Энн Бишоп - Наследница Теней

Джанелль сердито зарычала.

«Останься здесь, – нашептывал тихий голосок в его подсознании. – Останься с ней здесь, в этом месте, вот так. Они не любят тебя, никогда не думают о тебе – если только не нужно что-то сделать. Не проси ее. Пусть все идет своим чередом. Останься здесь».

Сэйтан захлопнул книгу и прижал ее к груди.

– Джанелль, нам нужно поговорить.

Девушка только взъерошила волосы, не сводя задумчивого взгляда с книги.

– Нам нужно поговорить, – настойчиво повторил Сэйтан.

– О чем?

Это притворство вывело Повелителя из себя.

– Для начала о Кэйлеере. Ты должна разбить это заклинание – или спутанную сеть, или что ты там еще придумала.

– Лишь от Совета зависит, когда закончится полночь.

Сэйтан проигнорировал предупреждение, отчетливо прозвучавшее в ее голосе.

– Совет просил меня…

– Так ты здесь от имени Совета !

За один вдох растрепанная, недовольная юная ведьма превратилась в блестящую, потрясающую, опасную Королеву. Даже ее одежда изменилась, когда Джанелль начала яростно метаться по своему кабинету. К тому времени, как девушка наконец замерла рядом с ним, ее лицо превратилось в холодную, прекрасную маску, глаза вмещали всю глубину бездны, ногти приобрели такой угрожающий темно-красный оттенок, что почти сравнялись по цвету с черным, а волосы взвились золотистым облаком, удерживаемым по бокам серебряными гребнями. Ее наряд, казалось, был соткан из дыма и паутинок, а на груди висел Черный Камень.

«Она оправила один из своих камней!» – потрясенно понял Сэйтан. Но когда Джанелль успела это сделать?!

Он взглянул в эти древние глаза, бросавшие ему молчаливый вызов.

– Будь ты проклят, Сэйтан, – произнесла она ровным, бесстрастным голосом.

– Я живу ради вашего удовольствия, Леди. Делайте со мной все, что вам угодно. Но освободите Кэйлеер от власти полуночи. Невинные не заслуживают страданий.

– А кого ты называешь невинными? – вкрадчивым, полуночным голосом осведомилась Ведьма.

– Воробьев, деревья, землю, – тихо произнес он. – Что они сделали, чтобы лишиться солнечного света?

Он успел прочесть боль в глазах Королевы, прежде чем она выхватила книгу и отвернулась.

– Не будь идиотом, Сэйтан. Я бы никогда не причинила вреда земле.

Никогда бы не причинила вреда земле. Никогда бы не причинила вреда земле… никогда, никогда, никогда…

Сэйтан зачарованно наблюдал за потоками воздуха в комнате. Они оказались красивыми. Красные, фиолетовые, цвета индиго. Не имело никакого значения, что у потоков воздуха не может быть цвета. Какая разница, даже если у него и впрямь начались галлюцинации? Они были очень красивыми.

– В этой комнате есть кресло? – Он не знал, слышала ли его Джанелль. Не знал, действительно ли произнес свой вопрос вслух.

Вновь зазвучавший голос Джанелль заставил цвета танцевать, то сливаясь, то разбегаясь в стороны.

– Неужели ты вообще не спал?!

Он ощутил мягкие объятия удобного кресла, которое приятным теплом коснулось его тела. На плечи лег толстый платок, колени оказались укрыты пледом. Целительный отвар, смешанный с бренди, наконец унял судороги, которыми были скованы все мышцы. Теплые, нежные руки гладили его по волосам, ласкали лицо. И голос, полный шепота летних ветров и полуночи, вновь и вновь произносил его имя.

Сэйтан знал, что нет нужды бояться ее. Нечего бояться. Нужно было только ко всему относиться очень спокойно, а не ужасаться размаху ее заклинаний. В конце концов, Джанелль по-прежнему носила Камни, дарованные ей по Праву рождения, можно сказать, грызла гранит Ремесла молочными зубками. Вот когда она принесет Жертву…

Он всхлипнул. Джанелль успокоила его.

Окутанный теплом, Сэйтан вновь ощутил свое тело.

– Солнце вставало для воробьев и деревьев, верно, ведьмочка?

– Разумеется, – подтвердила девушка, устраиваясь поудобнее на подлокотнике кресла.

– Более того, рассвет встречало все живое, кроме Крови.

– Да-а, – протянула она.

– Всей Крови?

Джанелль взъерошила волосы и прорычала:

– Мне не удалось разделить Кровь на роды и виды, поэтому пришлось смешать всех вместе. Но я отправила послания родству, так что они знают, что это не навсегда, – торопливо добавила Джанелль. – По крайней мере, я очень надеюсь, что это не навсегда.

Сэйтан резко выпрямился в кресле:

– Так ты сделала это, не будучи уверенной наверняка, что сможешь потом убрать заклинание?!

Джанелль нахмурилась, глядя на приемного отца:

– Разумеется, я в любой момент могу убрать его. А вот решу ли я сделать это, зависит только от Совета.

– Вот как, – вздохнул Сэйтан, снова вытягиваясь в кресле. Он проспит не меньше недели – как только увидит рассвет. – Совет просил передать тебе, что они передумали.

– Вот как, – эхом отозвалась Джанелль, устроившись поудобнее на подлокотнике. Складки ее многослойного платья раздвинулись, открыв умопомрачительный разрез и стройную ножку.

Да, у его золотоволосой дочери и впрямь были замечательные ножки. Сильные и стройные. Он лично придушит первого же юнца, рискнувшего попробовать сунуть руку ей под юбку и погладить шелковистое бедро.

– Так ты поможешь мне перевести этот абзац? – спросила Джанелль.

– А ты разве не хочешь сделать кое-что сначала?

– Нет. Это необходимо сотворить в подходящий час, Сэйтан, – пояснила она, заметив, как Повелитель удивленно приподнимает брови.

– Что ж, в таком случае нам придется найти себе занятие по душе.

Двумя часами позже они все так же корпели над упрямым отрывком. Сэйтан уже готов был согласиться, что существуют вещи, которые невозможно истолковать существу другого пола, однако продолжал тщетные попытки объяснить Джанелль суть написанного, потому что при этом испытывал извращенное удовольствие.

Несмотря на всю свою силу и интуицию, еще оставались вещи, которые, хвала Тьме, его золотоволосая Леди не могла постичь.

Он провел в соляных шахтах Прууля уже пять лет. Теперь пришла пора умирать.

Чтобы обрести чистую, достойную смерть в яростной схватке, которую Люцивар обещал себе давным-давно, необходимо было преодолеть способность Зуультах ставить его на колени с помощью Кольца Повиновения. Это будет не так уж сложно. Считая, что он сдался, смирился, охранники больше не обращали на раба особого внимания, а Зуультах редко прибегала к Кольцу. К тому времени, как они все вспомнят, что о Люциваре Яслане забывать нельзя, будет слишком поздно.

Люцивар резким движением вырвал пику из живота охранника и вогнал ее в мозг, присовокупив к удару физическому ментальную атаку с помощью Эбеново-серого Камня. Тщательно отмеренной силы хватило на то, чтобы разбить разум стражника и расколоть его Камни.