Афет Сариев - Очи за око

— И самое главное. Нужно найти место производства пороха и ликвидировать его. Специалистов местных задержать и тоже послать на пароход.

— Ты нашел странный метод пополнять ряды наших пороховников, — покачал головой Сергей. — Вроде, как рабами Рима.

— А ты предлагаешь своих граждан ставить под наблюдение?

На это Сергей не нашел возражений и промолчал.

— Ладно, — сказал он через некоторое время. — Начну с бочки. — Повернулся и пошел из дворца на площадь, к своим воинам.

Пригнали конфискованную телегу, местные стражники забивали мешки порохом вперемежку с галькой и грузили на них. Когда опустошили ловушку полностью, телега отправилась в путь вместе со всеми гражданскими в рати Сергея. Им нужно было преодолеть десять километров на запад до ближайшего берега большой реки. Там должен был по уговору ожидать их пароход.

Тем временем выделенная группа под предводительством Перпетола рыскала по городу в поисках местных пороховников и складов. В результате еще телега отправилась с порохом вслед за уже отправленным. Доставили к Сергею с десяток их производителей.

Сергей посредством Перпетола с каждым в отдельности провел беседу, отобрал тех, которые хорошо разбирались в том, что делали тут. А один из них оказался зеудом, бывшим кузнецом. После собеседований остались всего трое, и все трое получили приказ вместе с семьями собираться в дальний путь. Сергей обещал им нормальную жизнь в другой стране. Хотя сам прекрасно понимал, что это не совсем будет так. Но, тем не менее…

Теперь колонна сократилась еще на одну роту. Очередной командир остался в Сельдуре в качестве наместника новой Руси со своим личным переводчиком, Перпетолом. Снабдили запасом болтов с боеголовками и гранатами из трюма парохода, дали нужные инструкции, пообещали вскоре доставить сюда семьи тех, кто их имеет, после чего рать отправилась дальше на север сквозь завоеванную страну.

Хотя, какое же это завоевание, если кроме освобождения и справедливых законов ничего не привнесли. Разве что небольшой налог со всей знати и серьезного ограничения самовольности правителя и его прихвостней.

Точно, как и в Тургине, высыпал простой люд к воротам. Осыпаемые лентами колонна тронулась на свидание с морем, о существовании которого узнали друзья только здесь.

По пути попадались крепости, большие и малые. Каждую Виктор наносил на свою специальную карту Сельдура как мог точнее. В каждую ныряла рота, проходила по ее улочкам под приветственные крики народа и злобные взгляды других, затем примыкала к остальным и продолжала путь дальше.

Только раз устроили в пути привал, а на следующий день вышли к берегам водного простора, запах которого учуяли еще издали.

— Вот оно! — Виктор глубоко вдыхал пьянящий аромат воздуха. А глаза не уставали смотреть на накатывающие с грохотом ярко синие волны в сверкающих белых гребнях.

— Эх, искупаться бы, — мечтательно потянулся Сергей. — Сто лет не купался в море.

Виктор понимающе поглядел на него.

— Нет ничего невозможного. Давай, командуй привал.

Радость обуяла всех воинов, как услышали приказ. Резво расположили по берегу лагерь, выставили пушки назад, на всякий пожарный случай, после чего командиры от Сергея получили указание, в каком количестве за раз могут пополоскаться желающие.

Сами Сергей и Виктор первыми скинули на желтый песок обмундирование и с гиком бросились в высокие волны. Вода обдала их сначала леденящим холодом, но не смогла удержать от вожделения нырнуть.

Поплескавшись вдоволь, друзья выбрались на теплый песок, с наслаждением свалились на него, подставляя спины лучам полуденного солнца. Они лениво наблюдали за барахтающимися в волнах воинами, за другими, с нетерпением ожидающими свою очередь.

— Витек, а как назовем открытое тобой море?

Виктор с недоумением посмотрел на друга:

— Наверное, уже есть какое-то название. Спросим как нибудь у местных. Может, даже Степан уже знает.

— Не-а. Не спросим. Считай, что сами открыли. А те пусть как хотят, называют. Нам-то что?

— Ну… тогда, пусть будет называться «Синее море», — пожал уже успевшими загореть плечами Виктор.

— Вроде «Черного», «Желтого»?

— Да. А почему бы нет?

— Да будет так! — торжественно изрек Сергей. — Отметим на карте как Синее море.

Они вновь притихли, прислушиваясь к шуму волн и хохоту купальщиков.

— Кстати! — вдруг встрепенулся Сергей. — А почему мы до сих пор не называем наши реки тоже?

Виктор улыбнулся:

— Нам не до того пока.

— Напрасно. Должно быть до того. Давай и им придумаем названия заодно. Вот, к примеру, река, что через наш город протекает до сюда. Как называться будет?

Виктор поднялся на локтях и живо предложил:

— А давай назовем в честь нашего профессора, Васильевой рекой!

— Здорово, — тут же согласился Сергей. — Пускай так и будет называться. Тогда реку, по которой ты пробирался к плато назовем Викторовой рекой.

— Да ладно тебе, — смутился Виктор. — Придумаешь же.

— А что? Кто же нас запомнит иначе в будущем? И не спорь. Так и назовем обе реки.

— Если люди в будущем только по названиям рек и озер нас вспоминать будут, то грош нам цена, — посерьезнел Виктор. — Нам бы задуманный строй увековечить, чтоб по нему нас вспоминали.

Сергей тоже перестал улыбаться. Вновь Виктор коснулся болезненной темы.

— Честно говоря, — тихо признался он, — я не верю, что так и будет. Не живуч наш нынешний подход. Поменяется всё со временем.

— Это ты зря так говоришь, Серега. Все зависит от нас. Заложим крепкий фундамент, не развалится.

— Ну, не знаю, — вздохнул Сергей. — Одно мне только греет душу, что при любом будущем раскладе, наше детище окажется сильнее остальных.

— И на том спасибо, — засмеялся Виктор.

Сентябрь был на дворе. Порой моросило, а порой тяжелые тучи срывались проливными дождями. Но по большей части небо бывало чистым, без единого облачка и ласково грело солнышко. Может, это то солнышко, что грело их «там»? По гипотезе профессора — нет. Инореальное светило, как и сами они.

Жадно вдыхали друзья жаркий пар. Соскучились по баньке, по березовым веникам. Вот теперь с удовольствием прохаживались по все еще загорелым спинам и грудям. Василий Иваныч не отставал от молодых. Сам заметно помолодел, как стал отцом.

Старость, она в основном психологический феномен. От тоски и горя гораздо больше тело стареет, нежели от прожитых годов. Значит, счастье должно молодить. И Василий Иваныч тому был наглядным доказательством. Любимая Глаша, обожаемая Танечка, перспективное творческое дело, все в купе освободила его душу от тоски по утерянной жизни и заполнила ее новым счастливым содержанием.