Александр Уралов - Трон на двоих

Он опасливо заглядывает в колодец, из которого торчит верхушка ветки с жухлой бурой листвой, и тихонько зовёт:

- Карла? Слышь, Карла?

Он сам не знает, зачем он зовёт Рудика. Выпускать его всё равно никак нельзя. Иначе внизу будет валяться уже он.

Карла стоял под проливным дождём. Дрожь била его так, что невозможно было удержаться на ногах и он сел прямо на раскисшую землю. Из земли вымыло несколько крупных костей и странно блестящий совсем не заржавленный трехгранный штык. Впереди ворочалось что-то огромное. Блестящие каменные глыбы наползали одна на другую, перетирая более мелкие камни. Вот мелькнула искорёженная чугунная оградка очередной могилы, рассыпав под натиском гранита белые искры, мгновенно убитые потоками воды. С едва слышным хрустом ломались в щепу тёмные кладбищенские кресты.

- Карла, - утвердительный голос был огромен и заполнил всё вокруг. - Карла.

Это было, как приговор, как залог будущих долгих лет, как огромная печать на чистом листе его будущего, как могильная плита с надписью, вобравшей в себя прожитую долгую жизнь.

Рудик пришёл домой вовремя. Спина болела… но одежда была чистой, отцовский старый, ещё гимназический ранец в порядке и все книжки в нём были всё теми же - аккуратными, завёрнутыми в обложки из газет.

- Не заболел ли? - спросила его заботливая Аграфена.

- Нет, тётя Груша, - послушно ответил Рудик. - Устал просто.

- Ну, так и ложись, полежи. Чего сгорбился, как старый дед?

- Упал, спину ушиб.

- Тем более, ложись! Карл Иосифович приедет - посмотрит твою спину. А ты - ложись. Я тебе чай прямо в кровать принесу. Ты бы поосторожнее со спиной-то. У нас в Макеевке один так вот с лошади упал - и ходил всю жизнь горбатый. Весёлый такой, кудри вьются, на гармони играл - а горбатый…

- Спасибо, тётя Груша.

Рудик лежал в кровати, охваченный полудрёмой. Реальность ворочалась вокруг, перемешиваясь огромными дымящимися слоями. На пустыре остывали три разодранных трупа. Ослепший, истекающий кровью Граф охрип, умоляя о помощи. Задохнувшийся от бега Карамель барабанил в окно сторожки обходчика, в панике не догадавшись бежать к котельной, а рванув в противоположную сторону. Обходчик найдёт его, обессилевшего от рыданий, через полчаса.

В маленьком рабочем городке ещё долго будут пугать ребятишек историей о том, как компания пацанов нашла снаряд, поджидающий в земле ещё с гражданской войны, и решившей положить его в костёр, "чтобы бабахнуло". Карамель - Карамнов Ваня - единственный уцелевший, сгинет в сорок втором. До самой смерти он будет иногда видеть один и тот же страшный сон - будто в колодце плачет восьмилетний мальчик, а он - Карамель - не выпускает его наружу. И в конце сна он понимает, почему. К нему, оскальзываясь и падая, тащится слепой Граф с выбитыми глазами и лопнувшими барабанными перепонками. А за ним ковыляет Кривой с кое-как сшитым туловищем, из которого вываливается какая-то мокрая жуть… и две смутных корявых фигуры за ними… но они скрыты струями холодного осеннего ливня. Проснувшись, он всегда будет мучительно хотеть выпить, а умирая в болотах под Минском, вдруг, в предсмертном бреду, всё-таки решится и поможет мальчику выбраться из колодца до того, как покойники подойдут совсем близко. И это будет рыжий Рудик, сын известного врача, и Рудик отведёт его домой, где так много странных докторских книг, а тётя Груша угощает такими сдобными шанюшками с картошкой.

Карамель умирает счастливым, не чувствуя боли.

Рудик лежит в кровати и думает о том, как всё сложно и непросто.

А далеко-далеко, совсем в других где и когда, рыжий сирота Карла проскользнул в библиотеку замка с бьющимся сердцем. Отведя глаза грозному стражу, он на цыпочках пробрался к дальней стене, у которой вот уже полгода пытается найти способ открыть дверь, невидимую для непосвященных. В библиотеке пахнет горьковатой пылью старины. Корешки томов поблескивают в отсветах камина. Мимо пробегает суетливый домовой, на ходу обмахивая метёлочкой нижние полки.

Карла осторожно ставит на пол свечу с вырезанными на ней заветными символами и шепчет что-то. Дверь проявляется томительно медленно и в какой-то момент, отчаявшийся Карла думает, что его сил хватило только на то, чтобы обозначить вход, но не сделать его абсолютно реальным, действующим. Но всё же мальчик терпеливо ждёт почти час… пока замок не щёлкает и дверь не распахивается перед ним бесшумно и неотвратимо.

Несколько мгновений Карла колеблется. Вот он, момент истины. Он вырастет и будет магом. Старый придворный чародей доверяет ему и с течением времени научит всему, что знает. Он надеется, что Карла продолжит изучение магии, открыв ещё много тайн и секретов… но не тайком, почти по-воровски, а открыто, как и полагается ученику мага. Но ведь двойник Карлы… нет, больше, чем двойник!.. остался жив, прикоснувшись к чему-то намного более могущественному, чем магия королевства! Это не Карла спас его - нет! Он пытался, зная, что если с этим далёким мальчиком что-то случится, то и с самим Карлой произойдёт нечто непоправимое, видят боги - Карла пытался! К тому же, произошедшие перемены в жизни Рудика так прекрасны… его любят взрослые, уважают другие дети…

Конечно, Рудик стоял перед Грызмагом и тот разговаривал с ним. Но это и так, и не так. Это он - Карла - стоял под хлещущими струями. Рудик - не двойник его, и не брат-близнец! Это он сам. Он, имеющий дар или проклятье существовать в обоих мирах… и не быть единым.

Решившись, Карла входит под огромные своды, под которыми пылают многочисленные тяжёлые люстры. Его тень протягивается через порог дверного проёма обратно, в библиотеку… и дверь закрывается. Здесь есть и книги, и магические приборы, и пыль, покрывающая всё. Домовым сюда хода нет, да и старый чародей давным-давно не заглядывал сюда, убоявшись знаний, которые счёл категорически неприемлемыми. Но юный ученик Карла не боится этих знаний - нет! Ведь ему не нужны они для возвышения себя или для того, чтобы принести кому-нибудь вред. Он не собирается проникнуть в Город Напрасно Умерших и не хочет молить Грызмага о каких-то магических дарованиях и привилегиях. Его гложет жгучее любопытство… "Точнее - научная любознательность", - думает он.

Как смог Рудик настолько сильно изменить мир вокруг себя? И какова в этом была помощь Карлы, а он старался, видит бог! Какие последствия для него, молодого мага, это будет иметь? И - совсем уж тайное из тайных - а каков "вклад" Грызмага, отпустившего свою жертву? Требовал ли он что-либо взамен? И существуют ли такие понятия, как "договор", "требования", "условия" в отношениях маленького земного человечка с великим и непреклонным хранителем судеб? Вот какие вопросы задаёт себе Карла, снова и снова убеждая себя в том, что поступает правильно. Всё-таки он - а это давно предсказано учителем - будущий маг двух королев и обязан проникать мыслью в самые сокровенные загадки мира и людских судеб!