Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

– Ух! А это круто! Нет, сто пудов! – Новоиспеченная королева оглядела и ощупала себя, чтобы убедиться в качестве работы. Качество было на высоте. Никто бы не смог отличить настоящую Офигильду от фальшивой. – Как приятно иметь молодое, сильное и здоровое тело!.. – Колдунья огляделась. – И некому оценить мои старания… И… – Она задумалась, глядя в потолок. – Сейчас, чего доброго, захочется давно забытого… любовников и простых женских радостей. Ох, уже…

Во всем есть оборотная сторона, и жизнь часто преподносит сюрпризы. Дрянелла ощутила это на себе. И думать мозгами, отличными от тех, что принадлежали самой колдунье, было как-то странно. Хотелось набить кому-нибудь рожу, после чего надеть доспехи, взять топор и отправиться на войну.

– Ну и молодежь нынче пошла, – проворчала Лжеофигильда. – Ладно. Где наша не пропадала? Зато теперь Диккария – моя!

Утомившись, королева плюхнулась в кресло. Зловещего смеха не последовало – колдунья дрыхла.

Примерно через десять часов путешествия Талиесин Эпралион открыл глаза.

Он очень надеялся, что все было только кошмаром, но надежда рухнула в тот же миг, когда он увидел Черныша и ощутил ноздрями соленый ветер.

Корпус драккара мерно поскрипывал. Весла тихо плескались.

– Мы на корабле? – спросил виконт, лежа на скамейке.

– Так точно, господин. Это «Страдалец Фиг», если вы помните.

Посол не помнил. Вообще, плевать он хотел на все корабли в мире, вместе взятые.

Талиесин сел, дрожа, словно попал во вьюгу. Ему на самом деле было холодно. Даже внутри все тряслось.

Черныш не заставил господина долго мучиться и набросил на него толстый шерстяной плащ с капюшоном, который приобрел перед самым выходом.

Виконт тут же замотался в него, оставив снаружи только два глаза и длинный нос.

– Как мы далеко? – спросил он.

– Прошли Клост-фьорд, Дуб-фьорд, Кошмаро-фьорд… – начал перечислять Черныш, но виконт замотал головой.

Такие подробности Талиесину ни о чем не говорили.

– Долго до места? Когда приплывем?

– Никто не знает. Король держит курс на Мыс Селедок, где в последний раз видели Гренделя, но ведь может быть так, что чудовища там нет.

– Нет?..

– Чудовище не обязано сидеть на одном месте, ожидая, пока герои не придут и не отрубят ему голову, – пояснил дроу.

Талиесин вздохнул, как приговоренный к смерти.

– Значит… я никогда не вернусь домой… И даже в Рыгус-Крок. Это совершенно очевидно.

– Я понимаю ваши чувства, господин, но не стоит смотреть на вещи так мрачно.

Посол фыркнул:

– Ничего ты не понимаешь! У меня была куча возможностей сбежать, как-то по-другому из этого выпутаться, а не городить огород из метафизической муры о предназначении! Но все псу под хвост… Я сам положил голову на плаху. Если я не сдохну от морской болезни и тягот пути, к которым я не приспособлен, Грендель сожрет меня вместе со всеми…

Виконт стонал и стонал, а Черныш кивал и почти не слушал. Это умение он выработал в себе давно, резонно полагая, что ему не хватит ни жизни, ни психического здоровья выдерживать господские излияния.

Что ж, виконту необходимо было выплеснуть негатив. С точки зрения терапевтической, это очень даже полезно, ибо, как читал Черныш в одной умной книге, держать в себе отрицательные эмоции вредно для здоровья.

Закончил господин примерно через полчаса. Как раз вовремя. Разбуженный его ожесточенным бормотанием варвар с бандитской рожей высунул голову из-под рогожи и приготовился подвергнуть болтуна уничтожающей критике.

Талиесин заткнулся. На него жалко было смотреть. Бледное лицо, черные круги под глазами, не выражающими ничего, кроме отчаяния.

Черныш подыскивал подходящие слова, чтобы как-то вывести господина из депрессии, но решил не рисковать. Наверное, лучше оставить сейчас беднягу в покое.

Дроу так и поступил, предоставив событиям идти своим чередом.

И они шли.

Драккары цепочкой плыли на северо-восток вдоль побережья. Ландшафты, способные восхитить даже не-любителя северной природы, освещало яркое солнце. Гористый берег с неровными провалами фьордов тянулся, казалось, в бесконечность. Вода была темно-синей.

Черныш не удержался и начал делать зарисовки на чистых листах бумаги, что взял с собой. Он был настроен поэтически, не замечая моряков, отливающих в море прямо с борта корабля. Такие мелочи не могли испортить дроу настроения. Он был реалистом.

Зато, по всем признакам, они портили Талиесину, хотя, казалось бы, куда больше. В конце концов, посол замотался в плащ с головой, превратившись в кокон, и забрался под скамью.

Лже-Офигильда вошла в зал, где проходили заседания Королевского Совета, и обвела собравшихся суровым взглядом.

Хрюрлы выглядели измочаленными – в последние часы на них свалилось немало административной работы.

Состав был неполным. Фрондеры, не поддержавшие героические начинания Пнилла, проигнорировали и его супругу.

С ними колдунья планировала разобраться позже. Вероятно, из Перхуна Длинного Языка и Волдыря Неприседая выйдут хорошие союзники. И даже наверняка выйдут – ведь, что ни говори, чморлинги были и есть соперники бульклингов и готовы в любой момент перехватить эстафету власти.

Так же рассуждал и Хрясь, мечтающий о троне, но Хрясь – дурень, не видящий дальше собственного носа. Дрянелла использует его и выбросит на свалку, где ему и место.

– Итак, господа, мой король передал мне всю полноту власти, – сказала Лже-Офигильда, сцепляя могучие руки на могучей груди. Для того чтобы внушить «коллегам» больше уважения, она оделась в доспехи и нахлобучила шлем. Как водится, рогатый. Хоть сейчас в гущу сражения.

Вожди, глядя на нее, хлопали глазами.

Лже-Офигильда бросила взгляд на Хряся Большестрашного. Тот без зазрения совести пускал слюни.

– Посему у нас грядут изменения значительные, – добавила блондинистая великанша. – Если знать мое мнение желаете, расскажу подробно… Однако прежде хочу услышать заверения ваши в верности…

Самый старый член Совета, Звездун Кривобокий, до сих пор командовавший кланом Шилобреев, поднял руку.

– Чего знать ты желаешь, о воин? – спросила Лже-Офигильда.

– Поясни, королева, о чем идет речь? Разве мы по статусу своему уже не твои союзники? И о каких изменениях ты говоришь?

Варвары закивали, загудели, подозрительно поглядывая на девицу.

– Поясню. Супруг мой отправился сражаться со злом на север. Так?

Члены Совета не отрицали.

– И мы, я считаю, тоже не должны сидеть сложа руки…

– Но мы и не сидим! – сказал чморлинг Сверкан Селезенка, глава клана Ломхребет. – Пнилл навалил на нас кучу обязанностей.

– Точно! Мои дружинники и так как савраски вкалывают! – поддакнул Умрих Большеногий из клана Моровых Песен. Физиономия бульклинга была явно перекошена – так на нем отразились годы невзгод и подвигов на ратном поприще. – Нам пришлось чинить проклятые пирсы, сломанные драккарами! Бесплатно. Цех плотников отказался, видите ли, потому что им никто не платит! А мои ребята, значит, должны рвать задницу?..