Ч. Цыбиков - Хроники Земли Простой (специально обработанные для жителей Земли)

Само собой, ничего из того, что ждал Вила Гамс, не случилось.

— Поподробнее, пожалуйста, — сухо сказал магистр.

— Семь лет назад прогуливаясь по вечернему Билгейтцу…

— Не настолько подробно, — недовольно прервал изобретателя магистр. — Самую суть, пожалуйста.

— Работая над заказом…

— Что за заказ? — быстро спросил Тортилл Быстроногий.

— Фейерверки, — ответил Гамс, стараясь говорить как можно более деловито.

— Фейерверки? — переспросил магистр тоном, от которого любой более чуткий посетитель тут же застрелился бы на месте. — Мы же вроде говорили о какой-то… э-э-э… пушке?

— Да, именно так, — подтвердил Вила Гамс. — Так вот, работая над пороховыми ракетами, я понял, что есть возможность сделать полёт ракеты более нацеленным.

— Слушайте, — недовольно прервал его Боса Нова (тогда ещё не лидер потенциальных предателей), — что вы всё время уводите разговор куда-то в сторону? Какие ещё ракеты? Мы же говорили о пушке?

— Совершенно верно, — охотно согласился Вила Гамс. — Для того чтобы ракета летела точнее, достаточно чтобы в самом начале своего полёта она летела по направляющей.

— По чему, простите? — спросил Паза Скроллок.

— По направляющей, — пояснил изобретатель.

— Бред какой-то, — пробормотал Скроллок. По счастью, изобретатель его не услышал.

— Я заменил направляющую трубой! — в интонации изобретателя против его воли стали прорываться ликующие нотки, жесты стали почти артистичными.

— Превосходно, — желчно сказал магистр, однако изобретатель злой иронии, заключенной в этой реплике, не заметил.

— Недостаток средств не позволил мне довести опыты до конца…

Члены совета обменялись ироническими улыбками.

— Началось, — сказал Боса Нова.

— …но если довести дело до ума, я думаю, мы можем получить оружие большой разрушительной силы, столь необходимое нам для защиты нашей прекрасной родины! — закончил изобретатель и даже голову горделиво вскинул вверх.

— А каковы затраты на производство одной вашей…

— Пушки! — подсказал Ганс.

— Да, пушки, — закончил вопрос магистр.

— Четыре тысячи восемьсот тридцать девять уедов, — вдохновенно отвечал Вила Гамс. Бедолага в этот момент ещё не понимал, откуда дует ветер. Расчёт полной сметы производства, из-за отсутствия которой его завернули в прошлый раз, отнял все его, и без того не богатые, крупицы здравого, практического соображения.

— Затраты на подготовку одного мага составляют примерно двадцать тысяч уедов, — внушительно сказал Ниса Намлок. — И этот маг способен заменить десяток ваших э-э-э… пушек. Кроме того, любой маг может не только разрушать, но и созидать.

Тортилл Быстроногий взглянул на незадачливого изобретателя, и не прогадал: лицо Вилы Ганса пошло пятнами, глаза забегали. Сверчок нашёл свой шесток, и встреча эта, как и следует, оказалась очень болезненной, что магов полностью удовлетворило.

— Больше мы об этом человеке ничего не слышали, — сказал Хромой Сом. И выпустил клуб табачного дыма. — Надо полагать, он покинул пределы страны.

— Кретины, — сказал Микки презрительно.

Иногда человек нервничает без причины. Иногда причина вроде бы есть, но она настолько удалённа, что ею можно пренебречь. А человек всё равно нервничает.

Вот и Микки нервно косился на накатывающую черную лавину тяжёлой корпусной кавалерии Дакаска, и хоть она была слишком далеко, однако Микки Спилейн всё равно волновался.

И как водится, едва не накликал беду.

— Они успеют, — сказала Белинда, прижимая руки к груди. Слова эти звучали как заклятие.

— Да, — словно эхо отозвалась Аманда.

Обе девушки стояли на Южноворотной башне и наблюдали оттуда за исходом сражения.

Они видели всё. И атаку конницы, и гибель Западной батареи, и ужасный залп пушек батареи Восточной. Рядом с ними нервно нарезали круги по площадке Бэйб, Бойб и Буйб. Всё происходящее им сильно не нравилось — в основном из-за того, что они были лишены возможности во всём этом поучаствовать. Всё это время Белинда молчала, лишь губы шевелились беззвучно. Похоже, она молилась. Лишь когда стал отчетливо виден конь несущий двух седоков, Белинда заговорила.

— Идём, — сказала Белинда, и боевые свиньи тут же вздёрнули свои рогатые морды, прислушиваясь, — мы должны быть внизу, когда они вернутся.

И они поспешили вниз, к воротам, и не видели, как конь Претендента споткнулся, пошёл неловко боком и с трудом выровнялся под тяжестью двух седоков.

— Зачем спрыгнул?!! Не глупи! — крикнул яростно с’Пелейн, кося глазом на неотвратимо накатывающуюся чёрную, как смоль лаву. — Садись, дурак!

Бухэ молча мотнул головой — нет, нет и ещё раз нет. Он ухватился за стремя, и свободной рукой хлопнул коня по крупу.

— Я добегу так! — крикнул он. — Мы успеем!

Так они и двигались к Южным воротам: Микки с’Пелейн верхом, ухватившийся за стремя его лошади Бухэ Барилдан, и нервно гарцующий вокруг полуэскадрон Теодора Коши, не ведающие, что задержка эта спасла им всем жизнь.

В сапе было душно, и от духоты этой лица сапёров лоснились потом при неверном свете факелов.

— Давай, — шёпотом сказал лейтенант Инженерной когорты Баги Кунц. Хоба Бельц, сапёр, кивнул совершенно сомнамбулически и аккуратно поднёс факел к запальному шнуру.

— Уходим, — сказал лейтенант, и сапёры, пригнувшись, пошли прочь по узкому лазу сапы. Лейтенант напоследок взглянул на бочонки, к которым полз неотвратимый огонек запального шнура, и заторопился вслед за своими подчинёнными.

Претендент позволил себе выдохнуть с облегчением. До чёрной лавы оставалось ещё триста шагов — а до ворот двадцать.

Ура, подумал Микки, мы успеваем.

Земля дрогнула под ногами. Тугой кулак горячего воздуха ударил в лицо, конь встал на дыбы, и Микки вылетел из седла.

Южные ворота были устроены таким образом, что для того чтобы попасть из Южноворотной башни непосредственно к воротам, надо было сделать крюк в сотню лошадиных махов. Всякий въезжающий в Южные ворота попадал в каменный коридор, с обеих стен которого строго и внушительно смотрели многочисленные бойницы. Заканчиваться коридор, по замыслу архитектора, должен был ещё одними воротами, но, то ли времена сменились на более лояльные по отношению к вероятному противнику, то ли попросту не хватило денег; в общем, никаких ворот строить не стали. Сначала общественное мнение было возмущено, затем привыкли, а со временем эта фортификационная недоделка стала восприниматься всеми как достопримечательность.