Василий Сахаров - Колесо Войны

Взмах! Удар! Голова с плеч! Пять магов, которых никто не прикрыл, погибли в считанные секунды. Но один из них, каким-то образом все же смог вовремя отскочить в сторону, и вскинул над собой амулет. Неразборчивый вскрик! Артефакт извергает из себя воздушную огненную лаву, которая мчит на всадников. Пламя быстро приобретает темно-синий оттенок. Языки огня ширятся и взлетают ввысь. Еще один краткий миг, и роду Океанских Ястребов мог бы понадобиться новый вождь. Но рядом с главой рода, который не успевал отбить вражеское заклятье своим клинком из метеоритного металла, находились шаманы. И не дойдя до Фэрри Ойкерена всего каких-то тридцать сантиметров, и лишь опалив языком пламени ему подбородок, лава распалась на искры и рассеялась. А в грудь того чародея, кто кинул в северян огонь, вонзился короткий дротик.

- Не стоять! - подбодрил своих телохранителей Ойкерен. - Круши южан!

Стремя к стремени к вожаку пристраиваются верные воины. Нанхасы понеслись по лагерной стоянке дальше. И грудью сохатых сбивая на мерзлый грунт паникующих имперских бойцов, они выскочили к палатке полковника Нии-Фонта, который созывал к себе егерей и магов, и пытался создать очаг сопротивления. Полковник размахивал ирутом и выкрикивал короткие команды. Вокруг него уже скопилось до полусотни воинов и несколько чародеев, один из которых, маг из школы "Даисса", вскидывал к губам короткий сигнальный рог. И тут в толпу влетел вождь и его телохранители, и атмины стали рубить головы врагов, словно это учебные чучела. Вот упал маг, который выронил свой рог-артефакт, а следом под ноги сохатых свалился полковник, которому на обнаженную голову наступил копытом сохатый. Кривые клинки северян рубили людей одного за другим, и их становилось все больше, а имперских воинов, соответственно, меньше.

Фэрри Ойкерен видел все это, сердце его наполнялось радостью, а душа очищалась от злобы и неудовлетворенности, которые поселились в ней после смерти сына. Схватка! Именно этого он жаждал. Риск! Вот чего вожак хотел. Честная рубка и смерть врагов! Такова истинная жизнь каждого северного воина с берегов необъятного Форкума. И от переизбытка чувств, Ойкерен оскалился, зарычал и уподобился дикому зверю, а затем, кромсая черным атмином очередного оствера, он засмеялся, и его смех, веселый и бесшабашный, поддержали верные боевые товарищи.

Но вот, живые остверы вблизи вождя закончились. Кругом одни трупы, и лишь в паре мест на имперской стоянке еще был слышен звон клинков. Победа! Северяне могли бы радоваться, а Ойкерен мог бы сказать пару фраз, которые его воины передадут певцам и сказителям, а они потомкам. Что-нибудь вроде: "Так будет с каждым врагом рода Океанских Ястребов!" или "Подлые ночные налетчики получили заслуженное возмездие!". Однако это все подождет до зимней стоянки рода, когда мужчины вернутся к своим семьям. А пока кровавая пелена спала с глаз воинов. Смех прекратился, и вождь снова стал таким же, как и всегда, внешне спокойным и уравновешенным человеком, который думает о нуждах доверившихся ему людей гораздо больше, чем о самом себе и своей семье. И очистив свой черный клинок от крови врагов, он начал отдавать приказы:

- Провести зачистку! Всех выживших остверов допросить! Раненых добить! Обнаруженные артефакты руками не хватать, а звать шаманов! Всю добычу стаскивать в одно место и паковать! Оружие к оружию! Одежда к одежде! Амуниция к амуниции! Лошадей не губить, как обычно, а приставить к ним коноводов, которые доведут их до горы Анхат, где они пойдут на мясо! Произвести подсчет раненых и убитых! Лосям и оленям дать отдых! Быстрее! Утром необходимо собраться и отправиться домой!

Воины разбежались по лагерю. Приказы Ойкерена всегда выполнялись беспрекословно, ибо он вождь и его слово для любого соплеменника это закон, который может оспорить всего пять-шесть человек во всем роде. А сам Ойкерен, пройдясь по лагерю и проверив людей, расположился в палатке полковника Нии-Фонта, где стал принимать доклады сотников и своих порученцев. И к рассвету, когда он уже имел полную информацию по всем интересующим его вопросам о добыче и допросах пленников, вождь вышел на свежий воздух, и увидел, что лишь палатка вражеского командира осталась на месте, а все остальное исчезло. Мечи и доспехи, седла и сбруи, каждый кусок ткани или кожи, деньги и любой металл, продовольствие, кормовой овес и имущество имперских чародеев. Все это было собрано, упаковано и погружено на лошадей. А мертвые северяне, которых было всего одиннадцать человек, еще ночью были отправлены в свои семьи, которые похоронят их по обычаям Океанских Ястребов, тела сожгут, а прах развеют над водой.

После этого можно было возвращаться к горе Анхат. Однако перед этим вождь должен был отдать еще один приказ. И выйдя из распадка на равнину, он прошел мимо собранных в кучу пленников, которых было тридцать семь человек, и вскочил на своего сохатого. Затем Ойкерен оглядел воинов рода, которые ждали его следующего приказа, кинул презрительный взгляд на побитых и измордованных людей, среди которых даже был один маг, повернулся к Сантрэ Оберу, и сказал:

- Остверов посадить на кол!

- Все сделаем по твоему слову, вождь! - в присутствии воинов, которые смотрели на своих старших командиров, Обер как всегда был официален.

Ойкерен кивнул и развернул сохатого. После этого он, указывая направление, взмахнул рукой и направился на север. Воины и шаманы двинулись за ним следом. А Обер и полсотни молодых воинов, которые не участвовали в ночном бою, и сейчас должны были доказать, что они не боятся вида крови, остался на месте, и последовал за своим другом и вождем только спустя полчаса.

Позади северян, многие из которых были бледны, оставался распадок у берега вечно не замерзающего болота. Там на острых кольях корчились умирающие в страшных муках остверы. А из кажущейся непроходимой чавкающей трясины за ними наблюдали четыре пары глаз, которые принадлежали успевшим удрать из лагеря людям, единственным, кто выжил из всего отряда полковника Нии-Фонта.

Глава 8.

Северные Пустоши. 07.12.1405.

Наш отряд оторвался от противника, ушел в сторону и нанхасы проскочили мимо. Как я и предполагал, они торопились, и рванули по следам соединения полковника Нии-Фонта. А мы с Хиссаром и Богучем в это время наблюдали за ними от ближайшего речного поворота, и когда тыловой дозор северян перешел Эйску, и скрылся в лесу, наша радость была безмерна. Однако выражать ее криками или словами мы не стали. Все сказали наши взгляды. И повернувшись к кеметцам и ветеранам Хиссара, которые находились за нами, и были готовы дать врагу бой, наверняка, последний в своей жизни, я отдал приказ начать движение на запад.