Юрий Погуляй - Братство Чародеев

– Подъем, – глухо бросил он юноше, хмуро кивнул на улицу. – Заворачиваем к юго-востоку. Выходим через час. На кухне тебе пожрать оставили, принести?

– Стучаться не учили? – недовольно спросил имперца Эйдор.

Борац окинул шатер колдуна тяжелым взглядом и, проигнорировав вопрос, вышел наружу. В принципе, один – ноль в пользу егеря. За едой придется идти самому.

Юноша неохотно выбрался на улицу. Отряд стоял на холме у самой дороги, лениво оползающей возвышенность с юга. Вековые ели на склонах напомнили Эйдору леса Анхора, но бывший инспектор Братства с раздражением выбросил воспоминания из головы.

Добрая Родина осталась позади. Маска сорвалась, и теперь он знал истинное лицо «мудрого» Братства. Он еще вернется домой… И никто не посмеет ему запретить.

Над головой лениво грело землю августовское солнце. Если бы не запах гари, утро можно было бы назвать приятным.

– Напоминаю. Еще. Раз! – слова верткого, жилистого, побитого жизнью и сражениями ветерана будто выстреливались из лука и предназначались по очереди каждому из сидящих вокруг него солдат. Как показалось Руду, прошедшему не одну схватку с племенами степей и сейнарскими берсерками, доставшееся ему отделение даже на кулачках не дралось никогда.

– Вот ЭТО! – командир пару раз рубанул саблей воздух, изображая на лице дикий страх и смешно притоптывая ногой, – не удар. Так дерутся женщины, понимаете, болваны?

Руд обвел подопечных уставшим взглядом. Кому он все это рассказывает? Трое из них точно дальше родной деревни не выбирались, а четвертому, когда пекли в Горне, забыли выдать мозги. Хотя, чего не отнять, реакция у него была великолепной.

Ветеран воздел глаза к небу, молча взмолившись Халду и посетовав на судьбу горемыку. Ему тридцать лет, он крепок здоровьем и могуч рукой, довольно умен, а вынужден обучать неопытных ротозеев-добровольцев.

– Завтра продолжим. Отбой, – Руд отвернулся от подопечных и зашагал прочь от своего отделения, с которым он и в бой-то не пойдет, так как приписан к другому отряду. А этих глаза б его не видели. Бесили они ветерана. Впрочем, также его раздражала и погода, и лагерь, и вся затея Коалиции. Самым большим желанием было оказаться в старом отряде. С ребятами из Ленивых Увальней (как в шутку себя звали опытные солдаты) можно было идти против кого угодно. Хоть против Мереана, хоть против самого Усмия. Да только отряд расформировали, отправив опытных вояк тренировать молодое мясо. Глупая затея. Армия наседающей с севера Империи стояла в дне пути от ставки Коалиции. Сегодня-завтра может начаться сражение, а в бою нет ничего важнее слаженного коллектива. Потому разбивать опытные отряды – верх идиотизма. Несмотря на то, что против них будут всего лишь варвары, а на стороне Мирамии окажутся как громовые копья Эймора, так и безумцы Сейнарской Вольницы.

За такими мыслями Руд добрел до походной кухни и увидел знакомого.

– Привет, обжора! Готов драться с дикарями?

– Драться, думаю, вообще не придется, – поделился с ним кривой Стамс. От него всегда пахло луком и плохим настроением. По вечерам они частенько пересекались у походной кухни, где вечно голодный приятель проводил все свободное время. – Магов сюда понагнали – мама не горюй.

– Да придется, не боись. Северян на всех хватит, – Руд присел на корточки у кухонного шатра, глядя как Стамс воровато подманивает одного из поваров. – Да и…

Встретившись взглядом с напрягшимся приятелем, ветеран прикусил язык. Чуть не сорвалось. Да, вся армия и так уже наслушалась языческих басен про то, что с севера идут непобедимые твари Усмия. Поэтому назначенный Советом главнокомандующий Сэл Милосердный, мирамийский герцог, помешенный на роли информации, быстро эту тему для обсуждения запретил, и назначил награду каждому, кто сдаст нарушителей. В первые дни войско лишилось многих говорунов, и самые отчаянные находились чуть южнее лагеря, на частоколе из груботесанных бревен. Так что, приказом владыки армии, в ордах Мереана ничего усмийского нет. Варвары. И точка.

За упаднические разговоры просто отвешивали с десяток плетей. Поэтому со стороны казалось, будто войска Мирамии бодры, оптимистичны и считают, что у них нет ни единого шанса проиграть будущее сражение. Такое положение дел тоже бесило Руда.

Какая разница, сколько варваров и с какими тварями придет? Задача у солдата простая – убить, все остальное, от наказаний за беседы до идеологических бредней – глупости. Неуязвимых не бывает, если сталь не возьмет, так вон, колдунов тут, как Стамс говорит, понагнали столько, что, может, и мечом махать не придется.

Повар за пару монет отвалил голодающему солдату немного остывшей сероватой каши. Руд никогда не спрашивал, где приятель находит деньги на еду. Ночами разбойником на дорогах промышляет? Или где-то философский камень нашел, и, пока никто не видит, обращает гальку в мирамийские золотые талы?

Даже это раздражало опытного солдата. Вкупе с неумолимыми приближением осени. Завтра днем, дурея в броне от жары, он, конечно, ото всей души проклянет лето, но надвигающийся сентябрь все равно не полюбит.

Оставив Стамса доедать холодную кашу, Руд направился к себе в палатку. Настроение совсем испортилось, хотелось лечь спать, уснуть, и проснуться далеко-далеко отсюда, в объятьях юных красавиц. Пробираясь между плотно стоящими армейскими шатрами, он то и дело с проклятьем задевал чью-нибудь растяжку и вяло переругивался с возмущающимися изнутри разбуженными бойцами.

Найти свое место в палаточном городе занятие непростое. Нужно внимательно отслеживать расположение полковых штандартов, ориентироваться в цветах отрядов даже ночью, да и вообще – много всего нужно запомнить простому солдату, который хочет коротать ночь у себя в шатре, а не на улице.

Штандарт своего нового полка: клинок на фоне суровой морды черного быка, Руд, конечно, запомнил, но с цветами герба оказалось сложнее. В первую ночевку он залез в чужую палатку, был выпихнут, обруган, расстроился и с тех пор намертво заучил окрас метки. Гербовых быков в армии хватало. На любой вкус.

Пробравшись к тропке между полками, Руд с облегчением зашагал направо, в сторону своего отряда. Лагерь вокруг все еще бурлил, отбой не трубили, поэтому каждый занимался своим делом. Часть солдатни (те, кто уже видал и свалки, и трупы) пользовалась случаем и крепко спали. Часть (кто тоже видел, но еще не привык) играла в кости, весело подтрунивала друг над другом и новичками. Проще говоря – всячески доказывала себе, что им не страшно, и что они еще живы.

Руд давно застрял на границе между первым типом вояк и вторым. То есть, много повидал, и убитых на его счету порядочно, и товарищей хоронил, но как-то до сих пор нет-нет да ловил себя на страхе.