Miss_Vinter - Гарри Поттер и Фактор Неопределённости

Аллегра улыбнулась:

— По рукам, — она обошла пленницу, осматривая ее. Гермиона стояла на месте, угрюмо смотря вперед. — И все же, что ты в ней нашел?

Гарри не мог отвести от нее взгляда, едва веря, что Аллегра с ними закончила.

— Ты вряд ли поймешь.

— Посмотри на меня, — сказала она, отходя в сторону и разводя руки. На ней был черный бархатный костюм в облипку. — Я сногсшибательна! Я сексуальна! Я горяча! Не смотри на меня так, ты и сам так когда-то думал, — Гарри испепелил ее взглядом. — А теперь посмотри на нее. Она в хаки. И шамбре (имеются ввиду материалы, из которых была сделана одежда Герми — прим. пер.)! А на волосы посмотри... такие волнистые, и простые. Тело у нее не такое уж плохое, если честно. На нее можно такую бархатную кошечку (нарядный женский костюм типа комбинезона — прим. пер.) надеть — пальчики оближешь.

Она ему ухмыльнулась. Гарри ждал ее следующего шага. Она заставила его сдаться, чего еще ей сейчас было от него нужно?

Но Аллегра с ним, кажется, еще не закончила. Она переводила взгляд с Гарри на Гермиону, следя за тем, как они уставились друг другу в глаза.

— Сколько вы уже вместе? — она задумалась. — Думаю, не больше недели. Вокруг вас все еще витает аура этой свежей страсти. Когда я встретила ее в Отделении Арестантов, этого еще не было, — она неспешно сошла с платформы, прошлась вокруг Гарри и обратно. — Ты должен сказать мне спасибо, серьезно. Нет ничего лучше надвигающегося кризиса, чтобы заставить кого-нибудь осознать глубоко зарытые чувства, — Гарри вскинул на нее удивленный взгляд. — Ха. Думал, я не знаю, да? У тебя такой вид был, когда ты о ней говорил, а делал ты это без продыху, — ее голос стал насмешливым. — Гермиона то, Гермиона се и ля-ля-ля чертова Гермиона что Бог из самого поднебесья. Лучшая подруга, как же, — она снова подошла к Гермионе, лениво поигрывая с локоном своих шелковистых черных волос и похлопывая мечом по бедру. Она вздохнула и пожала плечами. — Слишком плохо, серьезно. Какое вы мне средство вручили.

Гарри одарил ее самым убийственным взглядом, на какой был способен:

— Ты не посмеешь, — Аллегра так заговорщически посмотрела на него, что ему это совершенно не понравилось. В желудок скользнула холодная струйка страха. Он четко, только краем глаза, видел Гермиону, стоявшую молча — возможно, от страха. — Пожалуйста, — тихо произнес он, решив перед лицом такой деликатной ситуации оставить свою дерзость. Обычно, если бы враг попытался его запугать, он бы и ухом не повел. Но сейчас... он просто не мог. Он не мог рисковать: провоцировать Аллегру, чтобы та причинила вред Гермионе. — Пожалуйста, оставь ее, — он с силой сглотнул, на удивление легко и быстро приняв решение. — Если хочешь, я буду умолять, — тихо сказал он. Он готов был поступиться своей гордостью, чтобы только умиротворить стоявшую перед ним женщину... действия которой он сейчас не мог предсказать. — Ты обещала не трогать ее, если я сдамся.

Аллегра прошлась у Гермионы за спиной:

— Да, припоминаю. А знаешь что? Я соврала.

И с этим она вырвала кляп изо рта Гермионы и вонзила меч ей в спину.

