Кейт Лаумер - Затерявшийся в мирах

— Долго плыть до города? — спросил он охрипшим голосом, поплотнее запахивая камзол.

— Ш-ш-ш… — прошипел рыбак, не оборачиваясь.

— Ну, а сейчас в чем дело? — не выдержал Лафайет. — Боишься разбудить рыбу?

— Потише, пожалуйста, парень, — взмолился великан. — Ты и представить себе не можешь, как звук переносится по воде. — Он наклонил голову, словно прислушиваясь. Со стороны берега донеслись едва различимые крики.

— Похоже, не все так щепетильны, как мы, — язвительно заметил Лафайет. — Ну, теперь мы можем говорить или…

— Заткнись, болван, — прошипел великан, — не то они нас услышат.

— Кто? — громко спросил Лафайет. — Что здесь происходит? Почему мы должны от кого-то скрываться?

— Потому что парню, у которого я позаимствовал лодку, это может не понравиться, — прорычал гигант. — Но боюсь, уже поздно. У этих ребят слух, как у летучих мышей.

— Что может не понравиться парню, у которого ты позаимствовал лодку? — недоуменно переспросил Лафайет.

— То, что я ее позаимствовал.

— Ты хочешь сказать, что не спросил его разрешения?

— Зачем было будить человека среди ночи с такой дурацкой просьбой?

— Не может быть! Ты… ты…

— Зови меня Кранч, а все ругательства прибереги для бездельников, которые уже наверняка пустились за нами в погоню. — Кранч приналег на весла, и лодка понеслась вперед.

— Чудесно, — простонал Лафайет. — Просто великолепно. Вот награда за нашу честность: ночные гонки с полицией на хвосте.

— Послушай меня, парень, — сказал Кранч. — Эти ребята никакие не полицейские. И они без всяких там предрассудков. Если нас поймают, то в суд не потащат, можешь мне поверить.

— А может быть, повернуть назад, — предложил Лафайет. — Мы бы объяснили, что вышло недоразумение.

— Мне совсем не хочется идти на корм рыбам, ваша светлость, не знаю, как тебе, — заявил Кранч. — И потом, нам надо подумать о малютке. Эти ребята не церемонятся с девчонками.

— Побереги дыхание, — сказал Лафайет. — Лучше приналяг на весла.

— Если я еще приналягу на весла, то они сломаются, — сказал Кранч. — Похоже, они нас догоняют, приятель. Придется мне облегчить корабль.

— Неплохая мысль, — согласился Лафайет. — Что мы можем выбросить за борт?

— Никаких снастей в лодке нет — значит, их не скинешь за борт. Я на веслах и не могу бросить эту посудину. Ну, и милашку нельзя выбросить за борт, разве что в крайнем случае. Поэтому, видишь ли, приятель, кроме тебя, никого не остается.

— Кроме меня? — машинально повторил Лафайет. — Да ты что, Кранч? Я же тебя нанял, забыл ты, что ли? Ты шутишь…

— Какие уж тут шутки.

Великан положил весла в лодку, отер руки и повернулся к Лафайету.

— Но — кто тебе заплатит, если я буду в озере?

О’Лири пытался выиграть время, отодвигаясь как можно дальше на нос лодки.

— Да, это сложный вопрос, — согласился Кранч, почесывая подбородок. — Послушай, отдай-ка мне прежде кошелек.

— Ни за что. Кошелек останется при мне.

— Ну, ничего не поделаешь. Раз уж ты такой жмот, придется взять двойную плату с твоей подружки.

И с этими словами Кранч наклонился вперед, стараясь схватить Лафайета. Но тот увернулся и бросился на великана, пытаясь ударить его головой в живот.

Однако вместо живота вдруг оказалась кирпичная стена. Упав на дно лодки, О’Лири краем уха услышал свистящий звук, за которым последовал глухой удар, словно деревянным молотком ударили о кол.

Затем произошло землетрясение, подбросившее лодку вверх, как ореховую скорлупку. Лафайета окатило водой с головы до ног. Он вскочил, беспорядочно размахивая кулаками.

— Полегче, Лейф, — прозвучал голос Свайнхильд. — Я стукнула его веслом, и он свалился носом вниз. Чуть было не потопил нас к чертовой матери. Давай-ка побыстрей выбросим его за борт.

— Мы… мы не можем этого сделать, — с трудом проговорил Лафайет. — Он без сознания и наверняка утонет.

О’Лири взял из ее рук весло и ощупью нашел скамейку. Отпихнув слоновью ногу Кранча, он погрузил весло в воду и приналег…

Раздался сухой треск, и весло сломалось, отбросив его к борту.

— Видно, я перестаралась, — печально заметила Свайнхильд. — Это все привычка орудовать сковородками и котелками…

Лафайет с трудом поднялся и сел на скамью, стараясь на обращать внимания на боль в голове, шее, глазах и других местах.

— Придется грести одним веслом, — сказал он, задыхаясь. — Только в каком направлении?

— Понятия не имею, — ответила Свайнхильд. — Думаю, это и неважно теперь. Глянь-ка!

О’Лири посмотрел по направлению ее вытянутой руки. Из густого тумана с левого борта на них надвигалось что-то белое, напоминающее по форме треугольник.

— Это парусник, — прошептал Лафайет, глядя, как судно их преследователей, покачиваясь на волнах, приближалось из тумана. На палубе столпилось с полдюжины человек. При виде неподвижной лодки они подняли крик и, изменив курс, направили к ней судно. Оставшееся весло Лафайет разбил о голову первого моряка, попытавшегося перепрыгнуть в лодку. Но потом на него, казалось, обрушился неизвестно откуда взявшийся айсберг, погребая его под тоннами камней и оледеневших костей мамонта.

Придя в себя, О’Лири обнаружил, что лежит ничком в ледяном капустном супе, а в голове у него раздаются удары медного гонга. Пол под ним вздымался и падал в затяжной мертвой петле, а когда он попытался за что-нибудь схватиться, то обнаружил, что его руки обрублены по плечи. Он пошевелил ногами — и лицо его еще глубже ушло в холодную жижу, которая с бульканьем потекла ему за ворот. Он сильнее оттолкнулся ногами и кое-как перевернулся на спину. Оглядевшись, он понял, что лежит на палубе небольшого парусного судна. Руки все-таки на месте, решил он, почувствовав обжигающую боль в крепко связанных запястьях.

— Никак наш щеголь проснулся? — услышал он чей-то веселый голос. — Надо бы врезать ему пару раз по морде.

— Подожди, сначала вытянем жребий, кому достанется девчонка.

О’Лири потряс головой и, застонав от нестерпимой боли, окончательно пришел в себя. Прямо перед собой он увидел с дюжину обутых в резиновые сапожища ног, топчущихся у нактоуза. Ногам под стать были и крепкие тела их владельцев. Неподалеку стояла Свайнхильд, которую держал сзади за локти детина с отрубленным ухом и лицом, изрытым оспой. Изловчившись, она неожиданно лягнула его. От такой любезности детина подскочил и выругался под дружный хохот своих товарищей.

— Ишь ты, живая какая! — ухмыльнулся беззубый парень с сальными волосами до плеч. — Ну, давайте тянуть жребий. У кого соломинки?

— Какие же соломинки на корабле? — отозвался другой. — Придется тащить рыбу.

— Рыбу… — неуверенно протянул широкоплечий коротышка, до самых глаз заросший иссиня-черной бородой. — Никогда не слыхал, чтобы из-за девки тянули рыбу. А нам все надо сделать честь по чести, по всем правилам.