Ольга Чернышенко - Марионетки

Тяжелый вздох. Еще одна проваленная попытка заснуть. И не дающая покоя фраза о том, что Джеймс и Лили Поттеры вместе с Сириусом Блэком как-то странно вели себя на войне… Что бы это могло значить?..

А затем еще одно воспоминание — о том, что в каждой комнате можно использовать только одно заклинание… И совершенно безумная идея попытаться это сделать… И шепот:

— Легиллименс!

Водоворот эмоций и мелькающих картинок. Они кружатся все быстрее, смазываясь в серое пятно. Затем вспышка света. Глазам больно, но Гарри не зажмуривается — боится, что все исчезнет. Что не хватит решимости повторить это еще раз…

Постепенно зрение обретает четкость, а увиденное заставляет застыть на месте: рыжеволосая женщина с ослепительно родными, зелеными глазами. Ее лицо виднеется в пламени камина, совсем близко… На расстоянии вытянутой руки. Мама…

От волнения перехватывает дыхание. Перехватывает так, что больно в груди. Сердце колотится, как сумасшедшее. В ушах шумит, и Гарри не сразу понимает, о чем говорит тот, в чьи воспоминания он вломился… А разговор серьезный, сомнений нет.

— …Лили, в чем дело? Я не мог связаться с вами уже целые сутки. Что-то произошло?

— Да нет, все в порядке… Мы просто готовились к переезду, вот и…

— Понятно. Вы отправитесь туда сегодня вечером, я прав? — Лили кивает. — Что ж, нужно будет уточнить у Дамблдора ваш новый адрес. Связываться с вами все равно придется…

Лили опускает глаза и кусает губы.

— Северус… Хранитель секрета не Дамблдор…

— В самом деле? — в голосе Снейпа проскальзывают нотки сдержанного удивления. — А кто же тогда?

Лили вздыхает, избегая встречаться с ним взглядом. Затем, словно решившись на что-то, тихо произносит:

— Ты знаешь.

— Блэк! — Снейп запрокидывает голову, запускает пальцы в свои черные волосы. Впрочем, они вновь падают ему на лицо. — Ну, хорошо.

— Северус, не злись… — голосок звучит неуверенно и как-то… виновато что ли… — Я бы выбрала тебя, но Джеймс… Понимаешь, он…

— Я понимаю, Лили, — сквозь зубы отвечает он. — Я понимаю ваши мотивы, почему вы выбрали именно его… Мне неясно другое: почему наш уважаемый директор сам не стал Хранителем секрета? В чем дело?

— Северус, но… Сириус никому не скажет…

— В этом я не сомневаюсь, — торопливо отмахивается Снейп. — Эта блохастая дворняга имеет представления о преданности и вряд ли подставит вас. Мне не нравится другое: всякий раз, когда Дамблдор совершает нелогичные поступки на кого-то неизменно сыпятся большие неприятности. Он ничего не делает просто так, и я… Я пока не понимаю, чего он хочет добиться теперь…

С минуту зельевар пристально изучал собственные, почему-то покрытые царапинами ладони. Затем вновь посмотрел на Лили:

— Послушай… А ты все мне рассказала?

— Ну да…

— Уверена? — подозрительности в голосе прибавилось.

Собеседница нервно повела плечом и, на мгновение встретившись взглядом со Снейпом, тут же нахмурилась.

— Да… И, Северус, не делай этого. Ты же знаешь: через камин у тебя ничего не получится. А я… Мне пора…

— Ну, тогда всего доброго, — ровно ответствовал тот. — Береги себя и своего сына. Не давай Блэку лезть на рожон, раз уж он отвечает за вашу безопасность…

— Хорошо, Северус. Пока, — Лили исчезла в вспышке пламени, а Снейп, наблюдая за взметнувшимися языками огня, почти беззвучно прошептал:

— Жаль, что нельзя проверять память через камин. Очень жаль…

Картинка сменилась другим воспоминанием. Нечетким, словно бы увиденным в чьих-то мыслях или Омуте Памяти… И героем его стал уже директор.

Альбус Дамблдор, стоя у окна, пристально всматривался в темноту. Небо лишь чуточку просветлело на востоке, ночь ещё не хотела уступать свои права, а директор всё никак не мог избавиться от чувства безотчетной тревоги. Словно какая-то сила мешала ему оставить в покое подоконник и постараться, наконец, уснуть.

— В чем дело, Альбус? — хмуро поинтересовался колдун с одной из картин.

— Сам не понимаю, — тихо отозвался старик. — Скорее всего… Хотя нет, ни в чем.

— И из-за этого «ни в чем» ты уже полчаса смотришь в окно? Брось, Альбус! Всё ведь решилось, передумывать поздно.

— Ты прав, — Дамблдор устало вздохнул и повернулся к портрету. — Скажи, Финеас, я правильно поступил, отставив мальчика его родственникам?

Нарисованный волшебник чуть склонил голову:

— А ты какой ответ от меня хочешь услышать: честный или положительный?

— Финеас, я серьезно…

— Я тоже, Альбус! Я тоже серьёзно. Разумеется, это твоё право определять судьбу Гарри Поттера, но лично мне кажется, что ты совершил большую ошибку.

— Почему? Он же будет там в безопасности, магия крови защитит дом его родственников от вторжения. Он окажется в стороне от своей славы и получит шанс вырасти нормальным человеком…

Найджелус только кивал, а когда Дамблдор закончил, горько усмехнулся:

— Значит, не понимаешь.

— Нет.

— Придется объяснять, — он помедлил. — Своим решением, уважаемый Директор Хогвартса, вы обрекли мальчика на вечное одиночество. До одиннадцати лет об этом позаботится его семья, о которой мне в красках рассказала профессор МакГонагалл, а после одиннадцати Гарри Поттер окажется в мире волшебников, где на него станут смотреть, как на знаменитость, а он не будет знать, что с этим делать. К такой славе, мой дорогой Альбус, как и к аристократическому происхождению нужно привыкать с рождения… Или не знать о ней вовсе.

Дамблдор вновь подошел к запотевшему стеклу. Он уперся руками в подоконник и, нагнувшись, крепко зажмурился. Тишину нарушали лишь вой оборотней, доносившийся из чащи Запретного леса, да тиканье часов.

— И всё-таки ты не прав, Финеас, — выпрямился директор. — Гарри Поттер — сильный мальчик, он справится.

— Посмотрим, — пожал плечами колдун. — Так тебя только это тревожит?

— Нет, не это. Я не могу понять… Но есть что-то ещё…

Воспоминание сменяется другим, четким: Северус Снейп стоит в школьном дворе, прислонившись к одному из квидичных шестов. Время от времени он с силой трет глаза, и, когда отнимает руку от лица, в свете луны видно, как блестит его мокрая ладонь.

— Что же ты натворила, Лили?.. Зачем обманула меня?..

И так вновь и вновь, по кругу, пока не появляется Хагрид и не увлекает порядком продрогшего профессора в свою хижину. Ее обстановка мало отличается от той, к которой привык Гарри за время учебы. Чайник со стуком опускается на стол, и Снейп глотает, не задумываясь, темно-бурую жидкость, глядя в одну точку перед собой.

— Чтой-то вы совсем не в себе, профессор. Переживаете за Поттеров, наверна. А я их сына сегодня возил. Забавный малыш такой, спал всю дорогу. Дамблдор оставил его родственникам, чтоб они, ну… Позаботились о нем, растили… Великий человек Дамблдор.