Весь воздух вышел из груди Гарри, будто ему в глотку воткнули рыболовный крюк и дернули. Он хотел закричать, ему не хватало воздуха, он чувствовал себя так, будто некто в ботинках со стальными носками только что пнул его в живот. Гермиона сделала огромный вдох, выгнулась дугой; острие меча торчало у нее из груди, а кровь текла из раны и заливала рубашку. За ее плечом виднелось ухмыляющееся лицо Аллегры. Гарри чувствовал, что рассудок пытается его покинуть, как птица на привязи рвется в небо. В какой-то момент ему показалось, что от вида ее тела, которое он обнимал когда-то с такой нежностью, насаженного на острый кусок металла, он сойдет с ума. Он с огромным трудом держал себя в руках, это было словно пытаться удержать намасленную веревку. Он рвался от державших его колдунов; лицо его застыло, рот был открыт в беззвучном крике. Аллегра вытащила меч, и Гермиона упала на платформу; в утонченной жестокости Аллегра кивнула державшим Гарри колдунам, и те его отпустили... каким-то отдаленным, все еще ясным, уголком сознания он изумился, что ей не хватало просто убить его любимую, ей нужно было, чтоб она умерла у него на руках.

Гарри кинулся к платформе и упал на корточки рядом с Гермионой, уложил себе на колени; его охватила паника и отняла способность трезво мыслить.

— О Боже... Гермиона... — каркнул он. — О нет.

Она уставилась ему в лицо, с губ ее капала кровь. Он приложил руку к ране на груди, хоть и понимал безнадежность ситуации, чувствуя, как кровь льется из раны на спине ему на джинсы. Она медленно подняла руку и прикоснулась к его щеке. Гарри прижал ее руку, дыша сухими короткими всхлипами. Его обуял ужас. Аллегра стояла над ними, держа в руках окровавленный меч, и наблюдала.

Гарри взглянул Гермионе в глаза:

— Нет, — прошептал он, видя, что ее взгляд затуманивается. — Не оставляй меня, пожалуйста, Гермиона... — он прижал ее к груди. — Нет, нет, нет, нет... — он прижался лбом к ее лбу, будто мог передать ей жизнь из своего тела. Долгий шумный вздох вырвался у нее из горла, она дернулась и затихла. Гарри прижал ее крепче, шок и горе заволокли рассудок. Он взглянул в угрюмое лицо Аллегры; его собственное было измазано в крови. — Почему? — воскликнул он. — Она не представляла для тебя угрозы, почему?

Аллегра нагнулась и посмотрела ему в глаза:

— Не потому, что она представляла для меня угрозу. Потому, что она была дорога тебе.

— Я ее любил, — выдавил он.

— Ну вот в этом-то ей и не повезло, да? — она погладила Гермиону по голове. — Ради кого тебе теперь жить, Гарри? Она была последней, так ведь?

Он уставился ей в лицо; горе сменилось жуткой, ослепляющей яростью, от которой у него покраснело в глазах.

— Я тебя убью, — тихим, хриплым голосом сказал он. — Я выберусь отсюда или умру, пытаясь. А потом буду тебя искать, и не остановлюсь, пока не найду, а потом буду причинять тебе боль, пока ты не станешь умолять, чтоб я тебя убил... но я не убью. Я буду мучить тебя месяцами, годами, и когда, наконец, закончу, я вырву у тебя из груди сердце... как только что сделала ты, — закончил он, запнувшись на последних словах.

— Смелые обещания. Ты можешь их даже исполнить. Но это ее не вернет.

Гарри секунду не сводил с нее взгляда, но сокрушительный вес того, что случилось, был для него непосилен, и его лицо исказилось. Он уткнулся Гермионе в плечо, одной рукой вцепившись ей в волосы; плечи его тряслись от беззвучных всхлипов, которые не могли выразить его горе. Аллегра подала знак колдунам, которые до этого держали Гарри, и они оттащили его от тела Гермионы, хоть он крепко в нее вцепился.

— Нет, — тихо твердил он. Рассудок покидал его, и он не мог ни думать, ни действовать, ни вообще что-то сделать; а колдуны поставили его на ноги и повели из комнаты. Ноги его волочились по полу, и колдуны тащили его как труп, а именно им он себя и чувствовал.