Андрей Некин - Механический меч. т.1 Кукловод

Сириус мрачно поежился.

Люди особо ценили наблюдать, как господин чемпион убивает именитых воинов других рас — как встает по центру арены с блаженной улыбкой идиота, как опускает руки, приглашая нанести первый удар, и как надменно обрывает поединок за один-два неуловимых взмаха копья. Вываливаются кишки, падают пронзенные тела, хлещут кровью порезанные глотки. Аплодисменты.

Боль под шрамом усилилась — кого-то ожидает медленная и мучительная смерть. Сириус бережно вдохнул дым последней курительной палочки. Скучающе оглянулся кругом, реагируя на едва ощутимую вибрацию отопительной конструкции.

Под городом ленно устроился трубопровод.

Очень скоро он понесет раскаленный пар по системе подземных переходов. Трубопровод берет свое начало выше. Там, далеко вверху. Там, где даже солнце — лишь тлеющая в космической тьме сигара создателя…

«Сожги их! Сожги их, Гелио! Уничтожь! Убей!» — подняла девушка руки к небу.

Эль исполнилось уже пятнадцать весен, но она ни разу не видела людских городов. И это совсем не удивительно, учитывая ее происхождение.

«Tir Elf de sien ra-da». Что переводится как: «эльфы не имеют дел со свиньями».

Гибург столь не похож на места, где жили эльфы. Тут нет ни зелени, ни даже одного деревца. Во рве вместо воды — черное масло. По ночам вместо звезд — искрит механическая передача. И даже солнце здесь не одно… А целых четыре. Да-да, четыре искусственных солнца. Высятся над городом. Точно отрубленные головы на жердях. Отрубленные, ибо мертвые они, эти солнца. Просто дурацкие шары, собранные из кусков чугуна, стали и бронзы. Старательно пыхтят паром и дымом где-то под слоем блеклых туч. Не способные дать света, они лишь выделяют тепло, густо краснея раскаленными боками. Оттого здесь так сумрачно, вечно пасмурно. Ведь обычное солнце не будет стараться для людей.

Не любит оно их. Они чужды ему.

Посмотришь вокруг и не увидишь ничего кроме проходов узких улиц, усеянных электрическими и керосиновыми фонарями. За ними — железнодорожный вокзал, чугуниевые мосты с ржавыми рельсами, по которым ездят стальные чудища, ревущие громче дракона, и столь же шумные рынки, где пахнет стухшим мясом, грязью и людьми.

Непереносимое место. Оттуда развилка. Повернешь направо и по узкому тоннелю дойдешь до улицы старинных домов из красного кирпича и кованой черепицы. Дальше — веревочные мосты и подвесы для подъема тяжких грузов на корабли, что бороздят сам океан бурь. «Бум! Бум!» — раздается грохот от поступи огромного песчаного слона, запряженного в систему рычагов и канатов, точно деталь часов.

Потом площадь. По центру стоит алхимический котел, выпирающий из трехэтажной башни. Варит ртуть, вываривает серу, бренчит поршнями. Чадит монстр многочисленных печек. Устало вздыхает рыжим облаком сгоревшего металла.

Дым, как будто часть атмосферы. Кажется, он появился здесь куда раньше обычного воздуха…

Театр боя — постройка без крыши. Птицы и копоть проникают на сцену беспрепятственно. Хотя сцена ли это? Просто глубокая яма сотню шагов в поперечнике.

И проходы наверх отсутствуют.

Гладиаторский театр так и называли — Яма. Столкнут тебя в эту яму — и все; читай молебен — ты мертвец-гладиатор. Защищайся, убивай, выживай…

Там, среди всего этого человеческого безумия, непереносимого ядовитого дыма и криков театральной публики стояла юная девушка Эль. Испуганная и ожидающая смерти.

Эль — короткое имя для чужих. Истинное имя разглашать за пределами Великого Леса запрещено.

Ловушка захлопнулась на третьих воротах. У выхода из полярного города.

Не помогли эльфам ни высокий ворот, ни глухо задернутый капюшон.

— Эй ты! — просто крикнул страж, протягивая закованную железом лапу. В ответ Госпожа молчаливо ссыпала горсть золотых монет. Обычно это действовало. Нет создания более жадного, чем человек.

— Не ослоухий ли ты часом? — монеты брякнулись на мостовую. Страж приподнял арбалет и хищно раскрыл рот, будто собирался откусить им эти ослиные уши.

Вслед за ним оскалились оружием десятки других… Первый ударил Эль по лицу, пнул в живот, усмиряя дух вольного леса. Сноровисто ухватил за волосы и потащил куда-то, волоча прямо по земле. С Госпожой поступили еще хуже…

Переодеться и скрытно пересечь Гибург Механический — действительно неудачная идея. Эльфы похожи на людей… но только лишь внешне. На самом деле они чужеродны друг другу, как кусок железа и ветка болотной ивы. И люди чуют эту чужеродность даже в толпе и под темным капюшоном. Да уж… безнадежная затея.

Девушка повела носом по ветру. Ее мутило. Эта дыра в земле пахнет, как крысиная нора. Еще хуже, чем крысы, для эльфов пахнут только люди…

Что-то ударило Эль в грудь. Плотный комок грязи прилетел сверху. Потом еще и еще. Зрители кидали всякий мусор с помостов. Не от излишней жестокости, а скорее от скуки.

Эль протянула руки к солнцу. К солнцу, что спряталось от людей за слоем серых пористых, как шляпа гриба, облаков.

«Ну же!» — снова взмолилась эльфийка — «Сожги их! Сожги их, Гелио! Уничтожь! Убей! Сожги! Сожги! Сожги!..».

Мягкий луч, малый, но все же ощутимый, пробился из-под грязной мантии неба. Ласково пощекотал ладошку и унесся снова в свое укрытие.

«Не трать силы» — укоризненно прошептала госпожа Аль — «Здесь это не сработает»…

На подвижный помост вышел глашатай. Ярко и пышно одетый прислужник, чья задача объявить о начале казни. Ловко, точно фокусник, он вынул из скрытой складки одежды кусок пергамента.

Приговор — пустая формальность, это всем известно. «Не томи, сказитель» — тут и там раздались раздраженные ворчания горожан.

Сонно зевнув, глашатай начал.

— Гибург достопочтенный! — сказитель взял небольшую паузу, привлекая внимание.

Или, скорее всего, так было предписано свыше, ибо какое уж там внимание…

— Согласно осемьнадцатому пункту действующего пюпитра: всякое существо, рожденное в приграничном лесу, именуемое расами низшего происхождения, как «Великий лес», идентифицируется магистратом всего Тулурка, как животное под названием «Эльф»…

Монотонный голос приговорщика звучно разносился в яму и на трибуны. Громкость его завышена акустическим устройством, добавляющим звона и скрежета, словно глашатай не человек вовсе, а говорильная машина с метрономом вместо горла. Издавна в Гибурге этот аппарат называли «искусственный голос истины» или «глас неизбежной судьбы».

Глас давил сверху, будто печатный пресс, загоняющий каждый символ в бумагу с силой лошадиного копыта.

— …всякое животное вида «Эльф», не имеющее при себе соответствующих документов (клейма, ошейника, накожной записи) о принадлежности к какому-либо дому, или замеченное на улице в отсутствии хозяина (владельца, собственника), купившего животное вида «эльф» за денежные средства… — глашатай на мгновение прервался, закашлявшись.