Константин Костин - Ксенотанское зерно

Ирма бледно улыбнулась, села и взглянула на дорогу.

Мертвые люди. Мертвые кони. Кровь. Кровь. Кровь.

Девушка перегнулась через борт повозки. Ее стошнило.

— Вот, выпейте воды, госпожа.

Ирма вцепилась во флягу, как утопающий в протянутый канат. Захлебываясь, она пила воду и ее тут же тошнило опять.

— Зачем? — плакала Ирма — Зачем ты их убил? Это же были люди, просто люди. Ты мог бы не послушаться меня, мог отдать меня им…

— Не мог, госпожа, — отрезал Якоб, — Будь это люди — отдал бы. Но это — не люди.

— А кто же это тогда?!

— Это — слуги Грибного Короля. А отдавать нечисти живого человека, пусть даже дворянку… Нехорошо.

— Грибной Король — это сказка!

— Грибной Король — это быль, госпожа. А это — его слуги.

— Не верю… Я тебе не верю! Ты просто ненавидишь дворян!

Якоб покрутил в пальцах медную рукоять черпака:

— Хорошо, госпожа. Давайте подождем, госпожа.

Они сидели рядом на повозке. Пели птицы, пахло летом, и если не смотреть на груду мертвецов неподалеку, то все было прекрасно.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес Якоб, — смотрите, госпожа.

Ирма медленно повернула голову в сторону лежащих людей. И завизжала.

Мертвый дворянин, лежавший с краю, поднимался.

Не так, как это делал бы живой человек. Даже не как любое живое существо. Казалось, что он пустой внутри и теперь некая сила накачивает в него воздух. Распрямлялись руки, выпрямлялась спина. Сломанная шея становилась на место.

— Просто люди, госпожа?

Якоб спокойно подошел к дворянину, поворачивавшему в его сторону мертвые тусклые глаза, и ударил в висок медной рукоятью. Дворянин упал и затих.

Зашевелились другие.

Ирма с испугом смотрела, не могла оторвать взгляд, как крестьянин обходит встающих на ноги, поднимающихся, шевелящихся мертвецов. Удары медной рукоятью, казалось, обрывали нити, управлявшие людьми: в висок, в затылок, в сердце, в горло. Якоб походил на крестьянина, выполнявшего будничную работу: на жнеца, косаря, пахаря. Спокойно, буднично, деловито.

В висок, в сердце, в горло.

Попутно он осмотрел головы нескольких лошадей, удовлетворенно кивнул.

— Кажется, все, госпожа…

— А-а-а!!!

Одна из лошадей, та, на которой ехала женщина, чье горло парень только что проткнул своей рукоятью… Лошадь поднялась на ноги и шагнула в сторону Якоба. Парень обернулся…

Гигантским прыжком лошадь, оскалив зубы — волчьи клыки! — метнулась к парню, целясь в шею.

Чудом, только чудом Якоб успел увернуться и схватить чудовищную лошадь за уздечку. Резко крутанул — мелькнули в воздухе сбитые подковы — и воткнул в горло животного рукоять. Два раза провернул.

Ударила кровь.

Ирму стошнило. Хотя, казалось, уже нечем.

— Надо же, — спокойно произнес Якоб, — а шарука и пропустил.

Он подошел к всхлипывающей девушке, аккуратно взял из ее рук флягу и отпил небольшой глоток. Пальцы Якобы чуть дрожали.

— Кто это?

— Шарук. Нечисть в виде коня с волчьими зубами. Питается исключительно мясом…

— Кто будет ездить на такой твари?

Ирма вспомнила, что стояла рядом с этим чудовищем.

— Как правило, колдуны и нечисть.

— Тогда кто все эти люди?! Колдуны? Нечисть? Оборотни? Вампиры?

— Вурдалаки, — буркнул Якоб.

— Правда?!

— Госпожа, ну нельзя же настолько не знать опасностей! Вурдалаки — это живые мертвецы, они выглядят как полусгнившие трупы, не разговаривают и пожирают живых людей…

Ирму стошнило.

— …причем исключительно по ночам. Оборотни появляются только ночью, вампиры, вурдалаки. Ночь — время нечисти, не день.

— Крестьянин, — спокойно произнесла Ирма, вытирая рот.

— Да, госпожа?

— Как тебя зовут?

— Якоб, госпожа.

— Якоб, КРАСНО-ЧЕРНО-ЗЕЛЕНО-ФИОЛЕТОВО-ЛИЛОВАЯ БЕЛИЗНА!!! КТО эти твари?!!

Парень поднял брови.

— Это — слуги Грибного Короля, госпожа.

Якоб подошел к лежащему неподалеку цу Альтниколасу, единственному, кто не встал после смерти, повернул ему голову и указал на длинную белую прядь за левым ухом:

— Видите? Это знак Грибного Короля. Если увидите где-нибудь человека с такой прядью — опасайтесь его. Это уже не человек.

Якоб потянул за прядь. Она растянулась, волоски начали отрываться один за другим. Ирма с отвращением поняла, что это — не волосы, а нечто вроде грибницы.

Проросшей в ЖИВОГО человека.

Желудок опять забился в судорогах, но уже без всякого толка. Девушка с трудом взяла себя в руки и сипло спросила:

— Что это?

Якоб бросил белую дрянь на землю и вытер пальцы. Потом потер их о рукоять черпака:

— Это — грибные нити. Через них Грибной Король управляет своими слугами. Когда-то это были просто люди. А сейчас у них внутри головы все затянуто плесенью…

— Но они вели себя как люди…

— Конечно. Слуги Короля ведут себя так как обычно. Они могут быть хорошими, добрыми, умными людьми. Но если что-то войдет в противоречие с тем, что внушил им Грибной Король… Если вы видите человека, который на черное говорит — белое, если вы не можете ему ничего доказать, потому что он не хочет даже задумываться, а бездумно считает правым только себя, если он делает что-то неправильно, до хрипоты доказывая, что прав он, а все остальные — глупцы… То на всякий случай проверьте у него левое ухо. Скорее всего, это уже слуга Грибного Короля.

Ирма молчала, ей было не до особенностей поведения слуг нечистой силы. Девушку колотило. Якоб накрыл ее курткой:

— Ложитесь, госпожа, — голос парня был непривычно мягким, — вам нужно согреться и успокоиться.

Девушка сжалась в комочек и закрыла глаза. Битва и смерть врагов оказались совсем не такими красивыми, как в книге…

Она зажала уши ладонями: шорох, доносящийся с дороги, заставлял ее трястись.

Якоб закончил стаскивать тела на обочину и выпрямился. Хорошо еще, что никто не проезжал мимо. Люди редко едут через Чернолесье.

Ирма почувствовала, как качнулась повозка. Заскрипели колеса. Они поехали дальше.

Все дальше и дальше от страшного места.

Якоб остановил волов. Вот и лес…

Чернолесье.

Они стояли на границе: здесь заканчивались поля и начиналась стена деревьев. Дорога четко указывала на пределы леса: утоптанная земля заканчивалась и начиналось мощеное покрытие из тесаных каменных плит.

Дорога через лес была широкой, достаточной, чтобы разъехаться и четверым таким повозкам, как у Якоба. Вправо, вдоль леса, уходила еще одна.

Обе дороги вели в столицу, только одна — в обход, а вторая, мощеная — напрямик через лес. Можно было бы поехать в обход, и не соваться в опасные места. Вот только преследователи — а Якоб уже понял, что за его попутчицей идет охота — тоже умные люди. И искать их будут именно на безопасном пути.

Как ни странно, самая опасная дорога для них — самая безопасная.