Ольга Чернышенко - Гарри Поттер и Вторая Великая Война

Пролить свет на эту загадочную ситуацию, полагаем, в некоторой мере может воспоминание сотрудника аврората, пожелавшего остаться неизвестным: «Когда мы ворвались в резиденцию Сами-Знаете-Кого, то застали только Гарри Поттера. Он не плакал, а лишь сидел на полу и крепко обнимал другого мальчика, своего погибшего однокурсника. И не желал отходить от него…»

Нам остается только добавить, что какими бы ни были предпочтения Мальчика-Который-Выжил, он остается нашей надеждой. И мы не станем осуждать его, а примем таким, какой он есть.

Ангела Стенфорд,

специальный корреспондент «Ежедневного пророка»

Гарри закончил читать, затем так же равнодушно открыл последнюю страницу и начал внимательно ее рассматривать.

— Ты что-то ищешь? — еле слышный голос Гермионы.

— Выходные данные… Ах вот, понятно: «По всем вопросам и предложениям обращайтесь в редакцию… Министерство магии, второй этаж…» Значит, все-таки Амалия Боунс…

— О чем ты?

— Да так… Хотел понять, откуда ветер дует, и кто за этим стоит. Что ж, против министра магии за заметку в газете я выступать не стану.

— Это грязная клевета!

— Правильно, Рон. И я рад, что вы это понимаете.

Гарри откинулся на спинку сиденья и спокойно обвел взглядом присутствующих: в пабе «Три метлы» воцарилась тишина, многие не сводили глаз с гриффиндорской троицы. Сохраняя внешнее равнодушие, Поттер лихорадочно просчитывал варианты: в том, что статья — провокация, сомневаться не приходилось. Кто-то хотел задеть его как можно сильнее, а значит, рассчитывал на вполне определенную реакцию. Предположим, за публикацией стоит Амалия Боунс. Тогда здесь замешаны личные счеты, попытка заставить заплатить за нанесенное в кабинете у Дамблдора оскорбление, причем не политическими средствами, а личными. Амалия из того же ведомства, что и Амбридж, наверняка читала ее отчеты и считает Гарри Джеймса Поттера вспыльчивым, неуравновешенным подростком. В таком случае от него ожидается бурная реакция, патетические лозунги, истерика и крики. А еще здесь по близости должен быть наблюдатель, чтобы передать реакцию заказчику.

Разгадав эту несложную комбинацию, парень усмехнулся: «Не дождетесь, госпожа министр! Не дождетесь».

Он небрежно бросил газету на стол, потом повернулся к столику в противоположном углу:

— Малфой!

Драко аккуратно поставил бокал на стол и обернулся:

— Да, Поттер?

— Как думаешь, почему я не встречаюсь сейчас с девушками?

— Хм… Возможно, потому, что не хочешь в один из дней увидеть ее с остекленевшими от Авады Кедавры глазами, предварительно изнасилованной группой Пожирателей смерти?

— В точку! Я знал, что ты сможешь это четко сформулировать, — Гарри вновь повернулся к своим друзьям. — А кроме того, не хочется ошибиться в таком важном деле…

Разговоры за столиками возобновились. Уже уходя из паба, троица услышала довольно громкие слова Чжоу Чанг:

— А я думаю, Мариэтта, в «Пророке» написали правду: не может нормальный взрослый парень избегать свиданий с девушками только потому, что за ним, видите ли, охотится очень страшный злодей. Здесь должны быть другие причины…

Гарри глубоко вдохнул, затем, не оборачиваясь, обратился к Рону, четко выделяя каждое слово:

— Знаешь, она в чем-то права. Иногда, чтобы не захотеть отношений с девушкой, не нужен никакой мировой злодей. Вполне достаточно того, что она врет тебе в лицо, при каждом удобном случае закатывает истерики со слезами и использует тебя с вполне определенной целью: узнать, что именно успел сказать о ней перед смертью ее бойфренд.

Колокольчик возвестил об открывшейся двери, в которую вышли посетители. Те, кто задумывал провокацию, все-таки дождались истерики и криков, вот только не Гарри Поттера, а когтевранки Чжоу Чанг.

Быстрые энергичные шаги. Стиснутые зубы и целеустремленное выражение лица. Шум отрывистого дыхания за спиной. Знакомые лестничные пролеты.

— Гарри, куда ты спешишь?

— В Выручай-комнату. Хочется что-нибудь сломать или разбить, а гостиную портить неохота…

Потайная дверь бесшумно открывается внутрь, за ней оказывается просторное помещение. В глубине зала виднеется причудливый деревянный столик с роскошным хрустальным сервизом на нем, а рядом на стене нарисовано что-то вроде мишени. Слева от входа пылает камин, отблески пламени заставляют переливаться золотистую обивку кресел. Источником света служат также факелы на стенах.

Гарри решительно шагнул внутрь, не сводя глаз с хрусталя. На секунду оглянулся:

— Вы не будете возражать, если я тут немножечко побуяню?

— Нет… Начинай, — Рон и Гермиона чуть пожали плечами, опускаясь в удобные мягкие кресла.

— Отлично, — еще несколько шагов и в руке оказывается ближайший предмет. В следующее мгновение он летит в противоположную стенку.

Та же судьба постигает еще несколько бокалов. Затем Гарри обращает внимание на выгравированные буквы:

— Очень интересно! Они еще и подписаны: вот это, например, рюмка для коктейлей…

Осколки разлетаются по комнате. Вслед летит рюмка сауэр.

— Ты так сердишься из-за статьи? — Гермиона вглядывается в незнакомо-резкие черты лица, нахмуренные брови.

— Не совсем… Скорее, из-за того, что перестаю четко осознавать разницу между политикой Дамблдора и средствами достижения цели у Вольдеморта.

Старомодный стакан летит прямо в центр мишени, в цель попадает и стопка.

— Чем именно, по-твоему, они похожи?

— Оба, по большому счету, стремятся к власти, оба не считаются со средствами и используют тех, кто рядом. Сильные талантливые маги.

— И только? — Рон вглядывается в дождь из осколков стаканов тумблер, халбол и коллинз.

— Ах, да… Я не сказал, что каждый из них старается любыми средствами перетянуть меня на свою сторону исключительно для того, чтобы обеспечить себе перевес в войне? Нет? Ну, в этом они тоже схожи.

Особый грохот создают две чашки для пунша. Судьба рейнвейной рюмки также незавидна.

— Ты думаешь, отношение Дамблдора к тебе исчерпывается желанием иметь перевес в войне?

— Я не знаю, что думать, Гермиона. Прошлым летом этот человек мне долго и пространно доказывал в своем кабинете, что любит чуть ли не как сына, всегда заботился о моем душевном состоянии и только по этой причине скрывал содержание пророчества. Сегодня выяснилось, что забота о моих чувствах здесь совершенно не причем, я нужен ему и всему Ордену Феникса исключительно как спаситель, а из школы он не выгнал меня до сих пор только потому, чтобы я не послал далеко и надолго все магическое сообщество вместе с Вольдемортом и его Пожирателями. Чтобы «не стал равнодушным», — как выразился наш уважаемый директор.