Афет Сариев - Колония строгого режима

Плато накрыла неестественно мертвая тишина. И не сразу поняли ее причину, что, водопад вместе с потоком превратился в гигантскую сосульку.

Колонисты, похватав что могли, направились к палаткам. Предстояло восстановление всего до первозданного состояния.

Хлопоты длились недолго. Солнце уже делало свое дело. Водопад тихо-тихо сначала зажурчал, потом все сильнее. Поток стронулся с места, скинув с обрыва Балкона вниз громадное количество льда.

Грохот воды со льдом занял привычное место в ушах людей.

Природа на глазах оживала, но деревья все потеряли последние листочки и теперь лес выглядел серой стеной голых веток. Только озеро пока частично была покрыта льдом.

Сергей потребовал, чтобы срочно начали монтаж водяных колес, спрятанных на ночь в ангар. Нужно было оказаться на вершине как можно скорее.

Пока шли монтажные работы, Виктор нацепил кошки и подошел к тем самым выступам, по которым он когда-то давно уже лазал.

— Может, дозорного пошлем? — неуверенно предложил Сергей.

— Ты что? Сорвется еще. Сам полезу.

Виктор начал свой очередной подъем по торчащим выступам.

За то время, пока он преодолел стометровую высоту, водяное колесо лебедки стало на свой фундамент.

Наверху первым делом Виктор схватил из башенки подзорную трубу и уставился на темные силуэты, копошащиеся вдали.

Они были живы!

Радость переполнила его, и он завопил с вершины своим:

— Они в порядке!

Он в трубу увидел, как Сергей бессильно опустился на промерзшую землю без единой травинки, а все остальные радостно закричали.

Виктор повернулся в сторону руров.

Там где они попались в мороз, зияла глубокая, широкая яма, из которой сейчас они доставали шкуры и свой скарб.

Прямо перед ними лежала на боку пополам треснувшая Марак. И люди с носилками обтекали их, шли дальше по дороге в их направлении.

Виктор прекратил наблюдать. Занялся запуском лебедки.

Она бешено заработала. Теперь вверх поднималась платформа с дозорным и Сергеем.

Сергей сразу схватил подзорную трубу и уставил ее на идущих в их сторону руров.

— Они носят носилки с людьми, — стал он комментировать, что видит. — Возможно даже трупы. Их много… десть… тринадцать… семнадцать. Семнадцать носилок с людьми. О! я вижу Валентину и Семена. А вот и кузнецы ихние. Все загружены мешками. Только к вечеру доберутся.

Сергей оторвался от переселенцев и сказал дозорному:

— Когда будут в получасе до нас, дай мне знать. А теперь, отправляй нас вниз.

Друзья с комфортом покатили на плато.

— Итак, — резюмировал события Сергей. — Мы имеем у подножья, под рукой целое племя. Они наши будущие граждане. Надо серьезно готовиться к их приему.

— Ну, уж куда серьезней, — ухмыльнулся Виктор. — Каждый желающий будет проходить карантин по другой стороне скал. Если потом примет наши условия, поклянется, что будет их соблюдать, то переселится в дом на плато.

— Мы должны начать строительство, Виктор. Ждать весны уже не можем. Вроде, все главные процессы запустили. Чего ждем?

— Так, для этого и позвали остальных сюда. Поднимем наверх сколько надо для строительства мужчин. Пусть осваивают под предводительством наших строителей. Они уже знают что к чему.

— Ладно. Так и сделаем, — согласился Сергей. — А пока объявлю общий сбор, пока не запустили домну. Узнаем мнение граждан на счет новых условий.

Сергей быстро собрал свое население возле палаток, поставил лавку напротив и пригласил сесть рядом с собой профессора и Виктора. Как он назвал: «триумвират временного правительства колонии».

— Все ознакомились с содержанием условий? — без всякого вступления Сергей перешел к сути.

Кивки означали, что все.

— Есть, что вам не нравится в этих условиях? Или, может, есть еще мысли в дополнение.

Одна из девушек робко спросила:

— Равноправие супругов, это что? Муж готовит еду, а жена лес валит?

Виктор не выдержал, громко засмеялся. А Сергей с улыбкой объяснил:

— В общем-то, и в этом ничего плохого нет, если муж слабое создание, а жене сил девать некуда.

Тут все залились смехом. А Сергей продолжил:

— Но суть равноправия не в этом, а в равенстве перед нашими законами. Пусть будет не муж и жена, а две женщины, одна из которых моя жена, а другая жена вон Михаила.

Бедный парнишка покраснел от такой перспективы.

— И обе они совершили одно и то же преступление. Например, отняли у тебя силой то, что твое. Так вот, равноправие означает, что обе они, независимо от того чьи они жены, будут одинаково наказаны судом изгнанием из колонии на одинаковый срок. А я, как член триумвирата, ничего не смогу с этим поделать. Суд мне не будет подчиняться. Но суд будет подчиняться всем вам вместе взятым потому, что его можете, как назначить, так и снять с судейства в любой момент только вы, а не триумвират без вас.

То же будет касаться самого триумвирата. Любого или даже всех разом можете заменить на других.

Федор поднял руку:

— А мне не понятен сам процесс. Предположим, по отдельности одни довольны, другие нет. Чтобы узнать кого больше, нужно всех собрать вместе и спросить. Но когда нас будет сотни или еще больше, как может, предположим, один кузнец собрать на площадь всех остальных граждан и задать свой вопрос?

Друзья переглянулись. Ну и молодец Федор наш, говорили их взгляды.

— Это, конечно, делается нелегко. Согласен. Но ты, Федор, еще не знаешь все наши планы на будущее.

Обязательно возникнет у нас в обществе возможность написать свои мысли на бумаге, а написанное будет повторено в большом количестве вместе с собранными текстами остальных желающих поделиться мыслями, и роздано всем гражданам читать. Именно поэтому нужно учиться всем. Особенно детям.

Написанное на этих бумагах, которые будем называть «газетами», будет обсуждаться в каждой голове, даже, если ты ему этого лично не говорил. Если твои мысли доказывают необходимость общего решения, какое тебе хочется, то на всеобщем собрании, которое будет регулярным каждый год, люди сделают так, как ты хотел.

— А если многие захотят плохого оставить? — спросил еще один парнишка из собравшихся.

— Тоже возможно, — ответил Сергей. — Но, все равно, сами же и будете виноваты, что не подумали кого оставлять. Вот и будете винить себя целый год, пока не выберите в следующий раз лучшего из своих рядов. У нас говорили, что каждый народ достоин своего правительства. Не будете безразличными — будете достойны хорошего правления.

Валентин поднялся и сказал:

— Что тут обсуждать? Чувствуется много хорошего в этих ваших словах. Правда, очень непривычно такое слушать, но тут все непривычное, не только эти слова. Мы знаем, что вы делаете для нас хорошие дела. Мы все вас бесконечно уважаем и любим. Скажете сейчас, прыгайте с Балкона, уверен, что все попрыгают. Потому что верят вам.