Афет Сариев - Очи за око

Его тоже потащили на то самое место. Только несколько обошли намоченный участок. Тут и его скинул мавр на землю.

— Ну что, Степан? Или продолжаешь требовать, чтобы по имени отчеству к тебе обращался? Будешь говорить или сразу зарезать тебя, как Елисея?

— Буду. Только не убивайте.

— Хорошо. Что полезного мне можешь рассказать?

— Расскажу. Только пообещай, не убьете.

— Кроме бочки на площади, — улыбнулся Виктор.

— Ах, тварь! Рассказал уже? Предатель! Тогда не знаю, что вам еще могу поведать.

— А ты расскажи мне лучше, сколько ворот есть в Фахане?

— Три, — не торгуясь больше, ответил Степан.

— А если ты прикажешь, откроет стража?

Степан отрешенно уставился на вечеряющее небо и молчал.

— Что? Отдать тебя ему на съедение?

— Откроют, — уныло подтвердил Степан. — Помогу, если только потом меня отпустите.

— Отпустим.

— Дай клятву. Хотя, ты можешь нарушить, я знаю.

— Тогда чего требуешь? Даю слово, что отпущу на все четыре стороны, если поможешь открыть задние ворота в город.

— Договорились. Откроют ворота, и я сразу ухожу восвояси.

Виктор протянул руку, помог Степану подняться на ноги.

— Заполночь начнем операцию. А пока будешь на своей привязи. Отелло, отведи его обратно.

Виктор не стал заморачиваться Мишей. Толку от него никакого. Поэтому прямиком пошел к Сергею, которого нашел в его палатке.

— Кое-что теперь знаю, Серега.

— Ты это о чем? — не врубился Сергей.

— Да, допросил я пленных послов, и кое-что новенькое узнал.

— Ты что, пытал их?

— Да я пальцем их не коснулся! Зато припугнул здорово. Полицейский описался от страху.

— Ну, рассказывай тогда, чего выяснил.

Виктор рассказал другу о ловушке Гурка-кила и об обещании Степана помочь открыть ночью запасные ворота города.

— Ого! Это шанс. Половину рати подтянем к тем воротам. И со стен не заметят.

Поздним вечером, пока не стало совершенно темно, начался тайный маневр. Три роты по одному ушли подальше от крепости, чтобы окружным путем вернуться к той стороне стены, где, со слов Степана, стоят другие ворота.

Виктор уговорил Сергея поручить ему захват города, а самому лучше быть с этой стороны. Мало ли чего. Без командира негоже оставлять половину рати с пушками и телегами.

— Я все сделаю как надо, — уверил он друга.

С последней ротой и вместе с пленником он тоже пошел на маневр. В указанном месте уже стояли две предыдущие роты, когда и они приблизились туда. До полного мрака оставался максимум час.

— Всё, Степан, — отряхнул его костюм Виктор. — Скоро твой выход на сцену. Учти, что в спину тебе будут нацелены арбалеты. Если попытаешься пошутить, это окажется последняя твоя шутка.

Степан угрюмо кивнул, принял факел и спички, сел на сруб в ожидании полного мрака.

Как только мрак до слепоты окутал все вокруг, десятки воинов стремглав понеслись уже к невидимым стенам города, и припали к ним. В это время туда же ощупью передвигался Степан, на ходу пытаясь поджечь факел. Наконец, это ему удалось сделать. Теперь он подходил к воротам.

Виктор отчетливо увидел прижатых к стене своих воинов, но вылезшая на стену охрана могла разглядеть только освещенного факелом первого советника великого правителя. Наверняка растерялись, увидев во мраке извне дворцового чиновника. Да еще одного без охраны. Не приученные к дедукции, они среагировали самым стандартным способом: поспешили приоткрыть створку, чтобы впустить его поскорее на безопасную территорию. И это стало их последней роковой ошибкой. Вместо него в щель проскочили воины захватчика. Стремительно пронеслась смерть по кучке охраны уже широко открытых ворот. Свет факела в руках понурого Степана был хорошим ориентиром для остальных воинов в укрытии.

Через пять минут все они оказались в городе. Можно было аккуратно прикрыть за собой створы.

Виктор похлопал Степана по плечу:

— Теперь ты свободен. Но подумай: может, захочешь с нами вернуться в новую Русь?

— Я человечиной не питаюсь, угрюмо ответил Степан. Мне с дикарями неохота жить.

— Тебе предлагаю жить в нормальных условиях вместе с твоими друзьями, Елисеем и Мишей.

— Не понял… — растерялся Степан. — Елисея вы зарезали, а твой раб сожрал его.

— Ты охренел, Степан? Жив, здоров твой Елисей. А того, кого ты рабом назвал, свободный гражданин нашей страны. Кстати, виртуоз боя с мечами.

— Так, все было подстроено? Елисей жив? — опешил Степан.

— Жив, жив. Завтра утром встретитесь.

Степан бессильно сел на край дороги. При свете факела по его лицу пробегали всевозможные эмоции.

Тем временем воины Виктора продолжали эту часть города очищать от защитников. Их тут в тускло освещенных улицах оказалось мало. Это только ненормальные пришлые южане могли попереть в осажденный город, когда глаза ни черта не различают.

Сам Гурка-кил сладко сопел, прижавшись к белой груди постельной любовницы, когда внизу бесшумно резали подряд всех, кто с оружием. Воины, вельможи, гости, не имело значения. Вооружен, значит, должен быть убит на месте. Спит он при этом или наслаждается женщиной, тоже не имело значения. Должен быть убит на месте. Задумали в ловушку загнать воинов рати Сергея, вот вам ночная ловушка. Очи за око.

Этаж за этажом шла старуха с косой за воинами, вооруженными короткими мечами, пока не оказались они на самой верхотуре дворца, в опочивальне местного владыки.

Виктор первым ворвался под ее своды в окружении множества факелов и мечей.

Гурка-кил вскочил и дико заорал во все горло. Женщина рядом кубарем скатилась на пол и забилась под кровать. Оттуда донесся тихий скулеж.

А Виктор послал за первым советником. Пока не привели Степана, разглядел сельдурского монарха. Он очень был похож на старшего брата, только, ясно, моложе. Еще не потерял живости в глазах и проседь в волосах и бороде пока редкая. Соображает быстрее. Вот, перестал призывать стражу, понял, что поздно. Теперь, голым сидит на постели, судорожно прижимая к костлявой груди атласное покрывало. Ненавидящие глаза сверкают при свете множества факелов на его ястребинном лице.

Вскоре поднялся сюда и Степан.

— Будешь переводить, — сказал ему Виктор, развалившись возле кровати на мягком пуфике. — Заодно и советовать. Вот, начни с того, что, скажи: Сельдур отныне находится под контролем новой Руси, как и Тургин. Если хочет и дальше править своей страной, то должен признать это.

Степан, мерно покачиваясь в такт словам, переводил властителю. Виктор внимательно следил в это время за реакцией на эту новость. Он знал, что по первой реакции сможет достаточно достоверно судить как он поведет себя в дальнейшем.

Гурка-кил застыл, потом сначала яростно глянул на улыбающегося Виктора, потом в нем вдруг что-то сломалось. На глазах постарел лет на десять, сгорбился еще больше и пролепетал свое согласие с условиями.