Ольга Чернышенко - Марионетки

Гарри почти задыхается, но не смеет пошевелиться. Его профессор же, по-видимому, только начинает…

— Вы действительно думаете, что я ваш враг? Что мне заняться больше нечем, кроме как сутками напролет выдумывать: ах как бы еще раз невзначай напомнить Поттеру о школьных правилах? Отловить его в каком-нибудь лесу, или в переходе, или на вершине башни и высказать, какой он особенный… Как бы мне найти предлог, чтобы напомнить ему о родителях и крестном, которые в военное время вытворяли такое, что было понятно совершенно четко: их здравый смысл скрылся в неизвестном направлении и теперь отсутствует как данность?.. Поттер, вы слишком высокого о себе мнения. Да, я за вас отвечаю. Это так. И погибать у меня на глазах я вам позволить не могу. Вы еще не жили. Ради этого я сделаю все, что в моих силах. Но меня может и не оказаться рядом…

Снейп разжимает пальцы, и Гарри машинально отступает еще немного назад, не в силах произнести ни слова. С ним еще не говорили настолько… открыто. Зельевар чуть склоняет голову, морщинки на лбу разглаживаются, а лицо вновь приобретает нечитаемое выражение. Голос звучит тихо и ровно, без тени эмоций:

— Хотите правду? Здесь есть обходной путь: Темный Лорд пользовался им, чтобы наблюдать за своими слугами, ожидая их на каждом этапе. Для него это было отличным развлечением… Вот только в подобных местах входы в такие коридоры открывает сложная система условных знаков, нажатий и положений. Обходной путь для Лорда открытым держал тяжелый кувшин с водой, стоявший на нужном месте в самом первом зале. Вы его разбили. Повернуть назад и восстановить его нельзя. Здесь вообще не возвращаются даже в предыдущую комнату. Поэтому дорога у нас осталась только одна… Вот за этой дверью… — Снейп кивает вправо. — Необдуманные поступки, Поттер, практически всегда влекут за собой цепь крайне неприятных событий. Своеобразный эффект домино…

Гарри опускает голову и одними губами беззвучно шепчет:

— Простите…

Затем молча подходит к проему, наколдовывает щит и, ощущая присутствие второго человека за спиной, переступает порог…

Затемненный зал кажется бесконечно длинным и совершенно непроходимым. Все чувства обострены до предела, глаза уже болят от напряжения, но даже зажмуриться нельзя. То с одной, то с другой стороны попеременно вспыхивают искры стрелок, хочется кинуться пробежать, но Снейп крепко держит Поттера за плечо. Оба не произносят ни слова, стараясь уловить малейший свист и повернуться, отреагировать на него.

На плече у профессора уже три глубоких царапины. Гарри пока не задело, впрочем, он вряд ли бы это почувствовал. Его сердце колотится как сумасшедшее, но рука держит щит достаточно твердо.

Минуты ожидания и крайне медленного продвижения вперед сплетаются в часы. Усталость накапливается, холод пронизывает до костей. Изо рта вырывается облачко пара. Гарри прижимает замерзшую левую ладонь к груди, затем поддерживает ею под локоть правую руку. Профессор Снейп растирает ему шею и предплечья, немного захватывает спину. Он видит, как его студент начинает спотыкаться, и держится еще ближе, чтобы успеть подхватить… Время от времени из дальнего угла раздается тихий смешок. По нему и определяют расстояние до двери…

Испытание Протего завершается, но отдыхать не приходится. В следующей комнате начинается проваливаться пол. Гарри в панике озирается, Снейп же кричит: «Акцио, веревка!» Ухватиться за нее им удается буквально в последний момент.

— Держитесь, Поттер? — зельевар отвлекает его от созерцания открывшейся пропасти со светлым квадратом где-то на самом дне. Его голос эхом отражается от стен. — Хорошо. А теперь обмотайте канатом свою правую ногу и начинайте спускаться.

Гарри пробует это сделать, но не может зацепиться. Он решает спускаться так, но его останавливает раздраженный профессор:

— Делайте, что вам говорят! На одних руках вы не удержитесь больше пяти минут…

— Но у меня не получается…

— Получится.

— Вам легко говорить, — отмахивается Гарри, раскачиваясь, но все же цепляясь за канат. — Готово. Вы довольны?

Он посмотрел вверх и поежился, встретившись взглядом со Снейпом.

— Еще одна подобная выходка, — угрожающе прошипел тот. — И я лично сброшу вас вниз. Я вообще удивляюсь, как с таким легкомыслием вам удавалось столько лет играть в квиддич, да еще и что-то выигрывать в нем…

Гарри пробует спускаться по канату и довольно успешно. Он не может сдержаться и бормочет в пустоту:

— Я думал, вы ненавидите квиддич…

Но Снейп прекрасно разбирает его слова и ровно произносит:

— Бессмысленно, Поттер. Было бы неразумно ненавидеть то, что хоть как-то дает выход вашей неуемной энергии… Уж лучше на поле, чем в коридорах или во время занятий. Однако вы отвлекаетесь. Внимательнее…

Когда оба пленника касаются пола, сил уже не остается даже стоять. Гарри лежит на полу, тяжело дыша и прижимаясь затылком к холодному камню. Снейп же провожает взглядом падающие куски вспыхнувшей веревки, затем подходит к столу у одной из стен. Минутой позже на пол у головы выдохшегося ученика опускается поднос с кувшином из чеканного серебра и лепешками на плоской тарелке.

— Ешьте, Поттер, — тихо говорит Снейп и ложится на тонкую циновку из расщепленных стеблей бамбука. — Это комната отдыха. Мы все равно никуда не пойдем, пока вы не выспитесь. Восстанавливайте силы.

Гарри осторожно садится, прогибаясь в пояснице. В кувшине оказывается какой-то странный розовый напиток, который все же утоляет жажду, а лепешки — самой вкусной едой из всего, что до этого доводилось пробовать.

После трапезы глаза закрываются сами собой. Мгновением позже оба погружаются в глубокий сон.

Гарри резко сел. Он испугано огляделся, наморщив лоб и пытаясь понять: что же его разбудило?.. Но вспомнить не получалось… Вздохнув, он расслабился и снова лег, повернувшись к спящему в нескольких шагах от него профессору. Но сон не шел… Слишком многое произошло в последние трое суток такого, что следовало осознать. Слишком много было сказано такого, что требовалось понять…

Снейп. Непонятно, что о нем и думать… Чему верить… В некоторые минуты хочется наброситься на него с кулаками, выместить всю боль… или наоборот забиться в самый дальний угол и никогда больше не показываться на глаза… А порой возникает отчаянное желание отдать ему душу. Высказать все мысли, страхи, сомнения. Долго-долго всматриваться в черные зрачки и говорить, и извиняться, и просить понять… Потому что он сможет это сделать… Он всегда понимал лучше, чем кто бы то ни было. И не стеснялся говорить все, как есть…