Amargo - Хороший ученик

— Поверить не могу, что это происходит. Ну и выходные ты мне устроил, ну и сюрприз…

— Могу больше не травмировать твою психику. Смотри, какие тут ели — пушистые, зеленые…

— Нет уж, раз начал травмировать — продолжай, — Тао похлопала меня по плечу. — Только выкладывай всё, что есть.

— Да выкладывать‑то особо нечего. Мой отец был военным советником Риддла.

Тао засмеялась.

— А почему не самим Риддлом? Я бы не удивилась.

— Это для него слишком приземленные материи. Вряд ли он настолько интересовался людьми. Но не думай, что ты мне льстишь. Риддл был не так чтобы сильно умен.

— Ну да, — согласилась Тао. — Раз его убили. — Она дернула нависавшую над аллеей еловую ветку, и нас окатило талой водой. — Значит, он поэтому тебя Меткой удостоил? Типа яблочко от яблони…

Странно, но подобная мысль ни разу не приходила мне в голову.

— Он не был в курсе, — сказал я после недолгого молчания. — Хотя… я об этом никогда не думал. Может, он и правда знал, или как‑то чувствовал… Но всё началось не с Метки.

Я начал рассказывать, как впервые встретил Тейлора у дома дементоров в Хогсмиде, и постепенно увлекся, вспоминая детали и эпизоды, которые давно выкинул из головы. Упомянул о Кэрроу, об Аберфорте, о том, как мы с Тейлором чуть не подрались в его баре и как подрались позже, в Хогвартсе, описал наш разговор в Азкабане, когда он сделал свое признание, и закончил визитом в китайский квартал.

Тао слушала, не перебивая. Мы дошли до широкой аллеи, пересекавшей нашу дорожку, и вновь повернули направо. Аллея была прямой, и в самом ее конце я разглядел трехэтажное здание — по всей вероятности, институт.

— У меня миллион вопросов, — с грустью проговорила Тао, — а я не знаю, какой задать. И надо ли их задавать вообще… — Она вдруг остановилась и обняла меня. Я машинально обхватил ее, удивленный и обеспокоенный.

— Что случилось?

Тао молча покачала головой, а потом все же сказала:

— Просто мне стало тебя жалко. Я бы, наверное, с ума сошла, случись всё это со мной.

Реакция Тао оказалась настолько неожиданной, что я растерялся и попытался успокоить её на свой неуклюжий манер:

— Не сошла бы ты с ума… Наоборот — тебе бы понравилось. Ты ведь любишь такие интриги, загадки, столкновения сил…

— Я имею в виду, если б ты из‑за меня попал в тюрьму на всю жизнь.

— Но это не одно и то же! Я ведь его практически не знал!

Тао отстранилась и сунула руки в карманы. Я был тронут, удивлен и немного встревожен — кто знает, что теперь придет ей в голову.

— Мне кажется, ты придаешь этому слишком большое значение, — негромко сказал я. Тао пожала плечами и ответила:

— Нет. Это ты придаешь слишком маленькое.

На следующий день после моего визита в Запретный лес мы с капитаном Шварцем встретились на базе Легиона, и я рассказал ему о кентавре и зеленом тумане.

— Ты ему веришь? — спросил Шварц. — Думаешь, он действительно скажет, что знает, а кентавры прикроют лес?

— Я ему верю, и если мы избавим их от этой напасти, они нам помогут. Проблема в другом — кто должен чистить заразу?

— Если б англичане могли, они бы давно… Или нет? — Шварц вопросительно посмотрел на меня. Я усмехнулся. — Тогда не теряй времени, звони в Дахур.

— Мы не можем проводить такие операции, не ставя Министерство в известность. Но если связаться с бюрократами, нам и за зиму не управиться.

— Почему это просто нельзя сделать? — с досадой проговорил Шварц. — Министерские созовут сто комиссий, чтобы в конце концов вынести одно маленькое постановление, да еще и не в нашу пользу. Если кентавры что‑то знают, ты должен действовать сейчас. Бруствер вроде как твой приятель, он не обидится.

— И всё же, — сказал я, — чтобы он и дальше оставался моим приятелем, я должен его предупредить.

За все эти годы мне так и не удалось научиться дружить по–настоящему. Желая поскорее оставить школу и связанные с ней события в прошлом, я надеялся поступить в Европейский университет и полностью погрузиться в учебу, не отвлекаясь на печальные воспоминания. Вместе со мной в Германию прибыло не меньше десятка других выпускников Хогвартса, желавших связать свою судьбу с достойным заведением, но я постарался не обращать на них внимания и в итоге поступил на факультет физики чар, о чем, впрочем, узнал только в сентябре, уже в военном училище Легиона.

Его рекрутские конторы были разбросаны по всему Востоку, Индии, Китаю и Юго–восточной Азии, однако в Европе, где на тот момент мало кто знал о его существовании и еще меньше правительств имели с ним дело, Легион предпочитал индивидуальный отбор, следя за потенциальными кандидатами через резидентов и в нужный момент предлагая магу военную карьеру.

После сдачи экзаменов до сентября оставалось еще две недели, и я аппарировал в Непал, не представляя, что может ожидать меня в монастыре. Одноэтажное здание конторы находилось прямо напротив площадки для аппарации, и первым, что по прибытии бросилось мне в глаза, был большой плакат с грозного вида мужчиной и женщиной в военной форме и надписью на нескольких языках: "Войска Зеленого Легиона объявляют набор". Разумеется, монастырь был мигом забыт. Мое заявление приняли сразу, лишь мельком поглядев в анкету, которую я заполнил на месте.

Я стал самым младшим студентом училища — сразу после школы в Легион почти никого не брали. Если в Хогвартсе среди своих одноклассников я был старшим, здесь всё оказалось наоборот. Возраст некоторых новобранцев приближался к тридцати. Несколько месяцев меня мучила вина за то, что я не спустился в монастырь — кто знает, на какой риск пришлось пойти Снейпу, чтобы добыть тот буклет. Но скоро прошлое и в самом деле начало отступать под натиском настоящего. Легион строил на меня большие планы, не давая расслабляться и тратить силы на то, что невозможно изменить. К тому же, в конце первого курса я познакомился с Мэй.

Но ни в училище, ни потом, когда меня отправили служить в Центральную Азию, я так и не завел себе друзей. Хотя я больше не держался особняком, как в школе, и растерял всё свое высокомерие, оказавшись среди тех, чей жизненный опыт был больше и, зачастую, трагичнее моего, мне не хотелось ни с кем сближаться, и люди, чувствуя это, не навязывались. Всех нас вполне устраивали обычные приятельские отношения. Спустя четыре года службы в Азии я вернулся в Дахур, чтобы получить высшее военное образование в Академии.

После этого я попал в Африку и провел там все годы вплоть до своего назначения на переговоры с Британией. Я был не политиком, а солдатом, и от меня никогда не требовалось поддерживать хорошие отношения с теми или иными людьми. Здесь, в Британии, ситуация была другой: мои задачи расширились, и хорошие отношения стали играть немаловажную роль. Однако в Британии у меня было прошлое, поэтому я даже не пытался изображать само дружелюбие — все равно никто бы не поверил. Роль всеобщего любимца я отвел Ларсу, который умел располагать к себе самых разных людей и быстро обзавелся приятелями едва ли не во всех отделах Министерства.