другу, взялись за руки и вышли в общий зал.

Я перевернул страницу.

— Северус!

Я вздрогнул. В комнате стояла Эни, она подошла, отобрала у меня дневник, вернула его на место и захлопнула шкатулку.

— Ну что ты за человек, Северус? — сказала она грустно. — Ты ведь даже не спросил моего разрешения. Ты разве не знаешь, что дневник, это очень личное? Любой, кто обладает им, скрывает это от других.

— И ты собираешься скрывать его даже от меня? — сердце защемило.

Она присела рядом и положила голову мне на плечо.

— Я очень люблю тебя, но есть вещи, которыми я не готова делиться даже с тобой.

— Значит, всё-таки есть что-то, что ты скрываешь?

— Северус…

— Не надо, — я встал. — Я больше не прикоснусь к твоему дневнику, обещаю.